Часть пространства, у времени отвоеванная любовью, называется лес, но вместо густых елей и других атрибутов известных, спрятанных под этою странною кровлей, присмотревшись, можно увидеть домик почти без крыши - потому что солома сверху не означает надежность жилища. Серо, сыро и ястребы здесь не летают по осени, однако обозначенье зимы и здесь происходит посредством знаков. По первой пороше тянутся следы волчьих лап, а жители домиков надевают побольше шуб и шап. В том числе красных.

О мой гормон! Движок моих стремлений! Ты жизнь мою вчера преобразил! Я просто шла, совсем не как Каренина, и муж меня совсем не так любил - я просто шла - ну, в магазин, наверно, с работы, продолжая бытиё. И никаких вокруг кустов сиреневых не наблюдалось... Теплое жилье меня в конце дороги ожидало. Я просто шла, мечтая про себя, как премию дадут в конце квартала, как этих денег будет мало, мало, и как создать заначку... Теребя божественные сладостные мысли, я, не заметив ямки под ногой, споткнулась - и... о, этот миг искристый! меня под локоть поддержал чужой, парфюмом замечательным овеянный, в костюме городского "как и все", мужчина! Пальцы сильные лелеяли мой локоть две секунды! Как во сне я, головы не повернув, глазами не встретившись с бездонностью его, пролепетала благодарность... замерло мое дыханье. Больше ничего. Я дальше шла.

Идет, осознавшая свою старость. Пожилая. "Пожила я?" Идет. Темно. Луна пошла на убыль. Губы - без всякой помады - оттенка модного, фиолетового. Лицо египетского цвета. Не в смысле загара, а в желтизну отдает. Сморщенное такое лицо. Идет. Улыбается. Улыбается, какая жалость! "Пожила я?" Молчит, идет - голова вниз, глаза на дорогу. "Внуков бы. Много! Чтобы с ними забыть, не думать, чтобы времени было в обрез, как денежной меди. Чтобы всюду бегом-бегом... Успеть бы - снова за бычка испугаться, снова увидеть, как мама моет раму - счастливая, вечно молодая мама первоклашки. Девчонка! Раму моет, поет, наверное. Сердце ноет. Скверно." Сердце ноет. И еще стучит, прыгает мячиком по лугу внутри нее - колокольчики, одуванчики никто не видит, никому не нужны. Идет. Улыбается, молча так. Только она знает, что будут в ней жить одуванчики, колокольчики - пока все не кончится.

Бедняги эмоциональные! Не будьте нараспашку все - "развратом хладнокровным" ранены, вы не умеете совсем ему ответить так же холодно, разумно, сдержанно, слегка - вы лупите эмоций молотом, и остаетесь в дураках! Вас сторонятся, отклоняются от ваших жарких рук и слов, Вы маетесь, понять пытаетесь, куда она ушла, любовь? Любовь двоих убита вашею - одной, несдержанной, больной. Никто не может ее тяжести в себя принять... Она горой, обрушенной в землетрясение, придавит властно все вокруг - и лезут трещины сомнения, разверзлись пропасти разлук, разломы плотного молчания и неответа на вопрос, и все былые упования лишь вы лелеете всерьез. Чтоб хладнокровного разврата вам жертвой более не стать, отдайте страсть свою Эрато - лишь ей под силу ваша страсть!

http://www.stihi.ru/author.html?120406, и вообще всем ПОЭТАМ и их МУЗАМ :) Годом Свиньи озабочены все в этот час: дамы, фужеры, поэты - и музы, конечно! Я поздравляю Поэта и Музу сердечно, и наливаю шампанского с водкой за вас! Музе - шампанского, это понятно и так. Ну а поэту... поэту того и другого! Кроме стихов, он и выпить великий мастак - Все вдохновенью на пользу, за вычетом брома. Будьте успешны, красивы, срифмованы вдрызг! Будьте, как вальс, неизменны и неповторимы! Будьте друг другом отчаянно-нежно любимы, Если вы - будете, мы - будем живы всю жизнь!

"Протекала речка, через речку мост..." (песенка) Валятся мосты и мелеют речки. Белые листы - это человечки. Падает снежок, капают чернила. Нежное "дружок", тесная могила. "Через речку мост" - пели и смеялись. А стишок не прост. Вот - доулыбались. "Отвалился хвост", экая потеха! У собаки - кость. А у человека? "Не было б хвоста" - что бы изменилось? Пусто на листах. Кончились чернила.

Отождествлять себя со знаком Зодиака, цветком, кустом, зверьком - что за напасть? Тянуться вверх, к животным приникать? И проникать в себя коряво как-то, и вызнавать из маски, парика себя – без зеркала и ощупью к тому же? Вот кто-то звездный твой характер описал. А ты не тот. Ты, Лев, Тельцом недужен. Телец на Деву тратит весь запал. Подсолнух багровеет на закате, и лепестками на степной тюльпан становится похож. А тополь статью напомнит кипарис издалека. А где же ты? Подобие подобий, хоть в лужу заглядись, хоть в облака, учи иврит, еще санскрит попробуй – тебя там нет. В пространстве и веках – там нет тебя. Ты болен Метакодом, стремишься - быть, назначен - жить. Знобит. Ты обречен не знать. Твоя порода – не цвет, не зверь, не знак. И нет звезды.

Помоги мне господи Умереть спокойно, Не измучив близких, Не сойдя с ума. Очень мне хотелось Жизнь прожить достойно, Да уж как сложилось, Так и прожила. Ты прости мне, Господи, Не была я доброй, Чуткой и отзывчивой, Ласковой, святой. Я была обычной, В меру злой и вспыльчивой, Просто оставалась я Лишь самой собой. Пакостей не делала, Не брала чужого, Даже своим недругам Не желала зла. Но рубашку ближнему Самую последнюю, Ты прости мне, Господи, Я б не отдала. Жизнь прошла, и вижу – Надо жить иначе – Помогать обиженным И не помнить зла. Я ж была злопамятной, Очень злоязычною, Стать умней и лучше Так и не смогла. Прости меня, Господи, Прости душу грешную, В дни мои последние Не оставь меня – Помоги мне, Господи, Умереть спокойно, Не измучив близких, Не сойдя с ума... **** У старухи большое горе, Заболела моя собака, Я теряю лучшего друга, Вряд ли будет еще такой. У собаки тоска и усталость, У меня же на сердце камень. Горький ком застревает в горле – Как мне справиться с этой бедо

В. Кузнецову, автору этой миниатюры: ДУША ДУШЕ АМПУТИРУЕТ ЧТО-ТО... Помнишь, пел, полный музыкой? Только вот славная сказка стала странной обузою: все спелось словно напрасно... Манят сумерки мантрою серости, монотонности: не страдали романами с комарами? Исстонетесь! "Кровь-любовь" - обрифмуешься! В каждой капле по рифме. Угощаешь пирующих. Что там кровь, пьют и лимфу. Зуд и звон, и ознобное послевкусие грусти. Но ты щедрый. Пусть пробуют - дегустаторы чувства. Им хватает и малости, одной ноты в оркестре. А тебе что осталось-то - оркестровое "вместе"? ...И куда-то в беззвучие валятся бывшие вальсы. Этим нотам измученным больше не надо стараться.

А тот, кто видел во сне лунный путь, боялся его, тревожился, не понимая символа. И делился тревогой стеснительно и чуть-чуть, пряча в словечко «смешно» просьбу «пойми меня». Но адресат молчит, а истинный адресат убит, и до понимания настоящая вечность, о которой знает не тот, кого от пути знобит, а те, кто будут потом знать - и судить беспечно, назначив сновидцу нарицательную роль и имя единственное, каким не называют детей с тех пор, как исполнено через сновидца необходимое. И если сегодня кто-то от ерунды, от обыкновенных дел своей повседневности вдруг вздрагивает и видит сон – не свои ли следы оставляет он с обреченностью символа будущей древности?

А.П. переживаю время переживая

Все, к чему прикасаешься, расползается в гниль. Даже взглядом - опасно. Факт, предмет, человек... Ковыряешься в месиве. Не хотел, но убил. Темноты тело тесное - отсиял фейерверк. Ржа не ведает ужаса, яд не ведает зла. Инструменту - что мучиться? Инструмент ни при чем. Безобразие случая, недоявленность сна - кто тобою так трудится, вечно не уличен. Полно скалиться сказкою - меч не рвет паутин. Не кончается классно все. Красен только зачин. Словно мученик-пасынок, без вины обезласканный, на любви, как на краешке, ты живешь меж руин. ...Отчебучит душа еще на поминках - в помин!

Мне нравится слушать Голос, беспомощный его тембр, без бархата и напора, без камерных плоских нот. Мне нравится эта повесть, ландшафт ее – горный берег, и звери бредут вдоль моря, собака, поэт и кот. Но нет никого на свете, с кем страстно услышать Голос, и с кем без вопроса «слышишь?» о Голосе говорить. Над чайками ветер плетью, поэт поджигает хворост, огонь пожирает пищу. И колющий снег внутри.

Предсказания оформляются задним числом. Чем крепче память, тем больше знамений. Не из настоящего в будущее живем, А корректируем прошлое, Подгоняя явленья под время. Змея уже истерзала свой хвост. Скорпион вонзил себе жало в загривок. Смерть не останавливает наш рост – Смерть восстанавливает справедливость. Умерев, мы становимся цельными. Навсегда. Лента Мебиуса срослась и не будет никем порвана. Безразлично, туда повернут потомки или сюда, И с какой стороны ощупают ее стороны. Так стоит ли мучиться, если в каждый наш новый миг Мы обретаем подобие смерти – полную завершенность? Девятилетний ребенок это легко постиг - в пятьдесят. Мир проигнорировал новость.

Что за дела? Да какие дела... Бабочка в куколке умерла. Ползала маленьким червячком, мяконьким валиком, в мир ничком. Скромно по правилам гусениц вовремя в кокон закуталась. И замерла. Дело сделано. Тихо ждала неба целого. Вокруг овальчика окружающая среда. В среде обвальчики, кавардак. Влажность, температура, космические лучи - что-то схалтурило, и некому излечить. Наверное, пробовала, напрягала готовые крылья, усики, лапками дергала - не пустит ли? Нет. Не пустило. Не выбралась. Обессилела. Не выкуклилась. Бабочка нелетавшая. Небо пустое, зряшное.

ДАШЕ, которая [:user_id=1400:] Ты во мне разбужена, Никомуненужность. Ты кричишь малюткой И не хочешь спать. То ветра, то душно. Пошепчу на ушко, Чтобы плач твой жуткий Плачем зашептать. Ты растешь под шепот, Ты уже большая, Но не плачешь больше, И не говоришь. Ты молчишь жестоко. Не молчи, родная. Выкрикни, что хочешь. ...Ты, да я, да тишь.