Я в благодушном настроении, рыбяты. В феврале одна фирма, где я работал, обанкротилась, я вступил в бурные сношения с израильской адвокатурой, в результате коих осчастливленная мной выдала мне надежду на то, что я буду обрадован приплодом в размере 8 000$, что составляет более 60% моих потерь, полученных в результате работы в вышеупомянутой фирме (дуре такой!). Как раз хватит на обстановку в новой квартире. Итак, Юрвас, бутылка нужна однозначно, лучше две, что бы потом хозяйские (а мы в гостях у Джейки) стратегические запасы не бомбить. Начнём с «Финляндии». Даме, как посоветовал мне недавно один крупнейший московский поэт, вино из Эльзаса – «Гевюртцтраминер». Я же пить его не буду, так как боюсь этого страшного скрежещущего (с 3 «эрками») слова. Юрвас возвращается с «Финляндия», коробкой сигар, двумя длинными бутылками «Эльзаса», фруктами для Джейки. Я. - Спасибо друг, не хватит – я слетаю. Хорошо, что Женьку Никитина не привёл – я б с порога ему бы в рожу вцепился. Писк Джейки: - Не позволю! Вы на моей жилплощади! Я ей. - Вам, душа моя, следовало бы определиться с кем Вы. А то «в греческом хоре, в греческом хоре»! (и, трибунным голосом на портрет Пушкина) Мы прям таки нещадно будем бороться со всякого рода… Джейка: - Будя! После третьей определюсь. Юрвас: - Кстати, о поэзии. А не выпить ли нам, други? Одобрительное молчание, суета, разливка-выпивание-закусывание, кряканье мужчин, женский, бархатный: «Ах, какая прелесть!» и прочие застольные действия и шумы Я. - Стих Анны Русс представляет собой оригинальное, кроме всего бичующее картонных застойных героев, характеристика коих УЖЕ созрела в головах младшеклассников, произведение, которое НЕОБХОДИМО ВОСПРИНИМАТЬ НА СЛУХ, да и то В АВТОРСКОМ ИСПОЛНЕНИИ. Есть стихи, (вспомните В. Маяковского), которые легко воспринимаются с эстрады, есть стихи, которые надо читать только с листа. Вот Ваш стих, Джейка, тяжело понять с голоса – он сложный. Каждая фраза требует размышления. Юрвас, что касается Монтеня и Гапона. Связь между ними тяжелей проследить, чем между Каином и мной, хотя мы с ним одной крови. Любить или не любить кого – дело моё, вернее результат действия тех душевных рецепторов, которые определяют мой эстетический вкус. Кем бы он ни был, этот Монтень, в своё время, Папским прихвостнем, содержателем лупанария, охотником за шампиньонами мне (простите, Джейка) один хер, ибо в его книгах я нахожу, кроме всего прочего, и иронию, что роднит его с любимым мной Иосифом Великим (Бродским). Далее – у каждого есть свой любимый поэт. Это тот, чью книгу Вы берёте чаще. Перед Малевичем я не млею, но «уважаю» соотнося с «квадратом», что ПО-МОЕМУ является изображением глубины, стих Михайлы Л. «Открылась бездна звезд полна, Звездам числа нет, бездне - дна». Стихи Есенина я не люблю, кроме «Москвы кабацкой», и, пожалуй, «Чёрного человека», да и то в качестве дани, так как «ЧЧ» входил в мой джентльменский набор для охмурения девушек. В этом доме кто-то наливает, или только слушают?