Странное это чувство, похожее на дежавю, но другое. Прикосновение к утраченному. Место то же, но время другое, и ты другая, и ничего уже не вернуть. Здесь ты была когда-то счастлива или не счастлива, и теперь больно от этого ускользающего времени, и хочется хоть на мгновение почувствовать то счастье и то несчастье, которым дышала когда-то. Надя наблюдает, как Ольга немая остановилась посреди улицы, что-то мычит, размахивает руками, как будто ни к кому конкретно не обращаясь, но при этом желая донести что-то до сердца каждого. Казалось, что немая рассказывает людям о своем беспросветном одиночестве. Никто на всем белом свете ее не понимает, ни соседи, ни родная мать. Девочка поежилась: страшновато, Ольга была дурочка, юродивая. - Давай, я тебе зажгу, - сказала она деду, который достал «Приму» из кармана рубашки. - А она почему такая? - Родилась такая, - дед закурил. - А если родится такой ребенок, что делать?

Никому не верю! - Приходим в обычные дворы, разговариваем с людьми. После того, как скажем, что мы единороссы — все, дальше уже можно ничего не говорить. По взглядам понятно — нас ненавидят. Не размышляют. Просто ненавидят за то, что «все плохо». А что плохо? Все плохо! А за кого вы голосовали на прошлых выборах и кто благодаря вашему выбору принимает решения в думе — эту ответственность брать на себя никто не хочет. Наш директор предоставил возможность выступить кандидату в депутаты. Сначала зал слушал безынициативно. Потом стали задавать вопросы о взносах на капитальный ремонт домов, строительстве автозаправки под окнами и «Магнита» на месте ранее запланированного сквера. А кандидат отвечал, что это мы выбирали мэра, это наша ответственность. - Я за него не голосовал, - уточнял кандидат. - Всему есть объяснение, - подчеркивал он.

Наталья Сафронова Не предай Единственным хорошим анализом у Юлии оказался кал ее мужа. Потому что она ходила в туалет не по расписанию, а когда получится. В этот раз не получилось, а пройти профосмотр было надо, поэтому Юлия обратилась за помощью к мужу. Муж посмеялся, но помог. Врач попросила зайти в понедельник за направлением на обследование и посоветовала не паниковать. Юлия поразмышляла, сказать или не сказать, что кал был не ее. Не сказала, решила остаться с надеждой, хотя бы до понедельника. Три дня надежды — пятница, суббота и воскресенье. Или три дня изнуряющего беспокойства. По дороге домой Юлию одолевали противоречивые чувства. С одной стороны, хотелось лечь в кровать лицом к стене, укрыться одеялом и не шевелиться. А с другой стороны, Юлия понимала, что лежать и бездействовать она не сможет. А куда бежать от болезни-призрака, пока неясно. Пока не поставлен диагноз и не назначено лечение. Не сможет она лежать на диване, точно не сможет.

Наталья Сафронова Иван Сколько Вика себя помнила, всегда искала книгу о себе. Душа вздрагивала от совпадений. Хотелось положить душу на ладонь и рассмотреть ее. Что в ней есть светлого и темного? И нарисовать. Вика знала, что придет время, и она нарисует автопортрет, сядет напротив зеркала и заглянет в самую глубину своих глаз. А потом возьмет кисть и прикоснется к холсту, и будет высветлять ночь в своем сердце, и вздохнет, наконец, легко и свободно. Пока еще это время не пришло, пока еще нет сил для диалога с собой. Председатель местного союза художников не боится выражать себя открыто и без прикрас. Не стесняется мутно-серого цвета на полотне, крошечных людей-козявок посреди огромного пространства. Председатель - великан с беззащитными голубыми глазами, ему пристало бы рисовать Илью Муромца на вороном коне. Но он рисует то, что чувствует: потерявшегося в социуме человека. А Вика рисует его - Маленьким принцем в бесконечном звездном небе.

Деревянная лошадка Не люблю толпу, площадные гулянья, застолья с малознакомыми людьми. Антракт в спектакле. Нужно встать с кресла и прогуливаться по фойе, раздвигая таких же праздно прогуливающихся, что-то обсуждать. А обсуждать еще нечего, спектакль еще не окончен, впечатление не созрело и не улеглось в душе. Толпа — всегда лишнее напряжение. Люблю состояние работы, потому что работа для меня — творчество. А творчество — это общение с тобой. Диалог. Что бы я ни рисовала, в моих картинах всегда есть ты, даже если на холсте только окно с солнечным зайчиком. Это твое окно. Даже если я рисую девочку, летящую на качелях над городом — там есть твое дыхание, мои вопросы к тебе, мое ожидание тебя. Моя память о том, как ты качал меня на качелях. Хотя ты никогда не качал меня на качелях, но обещал. Но однажды я вдруг четко осознала, что ждать больше не нужно. Мои вопросы в последнее время остаются без ответа. Ты строишь свою жизнь, в которой мне места нет.

2. Саша Сказать, что Лиза удивилась, когда позвонил Саша — значит, ничего не сказать. Не то, чтобы она о нем забыла — просто запрещала себе думать. Слишком больно. Понимала ли она, что задуматься о Саше со временем все равно придется, хотя бы тогда, когда дочка начнет спрашивать, где папа? Понимала, наверное, но, как Скарлетт, говорила себе: я подумаю об этом завтра. Дочка еще маленькая, два года всего. Не скоро еще спросит об отце. Единственное, что Лиза решила твердо: не врать дочери. Может быть, не всю правду скажет, смягчит, но врать Верочке она не будет. Но Саша позвонил сам. Лиза взяла трубку, услышала его голос и спросила: - А как ты меня нашел? - Через деканат. Это несложно, было бы желание, - ответил Саша, помолчал и добавил, - Галина Тихоновна умерла. Завтра похороны. - Я приеду, - пообещала Лиза. Собиралась в дорогу и думала: знает ли Саша о ребенке? Галине Тихоновне она ни разу не позвонила после того, как уехала, и о рождении Верочки не сообщила.

Наталья Сафронова По закону сказки 1. Отец Отец наклонял свою седую неопрятную голову, чтобы внучка погладила ее, причмокивал губами, чтобы малышка засмеялась. Старый стал, больной, после инсульта дурак немножко. Тепла захотел. Лиза смотрела на отца и думала о том, что он значим для нее. Она всегда хотела уйти от него, не видеть его, не слышать, не помнить. Брезговала даже своим отчеством. Елизавета Игоревна - казалось ей непроизносимым. Стеснялась. Сложные у Лизы были отношения и с отцом, и с отчеством. Тем не менее, отец - центр ее жизни. Что странно, потому что отца рядом как бы не было. Даже слово «папа» Лиза училась говорить уже взрослой. Отец возвращался с работы и сразу шел в свою комнату, не ужинал. Дверь не запирал, но и войти к нему никто не решался. Мимо комнаты проходили на цыпочках. Дома стояла гнетущая тишина. В пятницу отец являлся поздно и пьяный.