…"Не найдя себя в списках твоих побед" (с), понимаю – что там имена иные, я же числюсь на уровне мелких бед, незначительных фраз, где слова смешные – о погоде, о ценах, рецептах блюд, обо всём. Не набрав проходного балла, пролетая оценку «я Вас люблю», не примерив наряд выпускного бала, всё ж надеюсь. На что? Не хочу смешить, потому и ответ прозвучит так странно – где-то искренен, где-то чуть-чуть фальшив, но всегда расползающийся за грани… За границы просчитанных слов и строк, где крамольное слово кричит от боли, где победные списки заполним в срок, только с кем их заполним, мой свет, с тобой ли? Вряд ли. Буквы торопятся встать в слова, жирной кляксой поставят печать чернила… Побеждённые мной, я любила вас? Или всё это просто во сне приснилось? 06.07.17.

Не тороплю тебя, не тороплю – я исподволь твоё смиряю сердце, так потихоньку обвивает плющ стволы деревьев. Лишь бы опереться лианой тонкой – там, гляди, пошёл – не остановишь. Хитрая наука любовь. Что для лианы хорошо, то для ствола страдание и мука. Опорой милой нежности служить, и обольщаться слабостью прелестной – такая честь! Глядишь – уже чуть жив, не весел, не поёт любовной песни… А что же плющ? Он дивно свеж и густ, и мёртвый ствол почти уже не виден… Любовь плюща – искусство из искусств! …А с виду тонок, слаб и безобиден. 15.07.17.

Стекло заиндевело, ну и что ж – Вагон на все похожие похож – Всё те же люди, толпы, постоянно. Но ты, как я – в толпу любую вхож, Согреться и унять лихую дрожь Февральских воскресений окаянных. Им нет конца, хоть месяц невелик, В окне луны гримасничает лик – Пособницы запретных отношений. На мне берет – мохеровый реликт, Совсем обвис, практически поник От много-много-летнего ношенья. Да, я из тех, которых тьмы и тьмы, Вагоны эти заполняем мы – Бессловны, несуразны, неуклюжи. Но если нас отчистить и помыть, Отгородить от этой кутерьмы – Окажется, что мы других не хуже. И ты, и я – вливаемся легко В толпу любую – женщин, стариков, Мужчин, детей и милиционеров. Да что грустить – ведь мы везде свои, Мы этот мир разделим на двоих, А можно на троих делить, к примеру. Вот только, кто сумеет третьим стать – У нас с тобой особенная стать, Её аршином общим не измерить. Но там, где три, там может быть и пять, И вдруг прибьётся ворог или тать? А потому, закроем крепче двер

"Истрёпанный от времени двойник, не верующий в смерть оригинала," libolev Сны Неалисы "Истрёпанный от времени двойник, не верующий в смерть оригинала", ты вновь по эту сторону проник, не дожидаясь слова ритуала. Пугаешь… и не скрыть сомненья дрожь, хотя мои забавы с Зазеркальем, пожалуй, ты не к играм отнесёшь, и ритуал, прописанный наскальной, преддревней вязью символов и слов, пришедшей не отсюда, издалёка, предполагает призрачный улов незрелых слов, написанных до срока. О, мой двойник, создатель дивных снов, пугающий таким правдоподобьем, что поневоле поторопишь ночь – уйди скорее, утреннюю пробель пусть отразит коварное стекло… Напрасно.

Под облаками мечутся стрижи, а я шепчу – соломинка, держи! Я не пойму, куда меня несёт, вот, может, здесь утопит, да и всё… Вот здесь, в глазах поэта-мудреца – в них нет ни дна, ни края, ни конца… Шепчу? Кричу? Не надо, боже мой, верни меня, пожалуйста, домой, и помоги разрушить этот сон! Напрасно всё, прозрачен, невесом, он неподвластен просьбе и мольбе, он бесконечен, словно свод небес, мучителен, как сладостная боль и горек, как последняя любовь. …Всё к чёрту! С треском рвётся пелена ненужного, но снящегося сна – под веками пылающий песок, а слух терзает мерный стук часов, и крыльями рассвет стригут стрижи, и кто-то шепчет – слушай… надо жить… …Поверь, сегодня самый длинный день, ночь коротка, но снова быть беде – нальются веки тяжестью свинца, и снова взгляд поэта-мудреца затянет в чёрный свой водоворот, сто строк напишет, а потом сотрёт, сто раз обманет – всё равно поверь – печать на сердце и любовь, как смерть. 21.06.17.

Огромный подарок мне от моего любимого пародиста Ромочки на мой стишок о хворосте Не, ну как бы все умерли, как и положено в любой трагедии. Но смерть их была не напрасной)))) Он: А ну читай мои стихи! Они бездумны и бездарны, Но в стольких случаях коварно мне сэкономили духи. Она: Всё для тебя. Тебя любя. Любя тебя. Тебе любя я, Готова без конца и края отдаться (трели соловья) Оно: Я - ложе. Принимаю я: влюбленных; сбившихся; случайных.... Могли бы просто на диване. Нет, романтизма подавай. Они: Девчонку раскрутил, шельмец! Вязанка хвороста с шампанским. Вместо букета. Но затаскан, как оказалось, их конец. Участковый: Она созналась. Я горжусь работой искренней, исправной. Она - виновница пожара. Её посодют. Ну и пусть!

О, не читай моих стихов – они понятны и прозрачны, Но, как в них всё неоднозначно, как смесь из нескольких духов. И всё тебе. Поймёшь ли ты, как сердце, запертое в клетке, Уже отмеченное меткой бессчётных вёсен прожитых, Вдруг оживает… Но, зачем? Чтоб снова умереть стократно? Так жаль, что юность безвозвратна! Так жаль, что на твоём плече Не мне пролить смешные слёзы, утратив девичьи мечты, И не узнать, чем дышишь ты – вокруг другой какой-то воздух. Другое всё – и времена, и люди, города и страны, И то ли поздно, то ли рано заканчивать и начинать Писать тебе… Кто знает это? Оракул? У него спросить – Но он капризен и спесив, и слишком долго ждать ответа. А времени в обрез, цейтнот. И колокол звонит всё чаще Вослед любимым уходящим.

Что случилось, мой свет, отчего мне невесело с Вами – Видно, строчки теряют свой трепетный запах и вкус? Я уже не могу просто так захлебнуться словами, Что-то медлю, как будто изысканных ядов боюсь. Перезрело вино Ваших строчек кристально-прозрачных, Хлеб метафор засох, сыр эпитетов плесенью стал… Я смотрю и смеюсь, а моё отражение плачет И кивает, и машет руками в одном из зеркал. Что случилось, мой свет, в Зазеркалье Вы так же в фаворе, Ваши вина пьянят, дышат свежестью хлеб и сыры, Вы всё так же лояльны к весёлой поклонников своре, Толерантно не видя открывшейся чёрной дыры. А она потихоньку становится глубже и шире, Подвигается ближе, свои расставляя силки… Пахнет тленом и цвелью в оставленной всеми квартире, А в рассохшихся рамах давно прижились сквозняки, Но и им не под силу развеять впитавшийся запах, Заблудившийся в шторах прозрачный табачный дымок, Аромат мандаринов, осевший на ёлочных лапах – Верный признак когда-то уютных и добрых домов. Что случилось, мой свет?

"Гоняет ветер рваные афиши", Сезон окончен, стоит ли жалеть, Когда весенний ветер сладко дышит, Собою раздвигая рёбер клеть. Толкает сердце – хватит спать, засоня, Смотри – весна, давай, смелей стучи, Да не забудь, что в будущем сезоне Текст может выйти противоречив. Совсем не тот, не там, да и не с теми, А вместо слов любви – слова разлук, И паузы, не к месту, не по теме Поставит там непротивленец злу… Любитель дам укладывать под поезд, Какой-нибудь новейший эл.толстой, Нимало ни о чём не беспокоясь, Сводящий – ту не с тем, того не с той, Страданьем совершенствующий души, Коварный писарь неуклюжих драм… Ах, боже мой, как этот воздух душит, Застрявший между двух оконных рам! Открыть окно, и пусть гуляет ветер, Взвивает тюль, срывает лепестки С букета роз. Он так… двадцатилетен, И так хорош в порывах щегольских, Стремителен, и в смене декораций – Маэстро, да и только.

С тобою говорю, с собой ли – неважно, это всё равно. Слова замешаны на боли, и всё давно предрешено. Нет, не провидцем, не Сивиллой – к чему такая мелочь им? Другие боги время сбили. Давай об этом помолчим. Давай с тобой сверять не станем свои часы – в них разный ход. И стрелок бестолковый танец – на танец мошкары похож, пригревшейся на солнцепёке… Мой свет, здесь шёпот, словно крик – искать напрасно подоплёку – всё на виду, иди, смотри. Здесь в каждой букве, в каждом слове всё тот же горестный напев – ах, как мы тщетно Время ловим, не то – родиться не успев, не то – поторопясь родиться… Несовпаденьям несть числа. А в речке Времени водица течёт, как и всегда текла, не замедляя струй прозрачных, не видя нас на берегу… А мы старались обозначить себя хоть чем-то.

Всё надоело – книги и кино, Пить кофе или чай, смотреть в окно, Звонить и отвечать на твой звонок – Нет сил и слов, но всё ж, ответить надо. Как ни крути – но в жизни всё игра, Вон там не пропасть – кроличья нора, Забудь сомненья и отбрось свой страх, И прыгай, детка! Чёрт с ним, что засада. Куда-нибудь да выйдешь, может быть, В запасе много шуток у судьбы, Подкрась чуть-чуть замшелый скучный быт – А вдруг – джекпот – из пешек в королевы? Не дрейфь, Алиса, это не конец, Ну, что ещё увидишь ты в окне, О чём прочтёшь? А здесь – на самом дне, Имеешь право – повернуть налево. Ведь ниже дна уже не упадёшь, Здесь никому не нужен выпендрёж, Пока ещё тебя бросает в дрожь – Не страшно. Ко всему привыкнешь.

Ах, мой свет, мне весенние игры совсем не претят – Нет жары, а цветенье деревьев – что может быть лучше? Одуванчики, будто бы стая весёлых цыплят, Отражаются в свеженалитой согревшейся луже. Ах, мой свет, Ваш готический нрав здесь совсем ни к чему – Будьте проще, цветущая сакура к Вам наклонилась… Дайте отдых сарказму, усталому в битвах уму, И отдайтесь Апрелю, без слов, на цветущую милость. Ах, мой свет, мне погладить бы Вас по усталым плечам, Успокоить, расслабить, заставить забыть и забыться, Наблюдать, как остынет заваренный к завтраку чай, Как мелькают в окне шебутные апрельские птицы. Ах, мой свет, Вы и сами, как филин, разбуженный днём, А в глазах и печаль, и досада, и недоуменье – «Как же так?...» Не печальтесь, давайте рукою махнём – Всё равно этот мир мы на что-то другое не сменим. А хотелось бы… Только вот жаль, что попятных часов Нет нигде. Я – Декабрь.

libolev "Вот попробуй выжить, смоги, сумей, распинайся, голый и босый, говори - опасайся строки моей, просто бойся её, бойся. С ней бок о бок ссорься и конфликтуй, всё равно уступишь помалу, словно птица, сбитая на лету, что словечко одно поймала, будто пулю навылет. Полёт, излёт, мигом в штопор - читай запоем. Кто не пишет, а кровью своей плюёт, разонравился нам обоим. Не по силам, и время своё берёт, а тебе каково такое... Кашлянёшь - слова разрывают рот, пониманием беспокоя. Пониманием - этого не снести, босиком по стеклу, что ты... Отогреть бы, как птицу, тебя в горсти, ну какие меж нас счёты. Просто сшитые губы срослись без шва, потому что, не зная фальши, бессловесно кричу тебе - выживай, улетай от меня подальше." а это моя попытка ответа Улететь – не проблема, да нет крыла, а с одним только прыгать с крыши, или выйти в окно. Или в зеркала навсегда улететь.

Кто-то, быть может, прочтёт и шепнёт «спасибо» нам, Не понимая, но чувствуя слова магию. Буковкам мелким, как корм для птенцов, рассыпанным, Чищу пространство на белом листе бумаги я. Вам ли, другому кому, предназначу исповедь – Каждая строчка – продута ветрами синими… А под окошком желтеет апрель неистовый – Это нарциссы цветут.

О, господи боже, была ли я в этом аду, Который назвали прекрасным библейским эдемом? Прости, дорогой, соскользнула с волос диадема, Но всё ж королева, хотя пробираюсь по льду Замёрзшего ада, вбивая в замёрзшее кол – Здесь так неуютно и холодно сразу же стало... Скользить по грехам, превратившимся в монокристаллы, Ощупывать двери без тени замков и щеколд, Разыскивать выход, которого попросту нет, И быть никогда, ни за что и вовеки не может... Но несовместимость момента я чувствую кожей – А, может быть, всё это просто приснилось во сне? И я понимаю – тебе не до мелочных дрязг, Твой график натянут, звенит тетивой напряжённой. Но, всё же, помедли – а вдруг и невесты, и жёны, И всё, что случилось с тобою – случилось не зря? А шло потихоньку проторенной тропкой ко мне, К твоей королеве, забытой земли Неверленда? Навряд ли, совсем уж напрасно, писались легенды О землях, которых на карте заведомо нет. О, господи боже, опомнись и путь укажи, Заблудшим, покинутым, или ненайденным душам. По

Цитата libolev () "Где отрываться так не хочется от губ, со вкусом пьяной вишни." И отрываться так не хочется От губ со вкусом пьяной вишни, Но поцелуй слова пророчества Сомнёт. Прости, прости – так вышло. Теперь не повторить, не выложить Слова в строке ранжиром прежним – Лови за хвост – ведь что-то было же, И это что-то было нежным, А иногда – огнём сжигающим… Огня ли фениксу бояться? Горел не раз, пылал, когда ещё Пытался быть смешным паяцем, И на канате балансировал, Глотал огонь любви неверной… Наброском спешным иллюстрирован Отрезок счастья.

Цитата Марина Зейтц () "под вязью слов: "Спасибо, что ты есть"." Под вязью слов: "Спасибо, что ты есть!" Ещё, пожалуй, нужно два словечка, пока дождей назойливая взвесь с листка не смыла милые сердечки, пронзённые коварною стрелой – а что такого? Возраст не помеха. К свиданью приготовлю помело, и дай мне бог, не помереть от смеха, от кукованья стареньких часов, отмеривающих часы полёта к тебе, мой свет. Лететь дорогой сов, и вздрагивать, и плакать отчего-то, и шелестя надломленным крылом, стараться всё туда вернуться снова, где я и ты, где мама, старый дом, где двери открываются по слову – сезам. И в старых книгах волшебства, легко назад перелистать страницы, к началу. Переставить все слова, забыть о том, что сказка только снится, принять за быль, волнующий мираж, сменить сценарий, выгнать режиссёра... Игра, мой свет, как жаль – вокруг игра. «Весь мир – театр, а люди в нём актёры!»(с) 3.04.17

Сложилось совершенно не о том, Но в строчки, всё же, прокралась лиловость – Весь город обсуждает эту новость – Весна звенит, и бьют ручьи ключом, Весёлый Март безбашен и раскован – Лиловым крашу в Марте милый дом. Едва набухли почки на ветвях, А город пьян от свежих ароматов, Закат на ветер ярок и гранатов, Пока ещё не слышно соловья, Но куст сирени, бархатно-мохнатый, Уже готов расцвесть и воссиять. Мне написать хотелось о тебе, Но всё никак – весенние мотивы, И этот ветер, мартовский, строптивый, И первоцветы, и лукавый бес, (весною он такой красноречивый), И к ночи потемневший свод небес… Не напишу любовного письма, Всё против – ветер мысли выдувает, Уносит к горизонту, где кривая, Вся в пятнах, однобокая весьма, Луна восходит, цветом восковая, Идёт сводить лунатиков с ума. А им – плевать, им, в общем, всё равно – Луны неполной нечего бояться, Ведь эти подневольные паяцы Танцуют лишь под полною луной. А на часах уже давно двенадцать, Прощально смотрит Март в моё окно. Тебе ж,

Марина И время печь торты-наполеоны Подкралось незаметно. О, мой бог! Я, каблучком поправ судьбы законы, К тебе стремлюсь, на мартовский пирог. И пусть моя походка эфемерна, А шарф скрывает плечи – до ушей, Я съем кусок ванильный непременно, Внемля докладам звездных атташе О том, что взрывы в космосе – все чаще, А после них к земле летят дожди: Девятый дождь - последний.

Шуточный, но жалобный диалог двух барышень, Марины и Милы, на отсутствие вдохновения - а нетути стихоффф. лошадиные дозы антибиотиков не способствуют написанию стихов, от лекарствий муз скукоживается и не работает. Марина Зейтц Жужжат ли мухи, падая в компот, Слоится ль день, как торт наполеонов, Все это скука!