Я - звезда! наблюдалка Я – звезда. Однажды проснулась знаменитой. Буквально: вдруг поняла, что все меня знают и ждут, чтобы сделать мою жизнь приятной во всех отношениях. Как будто ничего особенного, из ряда вон выходящего не совершила, однако родилась, что уже не мало. Выросла. Стала бабушкой. Но когда называют девушкой – приятно. Хочется верить. Кондуктор в троллейбусе, например, сказала: - Девушка, ваша остановка – следующая. Мне - приятно. Настроение подпрыгнуло. Я тоже резво вскочила с места, улыбнулась: - Спасибо, девушка. Хотя она, скорее всего, тоже бабушка. Или даже прабабушка. Мы расстались, довольные друг другом. Моя остановка – Художественный музей. Все художники города выставляют здесь свои работы. Знаменитые и те, кто только мечтает заявить о себе, сказать свое слово в искусстве. Они – мечтают, а меня уже все знают. Начиная с уборщицы, которая моет полы в вестибюле. Не успела я войти, как она отставила ведро и швабру в сторону и ринулась ко мне.

Как собачка Фая обиделась Вы когда-нибудь обижались на своих друзей? Знаете, как это бывает? Лежит, например, собачка Фая на полке или в ящике с игрушками, посматривает оттуда своими карими глазками с длинными загнутыми ресницами, ждет не дождется, когда Анюта и Соня позовут ее играть. Она сразу же спрыгнула бы с полки и со всех ног кинулась к своим подружкам, подпрыгивала бы, норовила лизнуть их языком в нос или хотя бы в подбородок. Бегала бы за мячиком. А хотите - в магазин или дочки-матери? Фая готова хоть за маму, хоть за дочку! Может залезть в кукольную коляску и сидеть там, не шелохнувшись, пока ее одевают-пеленают, как самая послушная кукла-дочка. Или встанет на задние лапы, а передними катит коляску. Но Анюта и Соня словно забыли о своем верном друге. Лепят, рисуют, а ее не зовут. А Фая может, например, карандаш подать, красный или синий, она все цвета знает. И собачка смотрит на своих маленьких хозяек и молчит. Она не гордая, но не напрашивается, если не зовут.

Наталья Сафронова Хвост, четыре лапы Наблюдалка Кошка, большая, рыжая, не отставала от Анюты ни на шаг. - Анюта, давай дружить, - наконец, вымолвила она то, что вертелось у нее на языке, дрожало на кончике хвоста и в глубине пытливых зеленых глаз. Она смотрела на девочку так внимательно, что могла бы нарисовать ее по памяти. - Давай, - согласилась Анюта, не раздумывая. Она любила кошек, всех, без исключения. И собак, и голубей, и ворон с воробьями, которые слетались стайками, когда соседка тетя Люда выходила с пакетом семечек и хлебных крошек. И дятлов, и белок в лесу. И пауков с лягушками на даче у бабушки. Они с Соней дружили со всеми вместе и по отдельности. Выстраивали всех в хоровод и пели «В лесу родилась елочка». Играли в салки и классики. Прыгали, как лягушки, и летали, как птицы, правда, чуть-чуть пониже. Но высота – дело наживное, подрастут еще немного, отрастят огромные крылья и долетят до самых облаков.

Наталья Сафронова Савелий Вроде бы и время прошло, и ждать перестала, но порой останавливаюсь, смотрю тебе вслед. Ты идешь, чуть наклонившись вперед. Не оглядываешься. Я оглядываюсь, а ты нет, из двоих всегда оглядывается кто-то один. Твоя тропинка заросла травой, когда еду мимо, успеваю взглянуть, вижу густые заросли. На самом деле, тропа есть, конечно, но я больше не вижу дорогу, по которой иду к тебе. Была такая навязчивая картинка, как я бесконечно преодолеваю километры. Даже на уровне подсознания чувствовалась усталость. Когда ты звонил в последний раз, сказал, что у тебя все хорошо. Помню, как мне больно было это слышать. И сейчас больно. И я сто лет ничего из твоих безделушек не трогаю, кольцо не надеваю, даже не смотрю. Не выбрасываю, чтобы не было еще больнее, но не трогаю. Не разговариваю с тобой. Этот бесконечный мысленный диалог не то, чтобы прекратился, но приглушился, отодвинулся куда-то на задний план. Не потому, что я так решила, жизнь заставила. Придавила катком.