Кто первый? - Девочки, смотрите, Волга! – оборачиваюсь я назад. - Это в моем окне! – тут же реагирует Анютка. – Это моя Волга! - А в моем – нет Волги, - огорчается Соня. - А в твоем окне – лес, - примирительно говорит Анюта. - Анюточка, давай, ты посмотришь на мой лес, а я – на твою Волгу? – вкрадчиво просит Соня. Однако, пока дети препирались, отрезок дороги, где открывался вид на Волгу и Жигулевские горы, мы проехали. И так каждый день – наши двойняшки делят целый мир. Яростно и неудержимо, пытаясь взять верх друг над другом. Покупаем йогурт в магазине, Соня быстро выбрала земляничный, а Анюта замешкалась, она не любит добавки. Предлагаю ей кефир или ряженку. Но главное огорчение в том, что Соня ее опередила. - Не хочу после Сони, - на глазах у Анюты – слезы. На прогулке в лесу встречаем мальчишек, тоже двойняши, наши ровесники.

Железная логика - Пойдем на горку, - Соня ведет маму к снежной горке в детском саду. Она не выговаривает «р», и у нее получается «на голку». - Только недолго, - кивает мама. – Анюта тебя ждет, скучает. - Пять! – малышка освобождает ладошку от варежки и растопыривает пальцы. - Пять раз скатишься, - соглашается мама. - Раз, два… - считает. - Тут неудобно, - пыхтит Соня, поднимаясь по ледяным ступеням. – Скатываюсь раньше времени. Это не в счет!.. И это тоже не в счет! - Пять, - сказала мама. – Ну, пойдем? - Много! – девочка быстро стаскивает обе варежки и показывает десять пальцев. – А потом сразу пойдем. Мама уступила, и дочка катается в свое удовольствие. На спине, на животе. Ветер свистит от неуемного желания догнать девочку, но всегда проигрывает. Наконец, Соня, уставшая и счастливая, подходит к маме: - Пойдем к Анюте. Идут по направлению к дому. Дочка задирает голову и восторженно смотрит на небо. - Мама, звездочка проснулась! – у Сони получается «плоснулась».

Наталья Сафронова Агнесса Ротшильдовна Жизнь не стоит на месте, все течет, все меняется. Вчера мы жили скучно и однообразно, приходили на работу и работали. А сегодня каждый день не похож на предыдущий, даже вечер может разительно отличаться от утра. Потому что теперь нами руководит очень эмоциональный директор. Если, например, утром никто из подчиненных не выразит свое восхищение ее личностными и деловыми качествами, буквально: - Какая прекрасная женщина Агнесса Ротшильдовна! – ее настроение может резко упасть. Или, например, если Агнесса Ротшильдовна с утра ждет, когда ее вызовет мэр, и ожидание затягивается, она начинает нервничать. Коллективу передается нервозность руководителя. Все получают нагоняи, разгоны, выговоры, устные и письменные, с занесением в личное дело. Все ходят на цыпочках, разговаривают шепотом: - Настроение директора упало! Стараются не попадаться Агнессе Ротшильдовне на глаза: авось пронесет, сегодня обойдется без порки.

мелочи В маршрутку вошли две бабушки, и две девушки уступили им место. - Слава богу, мне не уступили, - невпопад подумала Вера. - Значит, еще не так плохо выгляжу. В последнее время чувствовала себя, как мешок, набитый усталостью. И даже когда пыталась подбодрить себя и улыбнуться, видела в зеркале серое лицо с измученными глазами. Улыбка не спасала. Нужно взять себя за волосы, как Мюнгхаузен, и тащить из болота, думала Вера. Только куда? Женщина беспомощно оглядывалась. Сплошная чача, берега не видно. Кажется, шагнешь, и чавкнет над головой. А все-таки нужно тащить, тогда, глядишь, и не чавкнет. Все-таки шанс. Размышляла о том, как красит людей счастье. Однажды наблюдала со стороны, как играла в снежки молодая семья, муж, жена и ребенок, маленькая девочка. Бегали друг за другом, хохотали. Вроде бы ничего особенного, но чувствуется, как хорошо им вместе. Вера остановилась, смотрела на чудо чудное. Порылась у себя в памяти, нет, не помнит такой вот легкости, такого полета.