Скажу я о любви не ради блуда, Не из тщеславья, не потехи для, Но коль уж мне Господь послал простуду, То ты - моя любимая сопля!!! © Жанна Мартынова

Стемнело, и на ужин мне – мышьяк, Другого под рукою нету яда. И смотрит сверху вниз луны маяк, И смотришь ты своим зеленым взглядом. А ты живи задорно, мне под стать, Любя людей и вглядываясь в лица, Хоть вновь они начнут с утра пытать, (Иль просто не дадут опохмелиться). Пора за стол! Я все ж тобой больна… Висит, звучит любовь потекшим краном… И ты?.. И ты?!.. Послушай – тишина! – В башке моей заснули тараканы… © Жанна Мартынова

Как лезвие ножа, как слезы в тишине Охватит лунный свет ночную монотонность, И снова вдруг сойдет дыхание на нет, А сердце отзвонит хрустальным камертоном, Таинственный, как сон, твой стан и легкий шаг, А с губ твоих – огонь намеков, полусловий… И лунный свет в ночи – как будто белый флаг, Хоть рыцарство давно – удел средневековья… © Жанна Мартынова

Шагни в мою пропасть, Люби эту жесткость паденья, Люби приземленье Сильней, чем полет в небеса, Лелей красоту Моей ласковой неги и лени И истину ночи, Что вечно творит чудеса. Когда мы вдвоем, Время тянется шелковой нитью. Все так предсказуемо, Даже порою смешно. Но этот капкан Нам придумал наш ангел-хранитель, И там, где падение в страсть – Ничего не грешно. Да что нам плоды Безмятежного райского сада, На стареньких кухнях – Всегда веселей, чем в раю. Забудь о тоске, И шагни в мою пропасть И падай, Безвестным солдатом, Погибшим в любовном бою. © Жанна Мартынова

Все смертельные петли – из самых красивых слов И свивается время в клубок ядовитых змей. Между этим и тем проскочить – считай повезло, Значит все же – ЛЮБОВЬ, значит – вечное 2 в уме. Пусть мечты кровожадны, им наши нужны сердца, А избитый глагол все ползет в коридор строки… И охота до слез новый день пролистать с конца, Чтобы мысли – как будто светлые огоньки, Приготовились жить, были вески, как в праздник спич, Чтоб с ногами сидеть в древнем кресле, хлестать вино, Чтобы как заклинанье звучало твое «Поспи!..» И тогда я ложусь, ну а чаще – смотрю в окно, Чую нюхом звериным ненужность иль нужность строк, Что даны мне сейчас дабы просто еще дышать И плачу этой жизни за строгий, нет, злой урок, За искусство прожить, чтоб по новой суметь писать, И за крест на полу из сияющих спиц луны, Да за то, что мы вместе, за то, что еще держусь И пишу о любви, наплевав на обет войны, И тебе говорю все, что миру потом скажу. © Жанна Мартынова

Смеясь над смертью в пасти крокодила, Ты на «Тойоте» мчишься на войну, А нам пора к иконам и кадилу, Чтоб вновь занюхать ладаном вину. Друг муравьев, акул и грозных басков, Отринувший «потом» и «суп с котом», Не будь в бою ослицей Валаамской, И возвращайся к милой со щитом! А коль за щит еще счета предъявит Осклабившись, очкастый спиногрыз, Гони его взашей, любитель правил Игры и Магометовой горы. Ты ж шел по минам, улыбался мило, Паял умом тревог своих накал, И ты не сгинул в пасти крокодила, Ты только пломбы в ней пересчитал. Потом поплыл, акул порастревожив, Но так пленили их твои стихи, Что сделали они подтяжку кожи, Накрасили хвосты и плавники. Лихой мордвин (вообще-то, может, янки – Да черт с ним, будь он грек он и даже дож!) Тебе кричал почти что не по пьянке: «Ты (ик!), товарищ, далеко пойдешь!» Ты ж рыцарь без упрека и без страха, И что тебе акулы, крокодил! Ослы тебе давно вписали в справку, Что ты уже дракона победил! …А ты вернешься, потому что надо, Пусть бою – век, душе-т

И ты не Ромео, и я не Джульетта, Забудь про балкон и про песни в ночи, Налей мне вина, закури сигарету, Скажи про любовь или просто молчи, Ведь я не Джульетта, а ты не Ромео, Скорей - мы затертое жизнью тряпье, И все же – украдкой касаемся неба, И верим в судьбу, ну куда ж без нее! Века и пространства весьма эфемерны, Блестит многогранность осколками льда. Ты помнишь, что Кая искавшая Герда Нашла, и как выросли розы тогда? Мы тоже нашли. Не Тристан и Изольда, Жюльен и Матильда… Мы – лишь немота, Переходящая в звон колокольный, Который все знает. Мелодия та Перемещается в пиво в бидоне, В сплетение тел, в возвышающий звон, И в то, как Джульетта стоит на балконе, И в то, как влюбился вне времени ОН. © Жанна Мартынова

Происшествие в рабочий день. Письмо ученика. Объяснение. Жанна ТУНДАВИНА, 16 лет Рассказы ПРОИСШЕСТВИЕ В РАБОЧИЙ ДЕНЬ Слесарь Виктор Елфутин в ярости схватил стоявшую на зеленой травке пустую бутылку, быстро оглянулся по сторонам, дабы убедиться, что вокруг нет ни одного прохожего, и, сотрясая ею, словно гранатой, бросился туда, где стояли в ожидании неминуемой мести его товарищи по работе. Те, едва завидя, что он сдвинулся с места, трусливо переглянулись, и в ту же секунду обратились в бегство. Елфутин не отступал. Он несся за ними с бутылкой в руке, спотыкаясь и без конца крича: — Ах вы, гады такие! Я вам сейчас покажу! Ну, погодите у меня, я вам устрою веселую жизнь! А ну, стоять! Руки вверх! Все равно не уйдете! Но догнать их было невозможно, и тогда Елфутин запустил в них бутылкой издалека.

Рифмы - заплаты на простынях, Если в постели - танец огня. Время горячее брызжет, как кровь Жуть Трансильвании эта любовь! В сердце стрелу - не смогу, промахнусь. Прочь утонченность, дай мне копье! Потным сверчком затрещу и прогнусь, С влагой рифмуется тело мое. © Жанна Мартынова

В гамаке твоих губ и рук Я покачиваюсь, наблюдая За игрою света. Счастья замкнулся круг - Это в круглом зеркале Пробуждается зазеркалье, это... Странно... Там у них - все почти как у нас, Тьма янтарная, свечи в комнате. Из лучей луны плетут они судеб линии, А потом - на память - на них завязывают узелки. Что?.. Успокойся, милый мой, Это у меня не бессонница, Это просто сон наяву На шелке твоей руки. © Жанна Мартынова

Мужу Не на губах, а где-то в сердце его поцелуй, Его синий взгляд, душа, подобная белому кролику. Течет его жизнь ручьем философских струй, Что хуже кефира похмельному алкоголику. Его не сломать и не обуздать уздой, Готов он быть лишь горой, не холмом покатым, И мысли его схожи (По составу) Со святой водой, Целебной и чистой, чуть сдобренной русским матом. Он думает много о вечном, а я - о нем, Черновиками ВЕЧНО замусоривая корзины... Если в карете отправиться в путь вдвоем, Порвется вся заготовленная резинаJ Но что я могу ему дать кроме сотни фраз О боли своей, да кроме вселенской ласки И ночи, где как разноцветная мишура Зовут и манят к себе полоски матраца.... Он русский поэт, он порою бывает злым, Больным и нелепым, хоть это бывает редко, Пытаясь клинком души разрубить узлы... Точнее - о стену брошенной табуреткой. Вы люди свои и вы поймете меня, Хоть я выражаюсь порою весьма невнятно. Я наглая баба, которая остановит (и завалит) коня, Но бабам поплакать на мужнем плече иногда пр

Проснись и пой, ведь сегодня великий день, Сегодня едешь на бал - и к черту хозяйство! Хрустальные туфли с грехом пополам надень, Напейся с принцем вина и съешь его яства. ....И вот - ты жена, ты принцесса, ведь счастье есть! Но как-то уже хоромы осточертели. Принцу не до тебя - у него война, А еще он не дурак поесть. И глушит водку, Да к тому ж полный ноль в постели! И не такой уж он красавец... Вообще, у него прыщи! Хоть порой умен, Не к тебе, а к другим он ласков... Надевай наряд, о, Золушка, и не ропщи, Если бал к концу превращается в свистопляску. ... Замкнут жизни круг, а мы рвемся и так, и сяк. Но, порвав его, сражены, словно в поле воин, Ведь порою роднее туфель дрянной башмак, И порой нелюбовь пострашнее паденья Трои. Так беги, беги из этого из дворца, Кто бежит по ступеням вниз - не всегда унижен! Если хочешь, разбей ты мачехе пол-лица (Ты ж по каратэ изучила полсотни книжек). ...

И еще один день пролетел, а палящему зною Кое-кто предпочел бы колючий терновый венок. Только есть измеренье простое, иное, земное, Где кустарников тени свернулись ежами у ног. Может так даже лучше, сегодня вот так даже лучше, Посчитают тупицей, пошепчутся пусть: "Не поэт!" Ах, друзья мои, строки - как сотни репейных колючек - Вам потом отдирать, ведь другого-то выхода нет. Я уж лучше сбегу, прокрадусь под какой-нибудь маской (Хоть порой и противно как призрак теряться вдали), Чем пугать и смущать в сотый раз этой яркой окраской, От которой в припадке завистливом сдох бы павлин ... Пошутили и хватит, с улыбкой чеканю я в ногу Среди женских фигур, что охотно спешат по домам, Может быть, даже где-то чуть-чуть уже мыслю полого, И дает моя жизнь вековую отставку холмам. Ну а в доме своем - словно в круге, очерченном мелом, Круг забот, а не небо, Куда уже рыпаться лень. Вот вопрос - что стихом я сказала нелепым? Что хотела сказать? - ТО, ЧТО ПРОСТО ПРОШЕЛ ЕЩЕ ДЕНЬ. © Жанна Мартынова

Ветхий листок. Моя жизнь. Возьми! Вот и фломастер, конечно, в дар, Знаю, до копий и до мазни Ты не опустишься никогда Сдуру я лепту внесла уже - Глянь, на листе мой размазан след... Просто устала. На этаже. В том - то году. И во столько-то лет. Но не запачкать мою белизну Это ж в крови моей. Чертов эстет! Вот и тебя за собою тяну, Лист - пополам, нарисуем там свет! Или ж умрем, превращаясь в кристалл, Холод и боль на двоих разделив.... Знаю, художник, ты тоже устал От притяженья земли. © Жанна Мартынова

Это - ледышки пальцев, Гладящих влажный лоб, Это - сердце, Сжатое немым вопросом в тиски, Это смерть циферблата, И резиновые мячики слов, Что имеют свойство сдуваться, Налетев на клинок тоски. Это - безвременье, Незарифмованное, Необетованное, Это - тени ветвей, Поменявших от скорби цвет, Это - оцепененье, Выдохи, дымом отравленные, Это - Звучанье короткого слова "нет". © Жанна Мартынова

Да будет проклято супружество И в сердце тот амура клык, Ну дайте не медаль «За мужество», А хоть задрипанный ярлык С банальной надписью «Влюбленные» - Пусть люди верят в чудеса… Почтив мечты неутоленные, Свои сплетают телеса… Им, как и нам, смеяться не над чем, У них – то ссоры, то экстаз И приравнялась к бледной немочи Душ одичавших чистота. Он все поймет, он не поленится – И это грез моих предел И вспыхнет вновь души поленница, Как ярко-желтый чистотел, А видно - небо неуклюжее С луной, подобной миндалю. Благословляю я супружество, Которое уже люблю! © Жанна Мартынова

Есть три стадии паутинно-паучиного вдохновения. Первая – муза с головой Медузы Горгоны, Превращающая грядущие строки в серый камень забвения, На календарь из буден падающий опустошенно. Вторая – когда опилки метафор, Ход мысли нарушив, Роятся в твоем мозгу, фосфорицирующей дребеденью, И ты каешься: Вроде ничего, но не заденут души! Да и не до стихов пока – проблемы в семье, в кошельке мало денег. Но дальше – становишься веселым лучезарным снайпером, Выскочкой, Наполеоном, взявшим поэтическую школу! И выводишь слова в прописях душ золотым пером. Вот и все… Р.S.: все гениальное написано по приколу. © Жанна Мартынова

На листах души требую не ставить штампы, Не считать истерик и красок в моей ночи. Мое сердце дымит теплом Аладдиновой лампы, Мое тело горит огнем, словно сук в печи. И когда мне больно, я обычно себя сжигаю, Не ношу ж креста, на котором себя б распять. Что вы смотрите, я лишь перед ним нагая, И лишь ради него готова гореть опять. Я себя убиваю мыслью, как забиваю гол, Но каждую ночь для меня райской двери открыты створки. Я люблю его, и его кухню и даже немытый пол, И на душной кухне люблю даже газовые конфорки. Он порой со злости сам говорит: «гори!», Ведь понял, костер – моя дурная привычка, Но я знаю – при нем сжигать себя изнутри Бесполезно – Он своими словами затушит спичку. Или, может, попытается меня застрелить, но крикнет: «Ложись!» И со мною будет опять сердечный припадок, Вот тогда из лампы выскочит добрый джинн, И я прощу расстрел и буду этому рада. А когда-нибудь, может, забуду и про боль свою, Потому что ОН наберется смелости стать дождем.

Пересеченья, огранка, отблески… Небосвод Контуры начертил твоего портрета. Помню, тогда был 99-й год, Только вот век не помню – досадно это. Просто хотелось знать, как звенит хрусталь Хрупкой души, что сияла в твои 17, Чтобы понять, где кончается чистота, Ведь небесами ей суждено кончаться… А потом клялась: «Я твой напишу портрет!» Я гнала авто на опаснейшем переезде, Ну а ты твердил: «Нету скорости в январе!» И еще кричал: «Не сейчас! В гололед не езди!» Рафинад сугробов, березы, подъезда пасть, Кабинетов муть, мониторы и чай с лимоном… Но хотелось просто – в дыханьи твоем пропасть, (Ах, 9-й вал желаний неутоленных!) Баста. Портрет дописан. Ты, ненаглядный мой, Изображен точь-в-точь моей мыслью шероховатой, И на дворе грустит 2008-й, И теперь – я помню уже и века и даты… © Жанна Мартынова

Напиши посвящение алым огнем на железе, Излечи мой рассудок, попавший в безликость весны. Наш любовный нектар так приятен и даже полезен, Он – лекарство от скорби, болезни, извечной войны, На которую шли, хоть и знали, что боя не надо, Что нельзя отыскать лазарет исцеляющих душ, И пора позабыть шепот звезд и дурман листопада, И бежать поневоле от свежих морей и от суш. Ничего нет страшней, когда нету земли под ногами, Значит дни – словно спицы в убогом гнилом колесе И ломается жизнь как клинок, что отобран врагами От трагической доли – прожить не такими, как все. Но не плачь, не грусти, и тайком напиши посвященье Да не мне, а покою, и дому, которого нет. И с любовью прими от меня боевое крещенье В несуразице судеб, летящих на солнечный свет. © Жанна Мартынова