Руль в ладонях пугливой пичугой, Но и эта – одна из надежд. Ты осталась мне доброй подругой Среди стаи мещан и невежд. Можно ль мне прикоснуться к секрету? То молва! А ни странности зла. То, возможно, моя комета Счастьем в небе на миг пролегла. Сердце бьётся, теплом наливая – Яркой радостью! – вялую кровь, Я забылся, спонтанно играя, Обнимая тебя вновь и вновь. Я воспрял. Я в сверкающей силе. Прилегла ты, закрыла глаза, Я нагнулся к тебе, и мы пили Опьяняющих уст чудеса! В осязании пальчиков сочном Якорь поднят! (Что долго топил.) Пусть сначала наивно, непрочно – Киль фрегата пучину разбил. Две прямые в кильватере томно Разодвинулись, страсть щекоча; Закачался в волнах монотонно Мой фрегат (аж в экстазе вскричал!) Даже солнце закатной игрою Горизонт облачает в рубин … В чары был я готов с головою Окунуться до самых глубин. Дух мой нёсся по влажной лазури, Губы жадно вершили обряд. На вершине блаженства «Везувий!» Ослепил взбудораженный взгляд. Я кричал.

Признание в любви (акростих) Ярем – моё уставшее терпенье; Тебе, я знаю, не понять теперь. Едва ль предашь особое значенье – Беде моей... вновь выставишь за дверь! Я тоже наяву давно не плачу, Лишь вою иногда ещё во снах... Юдоль везде – и там себя я трачу! – Бывает, имя вспыхнет на устах... Лютует в грёзах образ твой нетленный, Ютятся там горячие слова... Как будто я живой – не убиенный! – А ты всё так же рядом, как – тогда! Каким ветрам подвергнуть ты решила? Предать – какой истоптанной земле?! Раз ты течёшь пока что в моих жилах – Едва ль смогу забыть я о тебе... Живя плодами робких измышлений, Дышать воспоминанием бесед, Ещё лелеять радость унижений... Ловить их еле уловимый свет... Едины мне – что пафос, что тревоги; Не чаю отрицательный ответ... У ног твоих... среди, увы, немногих Любуясь и тоскуя павший ниц – Я верю вновь в слияние десниц… 04.02.2013г.

Повесть в стихах Листопад (рассказ знакомого художника) Встреча Судьбой заброшен, у вокзала, среди вновь прибывших стою. Вагон покинув свой устало, взираю: где? В каком краю? Обычный город. Также люди спешат, смеются, спорят, ждут … Родная речь – и там и тут; двор привокзальный, как на блюде. И угораздило ж, однако, пять суток бросив «псу под хвост» по делу фирмы (ей во благо! коль занимаю данный пост), забраться в дальний уголок, на самый Родины восток. Купил в палатке чебурек, в сторонке встал и молча ем, сам наблюдаю между тем – вполне довольный человек. А по соседству у пивнушки, держа в руках большие кружки, на политические темы ведут дебаты и дилеммы мужчины. Верх берёт унынье – и дамы пьют не меньше ныне.

В том селе была избушка Мужичок в ней жил – пьяньчушка; У него был кот игривый Да беда, – какой шкодливый, Что терпеть нет сил и мочи; Надоел ему он очень. Вот мужик тот, с бодуна Поутру хлебнув вина, Чтоб избавиться сполна От такого прыгуна (Кот дремал как раз под печкой) – Хвать! – за шкуру шалуна Да под злобные словечки, Посадив того в мешок, В лес дремучий поволок. Там в овраге под корягу Заховал в мешке беднягу; И оставил его там – Пить вино вернулся сам. Много ль времени аль мало Пролетело то не знамо. В страхе тяжком кот сидел, Слов мяукнуть аж не смел. А в овраге тёмном: сыро… Затаился там уныло Сам, трясясь от страха жутко (Да каким ещё быть шуткам!?) Коль сидел, прижавши уши, Чтобы страшного не слушать. Так иначе ль время шло: Сколь терпи, аль нет – равно, Кушать, хочется давно. Ну а голод ясно дело «Тот не тётка» скажем, смело; Выбираться самый срок, Коль в животике запело… Так не так – пусть неумело Стал невкусный грызть мешок.

Ещё одну перелистнул страницу, закончен день, и наступила ночь; я не спешу смотреть, что мне приснится – бессонницы никак не превозмочь. Когда все спят – я не могу уснуть. Я одинок в холодном этом мире! Мне до постели тяжек бренный путь через простор неубранной квартиры. Последняя сгорает сигарета, и дым из глаз слезу погнал к губам … Она, как быстрая скользнёт комета – на черновик к написанным словам. И в колорит словесного венчанья воздаст немного горечи и соли. Зачем мы все рождаемся случайно, чтоб испытать побольше всякой боли?! А кто живёт, не чувствуя печали – скорей живой, быть может, просто труп. Ведь те, кто не любил, те не кричали, до крови не раскусывали губ. Но как бы ни было мне слишком больно, не позавидую я вовсе тем, кто, не любя – прослыл вполне довольным в своём мирке – ничтожной пустоте.

(«весёлая» история) Любил в деревню ездить летом, ходить по ягоды, грибы … В лесу с друзьями шляться где-то: бесцельно, просто без тропы. Года минули, время смыло с лица улыбку юных дней, не смею позабыть, что было – всё для меня стократ ценней. Мне уйма всяческих забот теперь не позволяет часто, как прежде, ездить каждый год для посещенья мест прекрасных, без принужденья, без хлопот. Сегодня хоть и вырву клок из полотна поры скупой, да всё равно: не тот итог, не то веселье, не тот прок и отдых всё же не такой. Сейчас уже другие взгляды на жизнь, иной расклад совсем … А было ведь: искали клады! (Задорно радовались всем). Бывало, бабочку узришь, уже готов скакать за ней; а то, сломя башку летишь, лишь бы взлетел бумажный змей; телёнком прыгали стремглав, гоняли в салки – и, устав, потом спокойно засыпали … Тогда мы мало понимали, чего мы с возрастом теряли и, впитывая опыт губкой, ошибок больше допускали. По несерьёзности поступка, по без греховности его, по платоничности рассудка – мы

Смотря задумчиво в окно и по стеклу гоняя мух, о мыслях, мучивших давно, я рассуждаю нынче вслух. Нет! Други, я нормальный. (Хоть люди думая молчат.) Язык исповедальный взял тон – и вот слова звучат. Где точка справедливости? С какого места ей отсчёт?! Копнёшь с необходимости, а там, глядишь, опять пролёт! Здесь вроде бы обмана нет – да правды тоже ни на грош; лукавость там – враньё, навет! – кусочки истины найдёшь. Рассмотришь спор иных сторон: (кто левый там – кто правый) себя на их поставишь кон, выходит – оба правы. Неужто всяк в делах земных по-своему обычно прав?! И гибнет правый из иных, от правды чуждой пострадав. К примеру, думали – злодей, а он поборник общих прав; под стягом праведных идей идёт вершитель злых забав … Всё то – земные штучки; здесь ясно – мутная вода. Нам надо бы за тучки и там поспрашивать сполна. Без зла, без выгоды, друзья, хотелось бы дойти умом: за что и как Небес Судья накажет грешного потом?

Луна гуляет между дыр, вдали чернеющие копна, после дождя здесь воздух сыр, из мрака светят слабо окна. В селе разбросаны дома, стоят поодаль друг от друга, их не пугает темь сама и леса сжатый обруч туго. Здесь каждый как бы по себе и не касаемо другого живёт в отлаженной избе, своим хозяйством крепко скован. А на небесном тёмном фоне, величье леса – дуб возвышен, в ветвях могучих ветер стонет … Лишь по нему взберёшься выше: воззришь село, как на ладони. Сейчас все спят, свой сон храня, всё в однородном слилось тоне, пропал во мраке след огня последнего … настал покой; за тучи спряталась луна, романы пишет тишина. *** И вдруг безумный дикий вой разнёсся лихо меж листвой. Он жутким эхом повторён, ломая даже крепкий сон. Уж в темноту проклятья шлются, иные крестятся пугливо, молясь и кутаясь, трясутся под одеялом торопливо. Немало душ крик всполошил, как вороньё спугнул иные, в чьих жилах кровь охолодил, на сердце чьём грехи былые … Не в первый раз он страх наводит на спящего в ночи гл

Несовершеннолетним, а также людям со слабой психикой или чересчур впечатлительным – предлагаю, не читать данное произведение. Сила духа (мистика, ужасы) Там, где бушуют тополя, ветвями по небу скребя: под ветром на отшибе встал – как обелиск, как пьедестал – довольно сносный особняк. На крыше флюгер будто флаг ветров потоки там ласкал и направления менял. Обычно в шумных городах, в их суете, в своих делах, мы забываем треск костра, но в подсознании остра игла мучительной тоски … Ведь мы с природою близки? Просторы – пригородный рай: где даже сладок псовый лай, где, выйдя в свой (в шесть соток) сад, дыша природой, глупо рад. Здесь на окраине всегда бывает тихо, иногда промчит шурша вдруг по шоссе авто на лёгком колесе иль, издавая резкий шум, сбивая прелесть вольных дум, гружёный мощный «чудо-конь» оставит шлейф и гари вонь.

Истина в стакане (сатира) В полумраке тихой ночи, в скучном отблеске луны, я не буду очень точен в описании вины. То совсем другое дело, и вина тут ни при чём. Да судить ли можно смело, что нельзя постичь умом? Почитателей сужденья носит издавна земля. Плод другого побужденья навалился на меня. Положусь на ваше мненье: всяк рассудит по себе, а читать нравоученья – это вовсе не по мне … То сюжет не самый крайний, 1 но начну.