Истина в стакане (сатира) В полумраке тихой ночи, в скучном отблеске луны, я не буду очень точен в описании вины. То совсем другое дело, и вина тут ни при чём. Да судить ли можно смело, что нельзя постичь умом? Почитателей сужденья носит издавна земля. Плод другого побужденья навалился на меня. Положусь на ваше мненье: всяк рассудит по себе, а читать нравоученья – это вовсе не по мне … То сюжет не самый крайний, 1 но начну. Чего болтать? Средь убранства тесной спальни, где двуспальная кровать, тумбы с двух сторон её, полка с книгами от скуки и обычное трюмо обнимаются супруги – это им разрешено. По закону, между прочим (если то законный брак), позволяется им ночью поступать ещё не так. Ну, а наша эта пара ничего не лишена, после пылкого угара разговор ведёт она. Шёпот тихий: слух же чуткий удостоится всего. Так призревши предрассудки, мы подслушаем его. Муж, учтиво обнимая, говорит своей жене: «Помнишь, было, дорогая, мы гуляли при луне? Шли по парковой посадке, ты сказала: «Мне пора». Поцелуй мой первый краткий, оборвал твои слова. Взор был еле возмущён (лишь слегка нахмурив бровки). я тогда ещё, ещё … целовал без остановки. И, попавши в исступленье, потерявши время бег, был готов на преступленье. (Я – мужчина, человек!) Но набросился животным, отлучая от одежд, существом богам негодным, опускаясь до невежд … Ты, со мной недолго споря, не переча силой мне, постепенно, страсти вторя, оказалась на земле. Нам трава была постелью! Одеялом – небеса! Не притворство – вожделенье прочитал в твоих глазах. Помнишь? В тот прекрасный миг простонала ты мне: «Милый» … разрываяся на крик, и покинули нас силы. В тишине ночи беззвучной мы клялись навстречу дню: «Пусть мы будем неразлучны». Ты шептала мне: «Люблю». Всё сбылось: вот мы женаты, друг без друга мы ни дня, но с той чудной самой даты, так же любишь ли меня?» И супруга отвечала: «Да, мой милый, это так, я тебя всю жизнь искала и жила не знаю – как? Всё в тебе меня прельщает: ты умён, и ты красив» … – и улыбку посылает, поцелуем подкрепив. Полежали, помолчали … Муж опять с беседой к ней: «Счастлив я, но ком печали грудь томит, как куча змей. Помнишь, ты однажды как-то в откровения почин меня ставила пред фактом, скольких ведала мужчин? Поимённо называла, обо всех имела речь. Восемь, что ли? Это мало; чистоту нельзя сберечь. Мужики народ охотлив; что до женского тепла? – так особенно уродлив пыл и жар слепого зла. Зачастую, как играя, рвут цветочки на корню. Всё я это понимаю – (видит Бог!) я не корю. Но иллюзий гнусны раны: что пытаюсь позабыть? Удручён твоим обманом. Ведь того не может быть! Как так, если не любила? Млея страстью под другим, всё ж шептала в неге: «М-и-л-ы-й», нарекала дорогим … Ну, а что же тот твой, первый? Скажешь шаг, поди, неверный?! Обманулась, мол, любя! Молвила жена устало: «Я забыла обо всех. Я твоя! Неужто мало? То ошибки, а не грех … Не распутна, не беспечна. Что была глупа? Грешна! Но тебе, мой друг сердечный, стала верная жена. И прошу, не надо снова прошлым грызть свои сердца – это больно» – и не слова, свет улыбки льёт с лица. (Ни рыданьем, ни упрёком не дала обиде пыл, лишь в глазах – краю далёком – слёзный блеск тоской застыл.) Сжалось сердце у супруга: «Ладно, милая, прости. Не издам шального звука ревностных своих страстей. Спать давай, уж поздно видно, завтра рано нам вставать. За сомненья, очень стыдно» … – начал вновь её лобзать. 2 Вышло давешне лобзанье в бурну страсть; ну, а потом: муж предался прежней тайне, а жена блаженным сном. (Тяжба смутного сомненья гложет беззащитный ум, поедая дух терпенья силой разных тёмных дум.) Муж не спит, душой болея: ревность пуще в нём кипит. То жену вдруг пожалеет, то вдруг кажется – хитрит. «Верно то – не любит вовсе, притворяется в ночи;» – и решает, – ждать готовься, рог на темя получить!» И порой в плачевном чувстве (то кидает в жар, то в хлад) уличить её в распутстве чуть ли даже был бы рад. Не простил бы ей измены! Да сокрыта правда глаз, словно каменные стены, стерегут сей тайный лаз. Сам рисует сцены муки: будто бы с другим жена, и чужие нежат руки, и от них она пьяна. В миг высокого блаженства, извиваясь, стонет в крик, в благодарность совершенства расцеловывает лик. А потом воздаст и телу, ласки щедро раздарив … Так уж он им знает цену! Как тут будешь не спесив? То больное представленье поражает точно в цель, в сердце копится смятенье – нетерпимости артель. Здесь серьёзная проблема! Ни один возник вопрос. Где та истины дилемма: что морока, что всерьёз? Что собою представляют в полноте своей души (в ком порой души не чаем), что таится в той глуши?.. 3 Время к утру, ночь к исходу, муж терзается в тиши; мозг ведёт свою работу, угнетая суть души. Он, в порыве стервенея, от избытка чувства зла то трясётся, то немеет … спит спокойненько жена. Что же? Что же?! В том тумане неизведанных глубин? Не пошаришь, как в кармане; не зайдёшь, как в магазин; не хлебнёшь, как стопку водки; не просмотришь, как журнал … Шквал вопросов, как в колодки, ум болезненный зажал. Что же движет смысл измены? Необузданная страсть? Пыл партнёра перемены, иль желание украсть? Может, тяготы познанья увлекают за собой? Скука? Может, испытанье, что сумеет с ней другой? Нимфомании маразм? Отмщения упорство за обидный чей-то раз? Всё распутное притворство … Долго муж гадал, не спавши, лишь к утру пришёл расклад. То ли шибко подуставши, он поднял с постели зад и на кухню мягким шагом; там в шкафу стаканчик взял; из заначки, что за шкафом, он бутылочку достал водки тульского разлива … Сдобрил порцию нутру. «Что-то здесь не справедливо! – вдруг подумалось ему, – почему он так небрежно обвиняет без причин ту, что, может, любит нежно лишь его – не всех мужчин? Отчего такие мысли? В меру порчи, что ль своей? Девок разве перечислить в холостяцкой свалке дней? Сколько сам попортил ране, чьи-то жёны, может быть?» … Посмотрел на дно в стакане и решил – ещё налить, ЭПИЛОГ Есть такие – всё прощают. Кто-то склонен обобщать. Третьи, те совсем не знают, как разумней поступать. Да и что тут больше важно – делать вывод или нет?! Но случится, что однажды захотите вы совет. А совет вам не поможет. (Так что незачем искать) Может, сделав шаг? Попозже!.. Всё ж удастся разгадать. Только ой ли? Например, вот, ничего я не постиг: истрепал скорее нервы – был дурак, а стал старик … Май 1997г.