Увяданье, увяданье происходит на глазах: листьев желтых осыпанье, паутинки на кустах. Поживей секундных стрелок по сплетенью тонких веток скачут, словно по паркету, на березах пара белок. И от их летящей прыти лист на землю сыплет пуще. Слышен крик болотной выпи из неблизкой пущи. И трусливые сороки ближе к вечеру галдят. Живность, полная тревоги, видит солнечный закат. Поле зябкое укрыв пеленой тумана, Лунный свет рождает миф о гостях незваных, дел ночных умельцев: леших, ведьм и домовых, жутких как-то и смешных, с дальних звезд пришельцев. Промелькнула чернотой тень летучей мыши. Кто-то шелестит травой – сентябрь крадется. Слышишь? Вот и осень на порог. Вместе с днями мчусь я. Да, всему приходит срок, все имеет свой исток, но, увы, и устье.

Торгаш в святынях знает толк. Постичь не может ум: На Красной площади каток Устраивает ГУМ! Коттеджем станет Мавзолей – У ГУМа деньги есть, А там и ложа для гостей, И дворик соток шесть. Сам Президент открыл сезон, Преград кощунству нет. И вот взирает пантеон На ледяной балет. Кладбищенский Клондайк сулит Невиданный барыш. Богатство в руки им валит Сезон коньков и лыж. Да процветает зимний спорт На кладбищах Москвы! В Кузьминках будет сноуборд И райдер для братвы. На Новодевичьем – шортрек В Ваганькове – хоккей, Повсюду спринтерский забег, На Митинском – бобслей. На Воскресенском – биатлон И могул меж могил. Есть сауна для VIP-персон И бизнес-воротил. Есть слалом, керлинг, снегоход … Оградки только снять И могут Сочи от забот Спокойно отдыхать. Декабрь 2006 г.

Да, встрял в поэзию-то зря я – Сей труд не легок для лентяя. Себя же в угол загоняя, Пишу стихи, забыв про сон, Подбором рифмы утомлен Валил бы лес могучей дланью, Стерег с ружьем тропу кабанью, А я в безделье графоманю. Понятно каждому ежу, Бумагу зря перевожу. Другой, чтоб значиться поэтом, Украсил стих свой силуэтом, Слезой, элегией, рассветом. Я ж не филолог, не эстет – Я графоман, а не поэт. И рифмы пусть мои избиты, И строчки все коряво сшиты, Пошлю я критика: «Иди ты … Пошел подальше от меня В свои туманные края».

От добрых замыслов немного толку, Когда твой слог коряв или неряшлив. (Ли Гюбо. 1169-1241 гг..Корея) Вашему вниманию, коллеги – «непризнанные поэты», предлагается своего рода цитатник, составленный из высказываний как известных ученых – лингвистов, филологов, стиховедов и др., так и «продвинутых» сетевых авторов. В этом разделе цитаты подобраны с целью переубедить тех начинающих поэтов, которые настойчиво отвергают необходимость даже минимальных познаний основ теории стихосложения. Работы большинства названных авторов цитат приведены в конце этой статьи. Причем, указаны только те работы, которые можно найти через поисковик интернета и при желании бесплатно скачать. Надеюсь, вы продолжите этот список понравившимися вам работами. В дальнейшем эти (и другие) работы будут использованы при подготовке материалов, продолжающих наш стихотворный ликбез. Стиховедение считается трудной частью словесности.

Не могу ответить точно, Что ниспослано судьбой: То ли божий рай досрочно, То ли чертов ад с лихвой. Сумасбродная девчонка – Боль и радость, мрак и свет, То капризнее ребенка, То мудрей преклонных лет. Предсказать ее – пустое, Угадать – напрасный труд – Миг прошел – она другое: То как пряник, то как кнут. Думал, что ясна натура, Оказалось все зазря. Так же прав я, говоря, Что бурят – потомок бура. И опять в разгадках маюсь, Взгляд уставя в чистый лист. Все понять ее пытаюсь И надеюсь – оптимист! Но зато теперь уж знаешь Парадокса смысл и соль: Радость встреч не испытаешь, Не познав разлуки боль. Диалектика не даром Через массу катаклизм Утверждает с полным правом, В нас вселяя оптимизм, Что не может быть двух мнений И сомнений в этом нет: За размолвками вослед Будет радость примирений. Мало радости, однако, В диалектике такой, Если воешь, как собака, Изболевшейся душой. И до логики нет дела (Ведь, она здесь ни при чем), Если любишь не умом, Любишь сердцем, ну и … телом.

Москва подобна Вавилону – В столицу «гости» так и прут. Здесь даже белую ворону Теперь за чудо не сочтут. Она влечет неодолимо Народ из сопредельных стран – И спекулянтов, и, вестимо, От «звезд» эстрады до путан. На рынках жители предгорий Сбывают скупленный товар, А на уборке территорий Таджики выжили татар. На стройках турки, молдаване (Там и работают, и спят), А хитроумные армяне Евреев в клиниках теснят. Вьетнамцы подполы обжили И прочий нежилищный фонд, Своими джинсами обшили И иммигрантов и бомонд… Я не хочу «гостей» обидеть, Да только жалко москвичей, Их можно разве что увидеть В музеях и среди БОМЖей.

Бродят тучи-шатуны, В небе, величавая, Светит ярко у луны Половинка правая, Что к тебе обращена И тобой освещена, Солнышко лукавое. Растревожил лунный свет Холодом забвения Оттого, что солнца нет, Есть лишь отражение. Золотистою парчой Оно выткано тобой, Солнышко весеннее. Наплывает пеленой Призрачность стеклянная, Закрывает облик твой Облако туманное. Я с тобой, я помогу, Отраженье сберегу, Солнышко желанное. Жаром сердца растоплю Покрывало льдистое, Небо в звездах расстелю Простыней искристою. И опять луну пленя, Засверкает для меня Солнышко лучистое.

Любовь в душе свербит занозой. Излиться в "аське" про любовь пытался и стихом, и прозой, но слышал только: "Не буровь! Таких любовей повидала не сотню, может быть не две. Меня она заколебала, как боль зубная в голове". Тогда в стихе от слез соленом я о взаимности прошу, но слышу голосом влюбленным: "Не вешай на уши лапшу. Чего мне только не сулили - от райских кущ до шалаша, луну, зарю, автомобили, а на поверку - ни шиша". Я трагедийными стихами усыпал "аську" и портал. "Люблю" иссохшими губами шептал, но слышал лишь: "Достал! Я шла нелегкими путями, в кромешной тьме, без фонаря, А ты гулял в ту ночь с б...ми, Любовь расходуя зазря". Своей любимой в оправданье Чего я только не наплел – Все добивался пониманья, в ответ же нежное: "Козел! Твоя я козочка навеки. Мы вместе будем беки-меки. Взобрался я на пьедестал И заорал на весь портал: ДОСТАЛ !!!

Мертвой зыбью закончились страсти, Что вчера клокотали ключом. Сердце больше не рвется на части, Не безумствует диким конем. Увядает природа, Лес в осенней парше. За окном непогода, Непогода в душе. Все былое, замкнувшись в печали, Не манит за собой, как мираж. И поблекли остылые дали, Словно в грязных потеках витраж. Дождевые разводы Скрыли ив неглиже. За окном непогода, Непогода в душе. Истирается память годами, Пеплом угли покрылись, остыв. Жизнь, сравнимую с вихрем цунами, Размывает коварный отлив. В ожиданье исхода Жизнь стоит на меже. За окном непогода, Непогода в душе.

Вновь размолвка, теперь уж всерьез И возврата не будет - довольно! Нас сковал отчужденья мороз. Я уйду, как бы ни было больно. Я уйду, не склонив головы, Не желая прощаний, прощений. Мы теперь не на ТЫ, не на ВЫ, Мы с тобою вне зоны общений. Тропки наши судьба развела, Не раскрыв тайну их направлений, А метель все следы замела, Закрывая пути отступлений. Но я болен! Разлуки синдром Причиняет несносные муки. Нет, я вылечусь! Рано в дурдом, Не хочу! Я возьму себя в руки. Проклинаю, люблю и молю, Тупо жду от тебя эСэМэСки, Тихоходное время делю На какие-то миниотрезки. Ожидаю мобильника дрожь - Хоть намек, что желаешь возврата, Что виною - неведенья ложь, А не тень промелькнувшая чья-то. Но плетутся часы чередой День за днем, словно связаны леской. Мой мобильник молчит, как немой. Ну, хоть звякни пустой эСэМэСкой! Я не буду старье ворошить - Можешь также играть и резвиться. Ныть не буду, не буду ходить По следам твоим, чтобы не злиться. Но молчишь.

Престиж профессии, так в чем критерий твой? Веление души, романтика, мечтания, А, может, побогаче жить желание? Пожалуй, ныне: коль богат, герой. Кому поэт сегодня нужен? Да и вчера, позавчера? Круг именитых и небедствующих сужен, и вход в него, как волос у пера. Пяток-десяток, вряд ли боле. Да что там говорить – подобное везде: в нотариате, в теннисе, в футболе, хотя масштабы здесь не те. Не ту избрал стезю поэт. В семье он пасынок, не чадо. Возможно завтра, может через …надцать лет его и станет надо. Успех он в этой жизни строчкой меряет, не оценен, не выслушан, забыт. Остаток дней своих влачит, но верит: пройдут года, он станет знаменит. А что сейчас? За строчку ни гроша. Ведь это не хоккей и не эстрада. В поэзию влечет поэта не расчет, влечет душа. Она-то знает, что придет тот день, когда наступит надо.

ГРЕЗЫ У Музы есть различные пристрастья, Дары ее даются не равно; Стократ она божественнее счастья, Но своенравна, как оно. Ф.И.Тютчев Невезуха во всем, Даже Муза не та - У других день за днем, Здесь же в кои года. Я на Музу ворчу, Хотя сам виноват: Весь талант-то в свечу, А хотелось в сто ватт. Много дел неземных у нее и забот, Ну, а мой-то когда наступает черед?!

Утопия песчаных дюн - "Весенний холм" средь спекшихся песков. Оазис этот очень юн, коль возраст мерить жизнью городов. Оправой - Бау-хауза формат венчает площадь Дизенгоф. Сам город юн, вокруг же тьма веков, песок под жгучим солнцем - ад. И потому, что молод он, а, может, потому, что русским стал на треть, посланцев северных сторон влечет своим желанием согреть и вековой мечтою перемен ... Жара. До вечера затих уставший город. Слышен Григ, а дальше, там Рахманинов, Шопен. В широтах укороченных теней звучат аккорды широты твоей.

1. Одинок и величав, Строя мир упрямо, По подобию скучав, Бог слепил Адама. Век за веком - тот один, Ни души в округе. Так он дожил до седин, Мысля о подруге. Все о ней, о ней одной Сердцем истомился. Тут-то вместе с сединой Бес в ребро вселился. Где он раньше пребывал Знать совсем не надо. Может Дьявол бомжевал На задворках Ада, Может он посредством чар Чертовой путаны, Не боясь Господних кар, Вызнал Божьи планы. Здесь история молчит - Может так и эдак. Факт, что Бес в ребре сидит У людей, не редок. Кто гораздый до добра, Тот "не имет сраму": Из Адамова ребра Бог сварганил даму. Дьявол тут же поимел Штаб-квартиру в деве И чертям всем повелел Подчиняться Еве. И вершит доныне суд Женщин повеленье. Они - дьявольский сосуд, Господа творенье. 2. Помню, Ева и Адам Только фрукты жрали, Продовольственных программ Слыхом не слыхали. Из хмельных ни капли в рот, Мяса нет в диете. Выпьют яблочный компот И ... родятся дети. Ну а дети - что с них взять!

Я предузнал мой жребий, мой конец, И грусти ранняя на мне печать ... М.Лермонтов Пятнадцать лет - юнец! Загробья мрачного певец. Похоже, в морге был рожден поэта русский гений. Вся жизнь его - короткий сон кладбищенских видений. Гусиное перо макал он, стоя у бюро, в коктейль, где трупный яд со злом. И не было попытки изобразить своим пером подобие улыбки. И нет друзей, подруг. Во вред избыточный досуг, страстями полный до краев. Но страсти те не светлы: сарказм, рождающий врагов, влюбленность - без ответа. Обманна, как блесна, его томов голубизна. Открой их гроб - там черный креп и бант того же цвета венчает Демона портрет - фетишь и бог поэта. Он смерть свою узрел, как только словом овладел. Пером его водил пророк поблизости могилы, и рано срок его истек, и голос смолк - задиристый, унылый. Улыбки нет в его стихах, лишь мрак души, лишь смерти страх.

Скупой, неяркой красотой Влекут высокие широты. Как на ладони – кто ты, что ты, Зачем ступил сюда ногой. И потому не без причин Приоритетов круг очерчен: Здесь ценят мужественных женщин, Не держат женственных мужчин … Моя любовь зовется Ли. Нет-нет, она не китаянка, Да нет же, нет, не иностранка – Своя, не с острова Бали. Нет, втрое меньше расстоянье. Здесь в моде рыжие унты, И в небе светят не понты – Играет Севера сиянье. Нет, друг, мне душу не трави – Не чукча и не эскимоска. Национальность? – Вот загвоздка – Коктейль, намешанный в крови. Скажи мне: разве в этом дело? Какие, начисто, грехи?! Ты почитай ее стихи! Нет-нет, влечет меня и тело. Здесь ночь сплошная?

* * * Он все в обиду принимал, от рОду мнимый безнадежно. Вы с ним шутите осторожно - Бог чувство юмора не дал. * * * Нас жизнь ласкала и секла, но ты на лучшее надейся. Нет красоты у эдельвейса, а сколько для души тепла! * * * Друзьям подставлял плечо, и сам в их плечах уверен. Не розами путь устелен. Да здравствует ... знаем що! * * * Напрягши ум, наморщивши чело, загадку разгадать стараюсь очень: счастливым счастье быть, но отчего нет счастья без гнильцы и червоточин? * * * С портала Вы ушли давно, в слезах, нагруженный напутствием. Но, видно, только Вам дано блистать своим отсутствием. * * * Как трудно пережить нам славословий медь, забыв искус притворных восхвалений! Конечно, хорошо пороков не иметь, но плохо жить без искушений.

Меня преследует злой рок, Пытая пагубною страстью, Хотя давал не раз зарок. И вот опять иду ва-банк, Пленившись трефовою мастью. Вернулось все, как бумеранг – Горю в аду, купаюсь в счастье. Поставив все на даму треф, Не вижу выигрыш в финале, Но не согреешься, истлев. И мушкетерской чести знак Пленяет в карточном угаре. Ты – яркий свет, ты – бездны мрак, Ты – бог, ты – капелька кураре. Я пью тебя, не видя дна, Желаний жажду утоляя. Хочу испить судьбу сполна. Когда в последний мой глоток, Коварной верностью пленяя, Скатится яда янтарек, Я проглочу, благословляя.

Живет у меня Барабашка – Шкодливый, скажу вам, субъект – Ночной беспардонный бродяжка, Чей близок к нулю интеллект. Со мною в контакт не вступает, Хотя я не раз предлагал, И мой брудершафт отвергает, Не трогает с пивом бокал. Но «шутки» его – не дай Боже! От них чую дрожь до сих пор. За шутки такие – по роже! Вот только «не пойман – не вор». Достали меня эти тролли! Поймаю его – замочу! И тут же гантель с антресоли Упала, задев по плечу. Читаю новинки в портале, Смакуя поэзии высь. Сюрпризы его доконали!

Хоть вечером ничто не предвещало, Проснулся в эпицентре огненной грозы. Так создавался Мир сначала, Земли и Неба ранние часы. Земля гудит и дом дрожит. Гром оглушающ, басовито резок. Разодран мрак сквозь ситец занавесок И из розетки искрами прошит. Воочию воззрел я адовы круги: Небесный мрак – анод, земля – все сплошь катоды, Как-будто бы попал под электроды Гигантской вольтовой дуги. Гремит вокруг. Нет, это не раскаты. Грохочет неумолчно канонада, Фугасов взрывы, мин, снарядов – батальных фильмов образ адов. И страшно голову поднять из блиндажа. Глаза слепят иссинеяркие разряды. Ослеп, оглох. Я уши пальцами зажал, А взрыв за взрывом рядом. Оградой молний частокол – оскал бушующей стихии. За мысли злые, за грехи людские Всевышний свод небесный расколол. И я, не зная слов молитвы, Спиной прижавшись к холоду печи, Неистово крестясь, у Господа защиты Просил от темных сил ночи. Господь, помилуй, сохрани! Ты всемогущ! Что я Тебе? – ничто.