[em]"ты сад ты садомазосквер … и только живопись цветет в его куртинах"[/em] [em]Татьяна Чеброва[/em] Сойду с ума. Я сад. Я сквер. Ландшафт. Природа. Интерьер. Мазни, художник-садомаз! (Лицо - лужайка, клумба - глаз.) Войди в меня, как входят в раж. Как входит живопись в пейзаж. Как входят в «из». Как входят «вне». Как входят в истину во мне. 17.09.04

Вот была у меня некрасивая мерзкая баба, очень шмотки любила и деньги любила чужие. И попутал же бес меня (сволочь какой) с этой девкой. Ведь писала стихи ей и песни еще сочиняла! А до этого тоже - случилось волшебное чувство. Понимаешь, любовь. Понимаешь, как с неба свалилась. Это было зимой. Только лучше бы не было вовсе. И об этом роман под названием «Снег для Марины» я который уж год дописать (все никак) собираюсь. Представляешь, трехтомник. Ты это себе представляешь? А ведь будет, как я говорю. Соглашайся и слушай, ведь сама же потом будешь ставить на книжную полку. А до этого было – не помню. Лишь помню, что было. А до этого – не было не было не было… Не было долго. В промежутках опять же случалось, но как-то не ярко. Ну не то, понимаешь? Фигня. Вспоминать неохота. В общем, дело не в этом. А в том это самое дело, что все время стихи.

по мотивам воспоминаний Лидии Чуковской об Анне Ахматовой 1. Она вчера стихи мои хвалила! Она сказала: «Нужные стихи». Я от нее летела как на крыльях!.. … Сходить в отдел за папиным пайком. В издательство отправить телеграмму и подготовить рукопись в печать. Да, и сказать, чтоб все-таки зашила дыру в халате. Нет – так взять самой. Ну где же это видано, чтоб гений ходил с такой дырищей во весь бок! Ведь люди смотрят! …Вытащить две банки (не обеднеет папин спецпаек), еще крупа – ей хватит на неделю. А вечером сама уйду домой… Пускай другая вечером приходит. Поди опять с винищем (ведь нельзя, ведь знает же – ведь только из больницы! Но нет: придет и будет хохотать. Потом уйдет, опять забудет зонтик, потом всплеснет руками театрально и, нагло глядя прямо мне в глаза, произнесет: «Какая ж я растяпа! Представьте, я опять забыла зонтик. Ну, вы идите. Я вас догоню». Догонит. Как же. Утром и догонит.) Какая гадость. Ладно. Все. Молчу. 2.

наверное ей хотелось быть дамой в вечернем платье с красивою папиросой в ореховом мундштуке томно бродить по дому в китайском таком халате с визгливой такой собакой на лаковом поводке а вечером в ресторане есть устриц и пить коктейли а может и не коктейли а что там под устриц пьют ну в общем, плевать на устриц да что я на самом деле не устриц и не коктейли мороженое и брют а после в вечернем платье манто и вечернем сплине на длинных таких шикарных эффектных таких ногах выйти и долго ехать в немереном лимузине как многие часто ездят в высших таких кругах особенно поздней ночью как будто бы ранним утром в какие-нибудь не гости но можно и из гостей с каким-нибудь юным бравым усатым и чернокудрым возвышенным офицером каких-нибудь там частей и чтобы от взглядов искры летели бы как от лезвий и строгим вечерним платьем как шкурой, скользить в траве а после свалиться на пол а после проснуться трезвой с огромной такою мордой на маленькой голове

она говорит о любви только я ей не верю нет я ей не верю поскольку она говорит она говорит говорит о любви то и дело – Какая любовь ты о чем?! – О любви!

Дурная кровь не знает сладу – горит и путает слова. По мне гуляет, как по саду, склонившаяся голова и, как в траву, ложится в кожу, и мнёт ненужное бельё. И я молчу. И не тревожу ночное шествие её.

ПОНЕДЕЛЬНИК. Тяжелый день. Встала с больной головой – всю ночь писала поэму: он любит ее, она любит его. Кошмар. Тянет на новое слово в литературе. ВТОРНИК. С утра заглянула на сайт. Господи, сколько графоманов вокруг! Весь день мучаюсь: ищу рифму к слову «любовь». СРЕДА. Тяжелый день. Встала с больной головой – написала еще одну поэму: она любит его, он любит ее. Прочитала Машке по телефону. Обе рыдали. ЧЕТВЕРГ. С утра заглянула на сайт. Кошмар. Какой-то козел написал, что у Цветаевой стихи лучше. Я долго хохотала. Цветаева! Это же надо, придумать такой дурацкий ник :)))))) ПЯТНИЦА. Тяжелый день. До сих пор не могу встать – всю ночь писала поэму в cтихах. И как это я раньше не догадалась? СУББОТА. С утра заглянула на сайт. Кошмар. Все идиоты. Какой-то козел написал в Общих вопросах, что мои стихи говно. Сам говно. :((( ВОСКРЕСЕНЬЕ. Господи, как подумаю, что ночью опять писать поэму, так жить не хочется. Заглянула на сайт.

Бьемся с папой над вопросом. Неужели я не прав? Это слон с огромным носом! Это маленький жираф! Папа у меня конструктор… Что-то начал про редуктор, Про какое-то реле, Про соединенье с тросом… Это слон с огромным носом Ходит важно по земле! Он играть совсем не любит. Он всегда, как папа, прав. Нет, пускай он лучше будет Славный маленький жираф. Весь на солнышке лучистый, Он спешит отважно в путь!.. Он практически пятнистый, Если правильно взглянуть.

Случилось это в давний год: от рождества Христова лет эдак тысячу пятьсот, на острове Петрова. Морская пенилась вода вдоль берега сурово – ведь остров был уже тогда, хоть не было Петрова. Зато китайцы сеять рис вполне уже умели, и рос кустарник барбарис, да ирис цвел (или ирис), да возвышался кипарис, и только яблоки анис в то время не поспели. Так вот. Где суша и вода соседствовали строго, Петрова не было тогда, и это жаль немного. Зато летела камнем вниз за рыбой птица злая. Я не про это.

Ревнители заоблачных вершин научены проглатывать аршин и путь к Олимпу знают досконально. Старатели сиятельных небес (во фрачных парах, в бабочках и без) глядят в лорнет и ходят вертикально. И образ мой совсем туда не вхож, и мой Пегас на лошадь не похож, и божества нелепы без доспехов, и так пиджак засален и потёрт, что пару слёз смахнул украдкой чёрт и пожелал мне творческих успехов.

Исход летален, как всегда, и в этом нет сомнений. Уходит глупость, как вода, в песок стихотворений. Чем ближе смерть, тем зримей храм и вечность однозначней. И нет названия стихам. И глупость всё прозрачней.

«Писатели мелют вонючий вздор» (Ф. Кафка.