Сбавим обороты, посерьёзней лица. Осенью работы много в психбольнице. Мы шизофрению лечим разной масти, Я ваш психиатр, пациенты - здрасте. Где там Петр первый, у окна в Европу? Успокоим нервы, два укола в попу. Бонапартам вправо, Гитлера в палату, Этим чай из травок, этим к попе вату. Прекращаем танцы у лечебных грядок, Мы ещё с китайцем наведём порядок. На каталку тушу и в палату, вправо, Пусть ему приснится добрый кормчий Мао. Проведу рукою медсестре по ляжке, Все уже в покое, спирт в походной фляжке. Будет солнце литься в наш приют осенний, Я - главврач больницы и Сергей Есенин.

Пейзаж пустынный сведёт с ума. Гляжу в окошко — мороз по коже. За дверью дома лежит зима — Чужая баба на снежном ложе. Синицы скачут — какой с них спрос? В последних листьях продрогла слива. Холодный ветер — бездомный пёс Скулит в замёрзших кустах тоскливо. Ну, что ты кружишь? Лети вперёд, Где в магазинах вино и фрукты, А люди копят на Новый год В свой холодильник забив продукты. Кому-то в радость кремлёвский звон, Другому суры читать Корана, И очень многим в салате сон, А кто-то даже найдёт Нирвану. Желанья, братец, уже не те, И даже в тягость чужие лица. Меня тревожит, что на хвосте Принёс ты запах вина с корицей. А помнишь, ветер, в саду пустом Гнал яблонь листья весёлым комом? Ну вот, я вышел, вильни хвостом. Пожалуй хватит скулить за домом.

С душой в спирту, одетый как монах, Беглец трудов тяжёлых Абакана Сижу в однажды стираных штанах Играя с миром гранями стакана. Без веры, без иконы, без креста, Черна моя одежда, как сутана, Но выпит спирт и снова жизнь проста, Как вся моя судьбинушка-путана. Ну, перебрал, так просто полежи, Припомни русский атом, город Припять И жди, когда товарищи-бомжы Найдут в таком добре чего-то выпить. Их гнойные глаза ещё остры, Дрожат колени в поисковой стойке, А к ночи благодатные костры Усилят запах тлеющей помойки. И я опять почти в своём уме Встречая осень на коленях стоя Крещусь на запад в рыжей полутьме Стаканчиком боярского настоя. Глоток, другой, ещё флакончик есть. Сейчас бы небольшой кусочек сальца. Кленовый лист гремящий словно жесть Царапает израненные пальцы.

Так бывает, мы в жизни неведомой силой ведомы, И могли бы столкнуться на каждом отрезке не раз. Извините, мадам, в эту осень мы с Вами знакомы И меня листопад очаровывал так же как Вас. Но сегодня на белом изломы чернеющих линий И ледок в тёмной луже оправой блестит по краям, Над аллеей висит в зимнем солнце искрящийся иней, Осыпаясь на крылья летящим в кусты воробьям. Бахрома на листве под моими ногами растает, Мы из осени - в зиму шагнули, как через порог, Разрешите, мадам, я сегодня о Вас помечтаю И в тетрадь напишу пару - тройку рифмованых строк. Вы позволите мне в старом парке быть мысленно с Вами? Пошептать о весне задремавшим в снегу деревам. Стих почти что готов, он записан простыми словами. Я его посвящу не кому-то, а именно - Вам. Первый снег на траве, старый парк стал светлее и строже. До свиданья, аллея, мы встретимся только весной. Не смущайтесь, мадам, я стихами Вас не потревожу. Вы живёте во мне, и недавно придуманы мной.

Тишина на душе, что-то в ней, как вино отыграло, Дождь уходит из парка в листве пожелтевшей шурша, Не грустите, мадам, что пришло ваше лето к финалу, Осень в этой поре, в листопад, как и Вы хороша. По лицу угадал, почему Вы прохладе не рады, И пишу, как портрет, на листочке нечаянный стих, Не корите судьбу, Ваш июль, он по-прежнему рядом, Он дождём расцелованный в мокрой аллее притих. Вы прислушайтесь, дождь барабанит по зонтику реже, И листва не хрустит под ногой и в озябшей горсти, А вон тот георгин по-осеннему ярок и нежен, Он успеет ещё до холодной поры отцвести. Грустный танец листвы, он по-своему нужен и важен, А последняя капля с небес и чиста, и свежа, Я уверен, мадам, Вы всё это полюбите даже, Вам не стоит от осени в память о лете бежать. Вам уже жарковат под плащём светлый, вязаный свитер, А осенний пейзаж , так прекрасен, хоть кистью пиши, Не грустите о лете, мадам, я прошу, не грустите, В обрамлении осени, право, Вы так хороши.

Я на новое лето надежду храню, Но, вбивается мысль ржавым гвоздиком в темя. Ночь, вцепившись вампиром в артерии дню Торопливо сосёт драгоценное время. Всё уверенней власть запредельных светил И всё реже погожих минут возвращенье. Может быть я за что-то себя не простил. Может быть вообще я не верю в прощенье. Понимая, что в жизни, увы, не орёл Запираюсь в дому глуховатым тетерей Не особо довольный тому, что обрёл И не сильно печалясь какой-то потере. Будет жизнь истончаться мерцанием дня, Будут ночи ползти, как размятая глина. Буду долгую зиму сидеть у огня. Мне бы только хватило дровец для камина. Можно править стихи, если только не лень И другие делишки подобного рода, По чуть-чуть оживать, как прибавится день И без солнца почти умирать в непогоду. Но, бывает порой, как звенящая весть, Если выйти, и выдержит корочка наста. Что-то есть в зимнем солнце, особое есть. Только жаль, что оно посещает не часто.

У этих ворот всё мирское оставь. Забудь навсегда про прививки, вакцины. Здесь Арий, Асгард и славянская Правь В плену у сошедшей с ума медицины. Здесь демоны, маги, святые отцы. Здесь Цезарь и Брут, Каиафа с Пилатом, Христы, Магомеды, вселенных Творцы Расписаны по одиночным палатам. Тут кухня плохая, но водят во двор Где лавочки, столики, несколько сосен, А так же ворота, высокий забор И пара берёз осыпается в осень. Днём солнца над соснами яркий пятак, Свободные птицы купаются в луже, Но, может быть, всё совершенно не так И прячутся здесь от того, что снаружи? Где каждый второй в неоплатных долгах, Священик блатной пьёт вино из потира. Где бывший партиец уже олигарх, А сын убивает отца за квартиру. Сквозь это поэзией горькой ведом, Как будто бы я не из местного теста. Весь мир современности — полный дурдом В котором и мне не находится места. Чуть-чуть в стороне от селений и дач, Где сосен покоя никто не нарушит Хранят санитары и старый главврач От мира безумия — странные души.

Чуть-чуть осталось до зари В моём радении не строгом, Огонь, со мной поговори, О прошлом, будущем, о многом. Про ночь со звёздами в степи, Что повторить хотел бы снова. Прошу, сердито не шипи. Не держим топлива сырого. Я у тебя всю жизнь в долгу. За пламя с рваными краями, За то, что в долгую пургу Мы выживали в снежной яме. Ещё скажу спасибо я За свет в молитве над свечами И, что от дикого зверья Хранил меня в тайге ночами. В ожогах нет ничьей вины. Пройдёт царапина любая Но, не хочу огня войны, Где люди жгут и убивают. Ты беспощаден и суров. Сегодня этого не надо. Давай в камин подкину дров И подремлю с тобою рядом.

Черничной ягодой во рту Исчезла мысль живая. Закончен чувств растраченный полёт. Гляжу в себя, как в темноту Горелого сарая Деревни, где собака не живёт. В моей душе был тёмный лаз - Проход кошмарных пугал, Там билось эхо памяти живой, Но, демон-бомж забыв матрац Сухой покинул угол. Остался только запах нежилой. Там даже сохранилась тень, Моей мечты набросок В оклеенном открытками углу. Я оторву от старых стен Посуше пару досок И костерок устрою на полу. Немного дымно будет в нём. Не время для стенаний, Что прошлое рассыпалось в песок. Пускай оно горит огнём Былых воспоминаний И, может быть, согреет на часок. Не важно, что давно не май И в прошлом жизни лето. Ещё не все истоптанны пути. Гори, заброшенный сарай, До самого рассвета И мне, мою дорогу освети. https://drive.google.com/file/d/1DMsN_yioUVKGIAqoGdO0o-R3HAtpkSy1/view?…

На подрамнике холст мной давно загрунтован умело. И пока я не знаю картины, что будет на нём. Напишу-ка, пожалуй, портрет юной женщины в белом. И начну всё с наброска банальным обычным углём. Марс коричневый, кобальт, сиена, белила и кадмий. Проступает лицо, надо охры чуть-чуть подмешать. Я ещё не решил, с драпировкой пурпурно - парадной, А в портрете уже проступает живая душа. Слева фоном надменно чуть-чуть приподнимем головку, Шарф завяжем на шейке - прозрачный сиреневый газ. Справа локон под лаком на фоне блеснёт лессировкой. Точки белым и контур зелёных сияющих глаз. Рама будет багетом, пусть в общем-то не дорогая. Задний план лишь намечен, я с ним ничего не решил, А портрет ничего. Я смотрю, ты почти что живая. Ну, дыши, наше солнышко. Просто возьми... и дыши. За окном глубина - там в ночи растворяется вечер. В свете дальних огней драгоценный сияет берилл. Я тебя обнимаю за хрупкие узкие плечи. Я тебя оживил.

Как достала бессонница, как надоедливо пошло Запираться в дому словно это звериная клеть. Отпустите меня в настоящее, мысли о прошлом. Я устал сам себя по ночам за былое жалеть. Хоть дыши — не дыши в тени сумерек загнанным волком В простынях, словно в логове, или из дома беги. На заезжанном диске души злая память-иголка, Где-то срезав бороздку свои нарезает круги. Поджимаются сроки, но жил до обидного мало, И оценка всему, что содеяно в прошлом — ясна. Пусть вся память сгорит навсегда вешним ветренным палом. Я проснусь молодым не запомнив пророчество сна. Оторву шевелюру от пышной горячей подушки. Кровь по жилам рванёт, как бурлящее силой вино. Захватив со стола перья лука и хлеба краюшку, Без разбега скакну в незакрытое на ночь окно. Убегу с пацанами к реке, что у ближнего леса, Обгоревшие плечи подставив июльским лучам. Полечу над травой воробьём не имеющим веса, Забывая о том, что мне снится порой по ночам.

За спиной остаются ромашки цветущего луга И берёза, которую, знаю, что вспомню не раз. Я спускаюсь по шарику с русского Севера к Югу За хвалёной судьбой, что была столько лет не для нас. Нам, хоть Юг - хоть Восток, Мы путей заповедных не знаем. И бредём, как слепые, тела подставляя под зной. Но кружится листок В стратосфере над жарким Синаем, Что сорвало ветрами с берёзы посаженной мной. Никакой нет вины, Пусть сложилось всё так - не иначе. Не ломал об колено судьбу, от неё не в бегах. Почему же тогда у стены Пересоленной плачем, Я молюсь за Россию, что скоро утонет в снегах. Ностальгия - зараза всё ищет славянские лица, Не пройдёт никогда, это ясно простому ежу. Есть надежда, утихнет хамсин и листок приземлится. Упадёт на ладонь, что открытой всё время держу. Как же трудно дышать и на Север считать километры, Где печальные птицы трубят собираясь на Юг. Там берёза у дома раздетая северным ветром Золотую листву осыпает на выцветший луг.

Я люблю эти дни листопадных кружений! Тихий шорох листвы (о своём - ни о чём) нас из дома манит в глубину отражений в зеркалах мелких луж, напоённых дождём. Из под капель дождя, в обделённости верой пусть в конторы спешит человечий планктон! Мне, мой дождь разрешит прогуляться по скверам - слушать ропот осин под широким зонтом. Ветер листья с кустов по аллеям проносит, прилепляет к пустым, отсыревшим скамьям... Я налью в свой бокал эту долгую осень и бесцельно пройдусь по безлюдным дворам. Как старательно дождь моет синюю майку. Безразлично стирает новьё и рваньё. Под открытым окном нерадивой хозяйки, абсолютно бесплатно полощет бельё. Возвращаюсь домой...

Иду домой из леса, пеший, Оставив речку в стороне, То по дорожке отсыревшей, То просто полем, по стерне. Смотрю на осень будто пьяный Сквозь листьев жёлтых витражи. Над головою окаянной, Отставший лебедь, не кружи. Нам этот день обоим значим. Ты, тоже к памяти ревнив. Мы нежность осени отплачем В снегах её похоронив. Закажем отходную вьюге, Пускай зимой повоет мне. Я здесь, а ты на жарком Юге В тоске по этой тишине. Лети, я постою без шапки У полуголых тополей. Пусть осень даст листвы охапку В прощальной щедрости своей. Прошла минута откровений, Твоя семья давно в пути. Ах! Лебедь - мой прекрасный гений. Лети, но душу отпусти. https://drive.google.com/file/d/1fwtDNL0qjkPwiQjm0zutJ_3F0AFvAYEk/view?… https://drive.google.com/file/d/1lfZUUFeOwmekZcgq3qf4PDiNARSevV9S/view?…

В другой вселенной звук машин И ярких вывесок парад. Мы, чистым золотом шуршим Подставив души в листопад. Больному сердцу по родству, Что, то охапками - то врозь Осенний дух несёт листву Срывая с клёнов и берёз. В тени какого-то куста Творятся странные дела. Берёза с клёном - два листа Лежат у белого ствола. Один поменьше, и другой Упали рядом, ну и чтож. Ты, их, уверенной ногой Не потревожь, не потревожь. Всё лето жизнь качала вас. Два разных корня, ветки две, Но, всё закончилось сейчас Прикосновением в траве. Пусть у других полёт длинней. Пусть в лужах словно корабли, Но, эту пару у корней Не раздели, не раздели. Картина осени проста, Но, так тревожит в этот час, Что мы с тобой, как два листа. И вряд ли выбор есть у нас.

Вот и я на крыльце, правда, сам не особенно верю. Знаю, нет никого, хоть по окнам стучи - не стучи. Старый дом, обними косяками распахнутой двери И меня не суди образами с огарком свечи. Ты, меня извини, что слегка притомился с дороги. Я чуток посижу за скоблённым дубовым столом. Мне бы вытряхнуть душу, подбить ближе к ночи итоги, И уснуть обогретым твоим заповедным теплом. Помню, будто вчера, запах мяты от маминой шали, И, как зубы ломила порой из колодца вода. Что поделать, но мы слишком быстро с тобой обветшали, И ,наверное, в том виноваты не только года. Знаешь, дом? Мне так часто, в моём одиночестве снится, Та, простая, как прошлая жизнь, деревенская снедь, Как, под утро, скрипит у горячей печи половица, И старается мать котелками потише греметь. Выпью водки стакан, поминанием прошлому бреду, И второй, за покойную, тихую, скромную мать. Я поправлю тебя, старый дом, и уже не уеду, Но скрипучую - ту половицу, не стану менять.

Невозможно, хоть что-то заранее знать В этот век скоростей, технологий засилья. Пеленает дитя современная мать Изувечив пелёнкой прозрачные крылья. Да, какой будет спрос по таким временам. Вряд-ли мама в небесном, хоть что понимала. Просто воздух подрагивал по сторонам, Да и весил ребёнок, то много - то мало. Впереди первый шаг,трудовая стезя, Заработаный хлеб с резким запахом пота, И такое всесильное слово - нельзя Убивает волшебное чувство полёта. Это даже не жребий, а просто судьба Заблудиться в миру приземлённым и грешном. На плечах, под морщинистой кожей горба, Что осталось от крыл, атавизмом нездешним. Надоели слова, словно ржавая жесть, Что без смысла бросает безликость борзая. Мне бы снова туда - где не хочется есть И от древа познания змий отползает. Воздух в горле, как будто, густое вино. На постели лежит неподвижное тело. Может, кто-то из близких откроет окно Не заметив, как мимо душа пролетела. Но, потом, снова будет качалка-кровать, И в начале растает вся мудрость фи

То, что это просто так, я уже не верю, В скоротечности минут не моя вина, Лунный свет через окно лёг щенком у двери, На бокале бриллиант в капельке вина. Сигаретой на двоих вяжем кольца дыма, Нам не надо лишних слов, это не намёк, Мне на грудь волос поток льёт неодолимо, Гаснет в блюдце на столе тусклый огонёк. Что мне рукописный бред, будет день, но всё же Не сложился лёгкий стих рифмами в строках, Но как будто мягкий свет лёг со мной на ложе, Это тело у меня светится в руках. Маяком глядит свеча в отстранённость ночи, Тополь веткой по окну с улицы шуршит, Как два омута без дна зеленеют очи, Торжествующей во тьме колдовской души. Нас качает лунный свет в звёздной колыбели, Ночь над городом лежит дремлющим котом, Сигарету на двоих выкурим в постели, Стих измучивший меня допишу потом. https://drive.google.com/file/d/1OQw-DIyc0L3cfGeJX9brQDQbP_LO3IRs/view?… Второй вариант

Гладит солнце морщины на сером лице Уходя за сарай по дорожке покатой. В этот мартовский вечер сижу на крыльце Провожая глазами полоску заката. Пусть меня не тревожит, что сделать не смог. Всё, что сделал - не важно и может быть пошло. Надо мною висит сигаретный дымок Миражами рисуя картины о прошлом. Почему же душа, как в тяжёлой броне. Почему беспокойна и чуточку ноет? Может это не точно, что помнится мне, Или эта реальность придумана мною. Память снова летит в Севера снегирём, Но пора бы забыть то, что было в начале. Мне не надо над крышей Луны фонарём. Мне бы вечер продлить без особой печали. Частоколом чернеет лесок за рекой. Потускневший закат как пейзаж на картине. За табачным туманом вечерний покой И колени ласкает мой плед на ватине. Сигаретный окурок в руке теребя Ухожу в тёплый дом ни о чём не жалея. Мне бы только простить перед Богом себя, Что не сделал реальность немного светлее.

Вряд ли стоит свидание портить пустыми речами. Тает медленно время и мелко наколотый лёд. Мы, забыв про вино, тишину раздвигаем плечами И учтивый торшер свет в бокалы нам бережно льёт. Полутени прозрачны в осенних тонах акварели. Ваших буйных волос в хрустале отражается медь. Может быть это лучшее, что мы когда-то имели. Может быть это больше, чем будем когда-то иметь. Не нужны, ни слова - ни приличий навязчивых путы. В механизме часов позывных отрезвляющий душ. Нам бы дольше продлить тишины заповедной минуты. Нам бы вдоволь испить понимание собственных душ. Может в прошлые зимы мы чем-то в сердцах оскудели. Может что-то такое в пригубленном нами вине. Не торопится ночь сны раскладывать в нашей постели. Не торопится вечер оставить нас наедине. Жаль, такое со мною бывает всё реже и реже. Может быть только в этом причина забот и седин, Что к другим уходя Дух Поэзии всячески нежил, С прозой жизни оставив позднее один на один. Всё бывает и кто-то по сердцу пройдётся обутый, Или я поза