Я ходила по воду, я ходила по воду, Я ходила по воду, в ночь под Новый Год. Не найти мне повода, не придумать повода – Показаться милому – сам он не идёт. Ветер дует холодно, ветер дует холодно, Ветер дует холодно и кружится снег. След по снегу сдвоеный, в дом тропа проторена, Да за дверью говором - полюбовный смех. Смотрит милый боязно, смотрит милый боязно, Смотрит милый боязно - про любовь забыл. Поклонилась поясно, удивилась горестно, Сказки были осенью, а зимою – быль. Клонит ворон голову, клонит ворон голову, Клонит ворон голову, голос подаёт. Разделилось поровну, застудилось холодом, Заблудилось в омуте счастие моё. Отзовётся колокол, отзовётся колокол, Отзовётся колокол полыньёй во льду. Я ходила по воду, ранним утром по воду. Я ходила по воду.. Больше не пойду.

"На всей земле нас оставалось двое. Был предначертан путь и ведом срок." Вершов Барри "Русская сказка " (с) * Как пошёл в поход атаман Чумай Не на день пошёл, на три месяца. Пять седьмиц спустя воротились в стан Опечальные сотоварищи. Посередь пути стала вьюга зла, Замела тайгу, позабавилась. Ветер к ночи стих и пришла беда – Нет нигде следа атаманова. Но искали зря восемь дней-ночей, Лишь нашли одну саблю острую. Знать, погиб Чумай во чужом краю, Не в бою погиб, по случайности. Лишь сошли снега, воротились вновь, Крест срубити, как в миру водится. Казакам лихим и медведь не в страх, Да нашла на всех сила-оторопь. Сам-живой Чумай добро встретил их, Не один – с женой-лебедь смуглою. По ночной зиме, во сугроб-горе Отыскала его горемычная. Не огнём-костром, жаром собственным Прогнала болезнь, хворь падучую. С той поры про них всяк, кто мимо хож Удивлялся да сказки сказывал.

Поле перепахано, поле перекопано, Поле перечерчено вдоль да поперёк Бомбами-снарядами, ямами-окопами - Поле от погибели я не уберёг. Тяжко дело бранное – биться с силой ратною, Супостат непрошеный гнёт и давит нас. Пятясь мелкой поступью, мы стояли до смерти, Исполняя посветлу гибельный приказ. На войне нет выбора – кто для жизни избранный, Если призван из дому – родину храни. Для неё опора ты, рубленный да колотый, Битый-перемолотый в лихолетья дни. Прёт нахально вражина по лесам-овражинам, Кто ж ему отважится оказать отпор? Не отступим более, станем в чистом поле мы – Вольное раздолие, боевой простор. То не птицы-вороны налетели вороги, Будет битва долгая, впору – волком вой. И прошу, не спрашивай, как же было страшно мне – Схватка рукопашная – сумасшедший бой. Не горюйте, маменька, что я ростом маленький, Гимнастёрка аленько взмокла на руке. Пули-дуры дразнятся, эх, судьба-проказница, Жаль проститься с Настенькой так и не успел. Не победу празднуем, смерть встречаем красную, В

Ещё не кончен бой, земля клубится дымом И сколько видит глаз – останками тела. Здесь все друзья мои погибли молодыми, Смерть выбирала нас, а слава – не нашла. Уйти бы навсегда из этой круговерти, Услышать тишину, почувствовать покой. Я избежать хочу костлявой лапы смерти И на тропе войны ищу свой путь домой. Ведь, сколько не воюй, погост всегда печален, А ордена любви и счастья не дают. Бесслышно в вое мин о мире мы кричали, Не встанешь во весь рост – пригнись, а то убьют. Уж лучше жизни срок по-новому отмерьте, Мне ближе райских кущ обычный мир земной Я избежать хочу костлявой лапы смерти И на тропе войны ищу свой путь домой. Погибший для людей уходит безвозвратно И слёзы матерей разбавлены дождём. Что скажут о войне невыросшие братья С которыми играть мы больше не пойдём? Ещё не кончен бой, но всё же вы поверьте, Что самый скучный мир милей войны любой. Я выбираю жизнь, я не желаю смерти - Ведь где-то должен быть мой мирный путь домой..

Привычный праздничный салют – Победу празднует столица, Но ветеранов узнают По орденам, а не по лицам. И боль войны, уже чужой, Далёка внукам или близка? Я – не погибший, не живой. Пропавший без вести по спискам. Мы, защищавшие страну, Её Победы не узнали. Мы только встретили войну И в сорок первом задержали. «С неустановленной судьбой» - Пришло известие в конверте. Я – не погибший, не живой, Я – человек без даты смерти. Парад, Победа, ордена Достались нашим младшим братьям. А нас проклятая война Надолго спрятала в объятьях. Фамилий скорбен длинный строй - Судьбы бессмысленно-военной. Я - не погибший, не живой. Я – горсть земли и часть вселенной. Тяжёл безвестности покой, Не славы – памяти нам мало. Но не отмечены строкой На тысячах мемориалов. И если в мирной тишине, Услышишь голос мой уставший, Прохожий, вспомни обо мне И всех безвестных и пропавших.. Порой у Вечного Огня Лежат цветы как чья-то память.

Под бодрые звуки «Прощанья славянки» Я въехал в Берлин на обугленном танке. Три раза здесь были солдаты России, Хотя их об этом совсем не просили. В истории годы листаются бегло И книжные битвы не выглядят пеклом, Экранные взрывы страшны лишь звучаньем. И память погибшим – минута молчанья. Для всех «миротворцев» - забудьте и бросьте Дурную затею про ваш «Drang nach Osten», В итогах побед подсчитайте и взвесьте - Который уж «Drang» возвращаем «nach Westen». * Мы знаем все беды свои и изъяны, Особенно те, кто погиб безымянно, Особенно те, кто всей жизнью достоин – Не лавров героев, а звания – Воин. Не ради хвальбы и не ради PR-а Военные пишут свои мемуары, А чтобы, желательно, очень нескоро России был жизненно нужен Суворов. Защитника день стал торжественной датой, Мой танк украшает ряды экспонатов. Но, если несчастье какое случится – Мой внук не оставит свой пост на границе... * P.S. Письмо внука.

Холодок — заморский иней Пробежал в сплетеньи тел. - Я люблю тебя, рабыня! - Государь, ты так хотел… - Ты царапалась, кусалась, Целовала сотни раз… - Падишах! Я обозналась, В темноте не видно глаз. Целовал печаль ты ночью, А укусы — знак разлук, И отчаянье не хочет Разрывать сплетенье рук. Холодок сильнее стынет, Превращаясь в прочный лёд. - Я покорная рабыня… Утром падишах уйдёт. *** - Ах, Арлекин! Вы просто душка.. И вздох мгновенной страсти резкий. И на пол сброшена подушка, И люстр качаются подвески. - Здесь так темно, снимите маску. Нет, вы не шут.. И образ сброшен. - Чуть-чуть помедленней прошу.. О, Боже! .. Милый мой, хороший.. На алтаре любовной страсти Равны богини и рабыни. - Ах, не в моей, признаюсь, власти Забыть, что я с утра — княгиня.. *** … и в пустоте постели Стынет стройная стать… Вместе бы мы спели — Стоит ли Вас ждать? Вместе бы мы встали Солнца встречать свет.

(перепев "Направления OST":) Короткий день эпохи листопада Торопит быстротечностью минут, Но если ты себе самой не рада, То скучен даже слаженный уют. И не уйти от мысли, что напрасно Был прожит год и ожиданье – зря.. А календарь подчёркивает красным Вторую половину января. * Ходить по дому, нервно стиснув пальцы, И, как вживую, долго говорить, Порой задорно-весело смеяться, Порой за неуместности корить И знать – когда январь наступит снежный, В один из дней – хоть золотом рисуй, Проснёшься, ощутив на шее нежный, Воздушный долгожданный поцелуй. * Тревожит осень сумрачным настроем И грусть прилипла, словно мокрый лист. Но если ты решительно настроен – Да будет путь твой лёгок, путь твой чист. А я чиста перед детьми и богом И помыслом единым не грешу.. И разве мне мечтается о многом? О том, кого люблю я, кем дышу..

Только осень зажигает костры - Бросить всё бы, да уйти в монастырь.. Потому что, от сомнений устав, Станет легче жизнь, коль есть в ней устав. Но, когда молитвой мысли густы, А мирское иссушают посты - Помнят как же ты мила и проста Нецелованные вдоволь уста. Разве сам себе прикажешь – остынь, Даже если сердце зайцем в кусты? Да на сущее крамолой восстав, В брод пойдёшь, не замечая моста. Но не лёгок путь сквозь жизни пустырь, Если ты в своём движеньи застыл. И всё ждёшь, что пожалевши, как встарь, Для души костыль сварганит кустарь. Зубки боли, как и раньше, остры, По живому клочья рвёт тварь-настырь. И не в радость, что десница пуста.. Значит, день для покаянья настал. И, решая наболевший вопрос, Сердце смотрит в направлении OST.

За окном снегопад на бескрайних российских просторах. Это просто зима, лишь одна среди множества зим. Одинокое танго метели уймётся не скоро. Ты стоишь за окном и я тоже стою за своим. Между окнами мёрзнет зима в первозданной постели И упорно рисует на стёклах туманную вязь. Прошепчу твоё имя – снежинкой слова полетели, Откровением неба, своей чистоты не боясь. Может, всё и не так – этот год независимо снежен. Но, как хочется верить, что там, в заоконной дали, Закружатся снежинки-слова и томительно-нежно Создадут хрупкий домик мечты за окошком твоим. Надышу на застывшем стекле я проталинку-льдинку. Не теплей и не ближе. Усилие сделано зря? И, отчаянно-звонко, цветёт на окне декабрина, Как пронзительно-ярки цветы в белизне декабря…

Ты мне сказку расскажи, солнце бледное, Как не вдосталь раньше жил и не бедно я. Белой ниткой счастье шил, пальцы колоты, Сеял крохами души, думал – золотом. Отлюбилось до крови на все стороны, Раньше пели соловьи, нынче – вороны. Перекошенный плетень, дом заброшенный, По пятам гуляет тень – что ж хорошего? Ты мне сказку расскажи, солнце низкое, Как прожить когда вдали люди близкие, Кабы вызнать ниток срок, чтоб не заживо. Шрамы сердца вью в клубок, хоть не зажило.. А кошмары по ночам ищут случая, О непрожитом кричат, память мучают. Строят призрачный уют малой разницей, Только радость не дают - злобно дразнятся. Ты мне сказку расскажи, распотешную, Как по лесу не кружить следом лешего, Как судьбу не ворожить, свет манящую.. Расскажи про жизнь мою – настоящую.

Пока небесный световед Лазурь безоблачную носит – Внезапно не наступит осень И даже мнительный сосед Не возвестит о том, что после Всех ясных дней придёт сезон, Пора тоскливости унылой, И вспухнут пеной водосливы, А руноищущий Язон Вернётся к девственным оливам. Пока знаток небесных вод Не соберёт туман в ладони И караваном не погонит Тяжелый серый хоровод – Не омрачай в печали брови. Погодам, как и временам, Есть время быть и время сниться. И, если призабылись лица, Но сохранились имена – Не утруждай слезой ресницы. Пока владыка дум и тел Схож с нами образом и нравом, В минуты горести иль славы, Крылат мечтою, делом - смел, Пребудь в своих сомненьях правым.

Мы уйдём, не прощаясь, оставив открытыми ставни – Для живущих живительны раннего солнца лучи. Говорят, где-то есть всемогуще-чудесные камни, С ними можно творить, созидать, исправлять и лечить. Жизнь без нас не замрёт, но в её поступательном строе Призабудутся лица и люди в текучести дней. «Философским камням» характерна стабильность покоя, А изменчивый мир подчиняется силе камней. Мы уйдём, продолжая наивно и трепетно верить, Что успеем вернуться назад и отыщем ключи И откроем друзьям позабытые «летние» двери И научимся счастью и сможем других научить. И казалось - уходом покоя живых не нарушим И они нас поймут и, возможно, полюбят сильней.. «Философские камни» растут в человеческих душах, Только с нашим уходом теряется чудо камней..

Интересно – многим ли так знакомо, Совмещая уверенность «знать» с простотой «казаться», - Разглядеть вблизи своего дракона: В полумраке «Я» - дар прошедших цивилизаций. * Ведь природой рождён человек для стаи И живет, соблюдая законы её и нравы. Лишь среди подобных себе летаем, Далеко не все, и, по сути, ради забавы. Как одной из веточек в чаще эволюций Для людей генезиса, в целом, путь закончен. Но для срыва влёт предусмотрен случай И дарован каждому свой дракончик. Наделяя символ стихийной силой, Мы драконов личных втайне лелеем. Вы к богам взывали, а, значит, богов просили Дать права творца природному зверю. Но, условности наши презрев напрочь, Огнедышаще встанет он и, змеясь над миром, Переменится время дня на ночь. Человечность – черта не творить кумиров. * Я кормлю порой своего дракона. Тварь вполглаза спит – смиренно и безучастно. Только время чернит темнотой иконы. Кто б сказал – как видят драконы счастье?

Ночью больше звёзд, но они мельче. Путь вдали от рек не ведёт к устью. Разделённость в мире мужчин и женщин Не причина горя, но - повод грусти. * Смена суток сродни переменам веры – Новой эре приметы свои и притчи. Кто решится и скажет одним из первых, Что мечту не в себе - а во вне - мы ищем? День к закату и люди сложнее стали - В мире изменённом куда ж я денусь? А драконы всё выше кружат стаей И всё реже в гнёзда уносят девиц. Личным горем многих ли обеспокоишь - Опыт состраданья даётся трудно. Превратились в страшных на вид чудовищ Те, кого веками считали чудом. А в степи спокойно, лишь солнце ниже - Кто поддержит и силы придаст крылатым? И, к воде склонившись, драконы лижут Для дороги дальней тепло заката. И парят в разогретых землёй потоках, Не решаясь проститься с людьми сразу. День к закату подводит итог эпохи И на смену чувствам приходит разум. * Жить без сказок и звёзд завсегда легче, Чем метаться мечтой в глубине радуг.

Вряд ли всякий вглубь веков зрящий Примет сутью – что мечта мнима. Пращур мой – от рода зверь-ящер, А твоя родня – дельфин-рыба. Часть стихии нам двоим суща, В ней приятны и легки игры. Но моя судьба – быть ждущим, А твоя – решать кого выбрать Из того, кто видим лишь спяще, Как невзрачная на вид глыба. Знает вольность ветра зверь-ящер, Своенравность вод – дельфин-рыба. Жить спокойно, без страстей, скучно, Как и в спорах – кто в любви первый, В миг, когда меня влекут тучи – Ты способна сохранять веру. Но метаться в облаках зрящно Не пристало, испокон, ибо – Пращур мой – от рода зверь-ящер, А твоя родня – дельфин рыба. В разобщенности равны ночью, В одиночестве равны дневно, Оттого в среде людей прочих Неизбежно нраву быть гневным. И, почувствовав твой зов-выбор, На свидания лечу чаще, Позабыв, что ты – дельфин-рыба, Позабыв, что я – зверь-ящер.. И какое нам двоим дело, Что природою мы не схожи?

В этом мире, наверно, нет слов, что придуманы нами, И, возможно, не будет, хоть многое можем сказать. Но, когда нас не станет, то в мире останется память О привычных кому-то улыбках, ошибках, слезах. Снова буйствует осень на улицах, в скверах и парках, В листопаде стихов замирают на зиму сердца, А весна промелькнёт на конверте раскрашенной маркой И, похоже, что дождь, как и год, не имеет конца. Отчего же тогда, жизнь неделями рассредоточив, Распорядок обычный ломаем нежданно и вкось? Почему по ночам среди пауз и всех многоточий Ищем слово, которое нам написать не пришлось? Называть это творчеством, в общем, конечно не стоит, Всё сказали уже и, обидно, задолго до нас. Но, прочувствовав слово, с природною силою взвоешь На луну, понимая всю истинность собственных фраз. Нас зовут не всегда надлежащими нам именами, Не заметив, что в имени есть мелодичность и такт. Но стихи.. Это лично моё, это гордое знамя Поднимаю опять и ещё один делаю шаг.