Год Земляного Желтого Быка Ползет, плывет, летит издалека. Знакомясь, скажет Бык: –Я муж коровы. Мне надобно, чтоб были все здоровы И радостны под небом на Земле, Чтоб лад был на работе и в семье, Чтоб восторгался каждый долей нашей И дом был по присловью – полной чашей, Глаза сияли счастьем виз-а-ви И чтоб хватило каждому любви, В застолье не был каждый обнесен, Все удавалось каждому во всем. Дерзайте. Вдохновение грядет. Мой год по всем приметам -- славный год Для папы с мамой, дочки и сынка... – С надеждою встречаем год быка!

Пятница – чернее не бывает: Гигнулся деск-топ. И что теперь? Может быть в и-мэйле ожидает Сотня писем. Но закрыта дверь. И поэма первая на мове Ждет, недоумения полна: Отчего прервал на полуслове Догадаться не могла она. Не отвечу я на приглашенье, Удивлю молчанием друзей: Новых строчек нет им в утешенье, Их тревога горестней и злей. А пообещавший мне починку Влад, увы, с реальностью не в лад, Не поправил,не нашел ошибку – Только хуже компу сделал Влад. Как же мне из передряги вылезть? Если по карманам поскрести, Если баксы все до донца выместь... Нет, не смог на новый напасти. Ты уж. Влад, дружище, постарайся, Попытайся снова. Вдруг найдешь... Соберись с мозгами, не сдавайся – Не железку, душу мне спасешь.

Военной строгой тайны я, поди, не выдам – Ведь пронеслись немалые года. С Якушиным Серегой, интуристским гидом, Служили в «партизанах» мы тогда. Давай с тобой, Серега, три декады сбросим, Вновь молодо вглядимся в суть вещей. Палатки на поляне в окруженье сосен, Атака небывалая клещей. Погоны лейтенантов на бэушной форме, Антенны, устремленные в зенит... Печенье в офицерском доппайке по норме, Комарик подлетающий звенит. Ударила Серегу вдруг судьба с размаху: Покинул мир земной его отец. Серега-офицер не станет рвать рубаху – Жизнь разная у всех, один конец. Расщедрилось начальство на три дня с дорогой – В Новосибирск Серега улетел... Ждал крематорий. Мать была печальной, строгой: -- Он в космоc по-гагарински хотел...

Остались дни, а может быть часы. Что впереди? Стезя необозримая. Возьмут грехи – деянья на весы... В небытие уйду... Прощай, любимая! Я на пути в космическую ту Незнаемую даль забуду многое. Лишь не твою святую красоту, Что воссияет и над той дорогою. Я не забуду вдохновенный лик – В душе лучится праздничной иконою. И если я хоть в чем-то был велик, Так в том лишь, что что судьбу мою поклонную Тебе, моей любимой посвятил. Забыв хмельной кураж и молодечество. Проходит жизнь, но я ведь не остыл. Моя любовь. -- она – мое отечество. Она, любовь, меня переживет, Мою главу, мою десницу бренную. И сквозь тысячелетия пройдет, Согрев хоть на пор-градуса Вселенную. И я покинуть Землю не боюсь. Я верю, что душа моя бессмертная Неугасима. Я еще вернусь. Дождись меня, моя любовь рассветная...

Пытаюсь, ахая да охая, Продлить отпущенное время. Зеленоглазая далекая – И наваждение и бремя. Уже давно – воспоминание Туманней, зыбче, бессловеснее. Словесно только покаяние За все то, что не стало песнею. Молитвой светлою хранимая, Живи, нешумная, достойная Зеленоглазая любимая, Как прежде, легкая и стройная. Опять мне даришь вдохновение – С ним долетаю до Парнаса я... Кобзоново послушай пение -- Не зaбывай, зеленоглазая.

Тоня Пащенко готовилась в Германию, В ту, что ныне нет на карте – в ГДР, Подтолкнув и одноклассников к скитанию, Дав Ровесникам заманчивый пример. А ее никто не спрашивал желания: Приказали папе – взял под козырек. Раб приказа: безразлично – что Германия, Что Монголия – он отбывает в срок. У военных неожиданны каденции… Левеншусик- друг потерянно грустит… Тлня Пащенко жила у Резиденции… Взгляд девчонки подозрительно блестит. Для подростка перегрузки непосильные – Бьют разлуки по сердцам и головам… Подошла несмело к Лидии Васильевне Попрощаться Тоня… -- Вот… На память… Вым… -- Знак признательности: -- в бронзе композиция. Видим: женщина и девочка – сюжет: «Я и ты»… Прощай, подружка яснолицая! Потерялся, затоптался Тонин след. Годы странствий наше детство затуманили, За туманом даже школка не видна… Где ты, Тоня? До сих пор еще в Германии? Я в Америке, а Родина одна…

-- Что, стало хуже? -- Да... -- А в ком причина боли? -- Красотка Хуршеда... Не замечает, что ли, Что по ее следам Я день-деньской шагаю. -- Я за любовь отдам Всю жизнь! – ей предлагаю. -- Ведь ты прекрасней всех! – Она в ответ смеется. Печалит этот смех И лик, что ярче солнца Сияет мне в ответ. И солнечное имя, Коль в ней и грана нет Любви ко мне. Моими Стихами вновь и вновь Я воспою красотку. Эй, подари любовь! Не то примусь за водку...

Давай очистим память от былого – Не от всего, а только лишь от злого. Давй запишем доброе в анналы, Забудем все обиды и скандалы, Не попрекнем друг друга мрачным, темным И притворимся, что измен не помним, Не вспомним расхождения причину, Давай отметим нашу годовщину, Как если б вовсе не было разлуки, С улыбкою пожмем друг другу руки, Дававй, с тобой обнимемся, родная, Все прежние обьятья вспоминая. И нам за это господом простится То злое, что не может позабыться

Мне б снова туда, в коридор общежития, И вновь услыхать: -- Я люблю Вас, Семен! – Еще впереди вся любовь, все открытия, Я молод и быстр, некрасив, но силен. Где Ирочка Жукова, мне провещавшая Слова о любви? Это мне, дураку! ... Послышалось, что ли? Любви ожидавшая, Душа не поверила... Вот же – ку-ку! Судьбы передряги меня искукожили, Но эти слова нес по жизни всегда. Какие б несчастья меня ни корежили, Я помнил, что Ира сказала тогда. И верил, что вскорости все образуется И снова найдется живая душа... Но где этот город и где эта улица? Теперь по Нью-Йорку иду не спеша... Я вот он, глядите! Хоть стать Аполлона Давненько потеряна. Все же вполне Способен любить. Полюбите Семена! Смелее, не бойтесь! Приблизьтесь ко мне...

За пепси были очереди. Брал Народ бутылки прямо рюкзаками. Ажиотаж был в городе, аврал. В очередях махали кулаками. В предзимье дело было, в холода. Но невтерпежь заморского отведать. Зубами вскрыв бутылочки – беда! – Хлебали тут же. Нет, чтоб пообедать, Запив заморским лимонадом щи. И находили это пойло вкусным. В бутылке пепси, янки, протащи В поддержку агитациям изустным И фильмам голливудским к нам в Сибирь Идеологии враждебной мины. Потом ту брешь биг-мак расхрумкал вширь... На жрачку, наподобие скотины И шмутки покупались мы легко... -- А кока-кола, значит, даже лучше!... – От бешеной коровы молоко Мечтою плебса становилось жгучей, Подкопом под больной социализм. Потом американцы удивлялись: Как быстро смел вселенский катаклизм СССР – его же все боялись. Выходит, пепси вбила первый клин... А мы теперь кривимся: пепси – гадость. Ну, а тогда едва ли хоть один Кривился... Дуракам и гадость в радость...

Помолитесь сегодня со мной За Израиль небесный, земной. За Израиль, за землю святую – И молитва пройдет не впустую. Пребывайте в молитвенном рвенье – И молитва приблизит спасенье. Помолитесь за землю народа, Чья отмечена Богом природа. Помолитесь, чтоб враг той земли Распластался недвижно в пыли. Чтобы каждый убийца-садист В грязь был втоптан, как высохший лист. Ты любому, пролившему кровь, Ад кромешный, Господь, приготовь. За Израиль небесный, земной Закопают их в шкуре свиной. То-то будет веселья в аду! ...Мы не знаем, в котором году – Это будет особенный год -- К нам на Землю Спаситель сойдет. За молитву и мне и тебе Он воздаст возвышеньем в судьбе. Так молитесь, молитесь со мной За Израиль небесный. Земной...

О жизни и любви всяк судит на свой лад, Особый взгляд у тех, кто в дальние гастроли Отправилcя в судьбу наощупь, наугад, Чей опыт полон горечи и боли. Cокровищ дорогих им с Родины привет Дороже... К счастью, ныне «занавес железный» Обрушен навсегда. И создан интернет – Для ностальгии инструмент полезный. Иллюзия общенья – тоже кое что, Когда разъединенность душ всесильна. Не слышен стук сердец в общении, зато Забудешься, а даль – тысячемильна. Не кто-нибудь, а ты – на дальних берегах. Позвали б, если б отказали ноги, Я б потащил себя обратно на руках, Кровавя ими камни на дороге. Да только никогда никто не позовет. И там и здесь, везде мы лишние, изгои. Хоть верю: без меня неполон мой народ, Народ, способный прочитать такое...

В тусовках обсуждается «Журфак». Не мой, а сериал одноименный. Мне видится пустышкой откровенной, Я знаю: он возник не просто так... Поддерживая имидж чудака, Гуляю в ветхих слаксах с бахромою. На лавочке пью кофе с пахлавою И кротко жду вестей издалека. Жизнь бобыля порою нелегка -- Готовлю сам и сам посуду мою. Скучна вся проза жизни и горька... А впрочем, ладно, -- не хожу с сумою... В шкафу висит французское пальто -- Излишний лоск для старого бродяги, На коего не бросит взгляд никто... Немало надо, чтобы жить, отваги. Что год грядущий нам готовит?

Аттракцион под названием жизнь, Что это: цирк или автородео? Вот бы судьба мне чуть-чуть порадела: Жизнь, ты подольше во мне продержись. Если вас мучает злой диабет, Холестерол и усталые почки, Если бессонны холодные ночки, Есть утешение вам – интернет. Он вдохновение дарит без помп, Тем, что приносит с депешами почта Весть, что имеется где-нибудь то, что... Что? Зависает обманчивый комп... Если бы, ежели бы да кабы... Что толковать в сослагательном моде? И не мышкуй на чужом огороде, Канатоходец нелестной судьбы! Не чересчур затянулась гастроль? Может быть, время на жизнь оглянуться, Перемудрить и назад потянуться – Или бобылья понравилась роль? Впрочем, никто и нигде нас не ждет. Выбрали сами судьбу и обиду. Стало быть – что? Продолжаем корриду? Стало быть, да, продолжаем. Вперед!

Поэтесса... Такая одна у страны. Воспевает природу отменно. Обстоятельства жизни трудны и сложны У поэтов всегда непременно. И у этой душевный надрыв и разлом. Но она вопреки испытаньям Не наполнила душу ни ядом ни злом, А досуг посвящает скитаньям. Ненаглядной далекой подруге моей Те поездки важны чрезвычайно То в Копорье, то в Выборге важная ей Открывается новая тайна. Для лесных, луговых подбирает слова Тайн природы и нам раскрывает. Птицы с ней говорят, что-то шепчет трава И журчаньем река заливает... С полным правом талантом задорным горда. Одаренность и впрямь не измерить... Заверяет, что носит бюстгалтер всегда -- При оказии можно проверить...

Еще одна вдова, Еще одно сиротство... Седая голова, Лучистые глаза... Закончилось его Геройское отцовство. И выросла трава И высохла слеза. Подержанный рабай, По-русски по бумажке О доблести давай Его и доброте... А маме, мне с сестрой Секунды эти тяжки. Прощай отец, прощай... – И все слова – не те. Поставлены цветы К подножью обелиска И камешки легли На черный монолит. Гляди, отец, гляди, С него на нас, мы близко. Такой красивый ты, Костюм удачно сшит... Метели и дожди Просыплются, прольются... Гляди, отец, гляди, Кто навестить придет... Господь, вознагради Его – и пусть зачтутся И подвиги отца и доблестный уход...

Снисхождения долгий взгляд Безнадежно и горько просит. Но печальнее во сто крат, Что бюстгалтер она не носит. В этом ракурсе выдает Фото остренькие ключицы... А стихами она поет – Мне вовеки не научиться! Впрочем, магии не лишен Нерешительный взгляд поныне. До печенки я им прожжен – И запутался в паутине. В роли страшного паука – Эта милая поэтесса. Рву тенета и – прочь... Пока! Королева лужка и леса Не сумела меня поймать, Бессловесного, с потрохами Схрумкать... Ладно, не унывать! Чудеса остаются с нами...

Целуйтесь на здоровье! – Советуют врачи. Далекая, любовью Лечи меня, лечи. Внимая санпросвету, Нежней меня милуй: Пошли по интернету Воздушный поцелуй. Мы скучно расставались: В молчанье визави. И недоцеловались, Не спели о любви. В житейских испытаньях Прожгли немало лет... Но в радужных мечтаньях Тебя нежнее нет...

Успеха песни предсказать никто Не мог – и даже Юрий Юлианыч, Забравшийся высоко на плато Тем социальных. Эту тему на ночь Не слушай: перестройку «ДДТ» Благословляла, терроризм ругала На стадионах... Дань отдать мечте, Чтоб выпевать негромко, вполнакала Но сокровеннейшее, только мог Шевчук На дружеских, без зрителей, тусовках... Тут «Что такое осень?» вышла вдруг По-бардовски, но в стресс-аранжировках... Простецкий клип: в нем Кинчев и Шевчук С Бутусовым, охотно ставшим третьим, Шатаются по парку... Сам ашуг С приятелями веселы, как дети, Раскованы... И «Осень...» поплыла В народ... Шевчук стал супер-знаменитым И узнаваемым легко... Была Здесь и другая сторона: упитым В дупль автор песни часто стал бывать, Когда его в народе узнавали. Узнав, не отпускали. Выпивать Неделю приходилось.

Акациевая весна любви, Каштановая осень Черновцов... Из памяти зови, любовь, зови Звон голосов – счастливых бубенцов. Моей больной бабули тихий смех, Уроки математики отца... Я нынче часто вспоминаю всех Меня любивших, глупого птенца. Улыбчивые мордочки друзей, Которых круговертью унесло И разбросало по планете всей... Мне нынче не хватает их зело. Я помню дорогих учителей, Чьи ожиданья я не оправдал... О том, что не свершилось, не жалей, У каждого в судьбе свой пьедестал. У каждого любовь и боль своя. И Люда – с олененком на груди... Нет, ничего не забываю я... Ох, память, душу зря не береди! Все, что мне было по судьбе дано И то, что было отнято, меня В судьбе обогащало все равно... Пусть голоса живут во мне, звеня...