Список публикаций автора « Полонская Анжелина »
Никому — Последняя редакция: 7 лет назад
Ты никто. Ты попросту смотришь в даль.
И как бы там ни было, все печали
далеки и бессмысленны.
Голые прутья берёз раскачивают сады,
словно лодки на привязи.
Да, мы приходим в дьявольскую суть,
в холодный год луны,
ненавсегда
и бросаем монеты в созвездия.
Нашим лодкам (прости) не уплыть никуда,
потому как бессмысленно это.
По ту сторону — Последняя редакция: 7 лет назад
Мы знали, что война начнётся.
Но где и как рванёт – никто не знал.
Она же притаилась в молодых каштанах
с бледными свечами.
Стемнело. Принялся дождь стучать о подоконник.
А утром на скамейке влажной
лежал мужчина вверх лицом, в его глазах
вода стояла. Кушак плаща сполз в грязь.
Бессмысленно топтались полицейские,
переговариваясь на языке, который я не знала.
И вдруг из-за моста сверкающий кораблик показался,
там веселились, музыка играла,
и кто-то с верхней палубы приветствовал бокалом нас.
О феврале — Последняя редакция: 7 лет назад
Зашей мне сердце.
Ключи можешь не вынимать.
Шить будешь нитью железной,
чтобы распарывать швы
не возникало соблазна.
Что ты стоишь недвижим,
словно дитя пред растленьем?
Вот и февраль, грязная шерсть у обочин.
Я прислонилась к фонтану . Пуля в плаще.
Но для кого пуля – не помню.
Нет дубликата ключей.
Пусть всё сгорит в спасительном огне (...) — Последняя редакция: 7 лет назад
Пусть всё сгорит в спасительном огне:
газета, вмерзшая в давно забытый след,
постельный скрип, для раковин ушных невыносимый,
вино не проливающее свет, но кровь как воду,
спор о красоте – что красота как и плевок едины,
и то, что больше нет любви во мне
пусть неизбежно тоже станет дымом.
В отражениях — Последняя редакция: 7 лет назад
Что с твоей жизнью?
Зимние птицы знают,
лёд на реке, всматривающийся
из бездны
в лицо.
Глаза уже не бывают прежними
отражение запечатлевая.
Что с жизнью твоей
в одиноком безумии комнат,
где нагая сидит на скамье,
и в решётки стучатся голуби,
разбиваясь?
И ничто не движется с места,
и цирюльник стоит позади
с синем лезвием,
выбривая до дрожи
синеву на виске.
Вот что с жизнью – рука,
проведя по ощеренной коже,
на моей повисает руке.
Как неловка стареющая любовь — Последняя редакция: 7 лет назад
Как неловка стареющая любовь.
Ты гладишь руку мою
своей сухой и горячей.
Мы обе всё понимаем,
что сердце не вечно.
Тишина зимних сосен
длиннее
предсмертного крика врага.
Мы с тобой отразились
в надтреснутом зеркале,
разделяющем нас,
нераздельных.
Словно звёздная пыль,
как миры, свет которых
погас,
но всё льётся и льётся,
о, казнь.
Крещенское гадание — Последняя редакция: 7 лет назад
Всё сбылось, что писала
на белом костре бумаги.
Пепел остыл.
Было войско,
остался один.
Нищий палкой сгребает
остатки костра,
он копейку подал,
чтобы я
погадала
с пустого листа.
И стою, глядя в небо, зажав этот дар,
и бедняк теребит, вижу ль,
свет или мрак?
А я вижу и свет, и сирень всю в цвету,
и молчу про огонь и про пепел молчу.
Волосы — Последняя редакция: 7 лет назад
Нет больше длинных волос.
Срезаны.
Лежат, словно бурые шкуры медведей,
ещё не подёрнуты
тленом.
Пусть
дерзкими были они.
Тем днём.
Последним воспоминанием.
Мы больше не станем
спать порознь, на разных матрасах,
годами тускнея,
как два рубиновых перстня.
Весна смоет звёзды,
одарит рубахами белыми
стоящих на эшафоте.
Я следом уйду за охотниками
и пищу презренную
из рук буду их принимать.
Поезд на Альпы — Последняя редакция: 7 лет назад
Усталость. Поезд на Альпы.
Немецкая речь.
Где мы? Что делаем здесь?
Впервые мой поезд без места.
Подняв воротник у пальто,
в неведомой дрёме
роняя висок,
я плоть протыкаю.
За что? За какие идеи?
И кто мне оружие подбросил?
Как пишется «не»,
отдельно ли слитно с глаголом?
Мой синтаксис рвется.
Кондуктор штампует билет
и шепчет
Der Krieg. Вы вечно славяне
артикль неверный берёте.
Я вижу закат –
предел равнодушья.
Столбы и столбы верстовые.
И я успеваю подумать,
как просто
уметь убивать.
Песнь шумера — Последняя редакция: 7 лет назад
Слушая песню
шумерскую
я вижу только пустыни
и погребальный пепел.
Плакальщик у заката солнца
в простой одежде.
Змеи ночные
тело его обвивают,
чтобы спасти от холода.
Поверь мне
это прекрасно.
Он знает, что мы устали.
Что наши глаза готовы
смешаться
с песком и ветром.
И солнце насквозь проходит,
и просит немного света
для нас, поглощённых мглою.
Цветок отчаяния — Последняя редакция: 8 лет назад
Нет. Лучше молчание.
Цветок отчаяния на губах.
Не печалься,
хотя бы раз
каждому
выпадает
тропинка к дому,
занесённому тишиной.
Мы вернёмся
ненадолго.
Дождь ударит о подоконник,
и два мака
воспоминаний
вздрогнут
в прозрачных каплях.
Столько света.
Загорятся потухшие лампы,
и никто за столом
не признает, где живые,
где мёртвые.
Нам отпущен
единственный день –
повидаться.
Так откроем шампанское.
Все уходят,
журавли смотрят в небо,
блекнет наш циферблат.
Куст желаний,
оборвал ветер ленточки,
и с тех пор
не страшна
темнота надо мной.
Пусть моё отражение
в глазах твоих остаётся,
иероглиф,
покуда совсем не исчезнет.
Гора Верещагина — Последняя редакция: 8 лет назад
Если бы снег падал
Вечно,
заметая театр позора,
где в сумерках зимних
есть что-то
от Третьего Рейха.
Гонимых и голых.
Если бы не было Рейха,
Рима, планеты, космоса –
Верещагин завещал нам
гору
Апофеоза.
За то, что гонимы, голы,
за будущее в прошедшем,
да будет апофеозом
горы
вездесущий ворон.
Элегия можжевеловому кусту — Последняя редакция: 8 лет назад
Мой куст земной,
так долго, что не вспомнить.
Какие ягоды созрели на ветвях.
Какие ветви к полюсу простёрлись.
Ты одинок. Как и любая тварь.
И мечешься, не находя исхода.
Вот жизнь моя надтреснута, как кость.
Рублю твой ствол.
Слепой, ты зрячей мне даёшь урок.
В минуты ненависти, смеха или плача
я обернусь – сквозь щёлку терракоты
всё корни волокутся за тобой.
То, что я знаю — Последняя редакция: 8 лет назад
Там чёрная ветвь стучит по стеклу,
там рыбы молитву прощанья поют,
и каждая в гибель одета,
сама обрывает с себя чешую.
Там люди по кругу как в цирках идут.
Как в цирках и множатся в зеркале.
Иероним, тебя с этим триптихом в С(ад) не возьмут
за суть откровений.
А кто упадёт в этот холст, в этот С(ад),
тот вызреет ягодой севера.
Вдруг ягода – всё, что осталось губам
идущим за павшими, следом.
Несколько строк белой юбке — Последняя редакция: 8 лет назад
Здесь каждый день облака,
и белая юбка на мне.
Зачем и куда?
А главное все мы пройдём
по площади, словно вина,
что любят не нас.
И будут каменья швырять
подростки с ножами и без,
разбив хрупкий свет фонаря,
за опыт измен.
И там, где не светит фонарь,
увязнет в брусчатке каблук.
И белая юбка моя
в небелый окрасится цвет.
Серп и Жнец — Последняя редакция: 8 лет назад
Нет ни серпа, ни жнеца.
Колосья внутри звенят.
Колосья просят упасть
в землю, где тишина.
Рыб красных замкнут круг.
Силюсь поймать одну.
Как мириады искр,
рыбы идут ко дну.
Брат мой и брат близнец,
рук тебе не вяжу.
Из моего ребра
вот тебе белый свет.
Хочешь, живи как царь.
Хочешь, живи как зверь.
Знай в каждом взгляде есть
и от моих небес.
Имя моё сожги.
Брось доберману кость.
Словом, за всех живи
тех, кого не вернёшь.
Может быть завтра мор.
Или же серп и жнец.
Может быть повезёт
переиграть и здесь.
Запах прелой листвы... — Последняя редакция: 8 лет назад
Запах прелой листвы,
и река зелена, как глаза,
если плачут они.
Если плачут они,
значит жизнь велика – не по росту,
влачатся её рукава.
Я стою в облаках
среди гор.
И охотники бьют.
И никто: ни убийца, ни жертва
не сыщут приют
на земле,
по которой так стыдно и больно
шагать.
В горах — Последняя редакция: 8 лет назад
Снег выпал там, в горах,
утерян смысл – оледенело.
Одна, одна со мной была
на протяжении всех пределов.
Где нет ни яви и ни сна
и где почти уже не дышат.
Я только снега и ждала,
чтобы уйти с пастушьим дымом.
Я только и просила гор
лечь глубже, в сердцевину камня,
и слиться с ним природой тел
и равнодушьем камнепада.
В Андалусии — Последняя редакция: 8 лет назад
Андалусия. 2006 год. После нескольких дней непрекращающихся ливневых дождей, наконец-то вышло солнце.
«Мы идём?» , - спрашивает меня Барбара.
«Идём, идём», - улыбаюсь я, просунув голову в её художественную мастерскую, непередаваемо пахнущую красками, и кивая на бутылку со шнапсом. Одиннадцать утра. Барбара уже навеселе.
Мы живём в частной деревне датской аристократки Беатрис. Она сдаёт комнаты за гроши. Недалеко от моря.
Маленькая черноволосая немка Барбара, большую половину жизни провела в Андалусии. Она обожает Испанию. Тридцать лет назад они с мужем - японцем купили у цыган в Гранаде пещеру. В Гранаде было много диких пещер. Муж сделал из неё настоящий каменный дом.
« По ночам», - рассказывает Барбара за бутылкой красного вина, привезённого с винодельни хозяйки, - «мы выжигали горелкой скорпионов и всякую нечисть, чтобы выйти на улицу по нужде. Кругом была грязь, вонь, цыгане не церемонились. И крысы, да. Вот их палить было не просто. Они визжали.
Быть Ангелом — Последняя редакция: 8 лет назад
Неизбывное желание спать. Сколько бы ни длилась ночь. Это давнее желание. Других почти не осталось. Волшебная коробка оскудела. Там, на дне, ещё блестит нечто, обёрнутое в тонкое серебро. Что кроется за мишурой? Ложь этого мира?
Осень. Деревья попрощались с нами. Следующий круг – от октября до октября. Много воды утекло за год. Как изменились наши лица, складки легли у рта, сколько страдания в глазах. Листья ушли в землю. Иногда кажется, что жизни не существует. Вместо неё наркотический дурман. Укус плотоядного, навечно отравившего кровь. Ты сталкиваешься с ним как равный с равным на звериной тропе.
«И знаешь, что происходит?».
«Нет, откуда же мне знать, что происходит в этом аду?»
Мы познакомились случайно. Мгновенный выстрел. После стольких утрат я совершаю ещё одну отчаянную попытку, забирающую последнюю веру в человека. Я пытаюсь одолеть гору. Обыденность, тюрьму, в которых мечется сердце, не находя исхода. Толкаю вверх сизифов камень, неизбежно срываясь вниз.