Последний день весны омыт слезами, как плачет небо – горестно, навзрыд. А календарь на тридцать первом замер, по нём ли плач, и что в нём так болит? Прощанье ли с весной ему так трудно, предчувствие ли зноя тяготит? Темно и сыро, улицы безлюдны, и, впрямь – куда в такой потоп идти? Земля полна водой уже по горло и, как отрыжка, в лужах пузыри… Всё смыло, что не смыло – просто стёрло потоком грязи.

Знаешь, я вырастаю И покидаю стаю, Стала совсем большая – Выросла и ушла. Словно из тесных платьев Или из узких комнат, Я вылетаю птицей Из твоего угла. Давит худая крыша, Душит словечко «Тише!», Ты же меня не слышишь, Выпусти и забудь. Словно из старой клетки Или из рук холодных, Мыслей, давно забытых И потерявших суть. Дай мне уйти неслышно, Тесно ненужной, лишней, Ветер меня колышет, Манит с собой лететь. Слышишь – я стала птицей, Я расправляю крылья, Видишь – они внезапно Выросли из культей. Может быть, так и надо – К чёрту послать порядок, Чтобы рвануть из ада, Крашеного под рай. Там отрезают крылья, Держат в красивой клетке, И остаётся только Медленно умирать. 27.05.16.

Вот и кончен этот вечер, Значит, снова ночь. Тупик. Ручки-ножки – человечек Хочет грань переступить. Точка,точка, запятая – Выраженье на лице Не задерживаясь, тает – Становления процесс. Минус – рожица кривая, Плюс – фигура огурцом, Человечек не скрывает Ни клыков и ни резцов. Он оскаливает зубки, Если что не по нему, Крутит ручку мясорубки, Мухобойкой лупит мух, Пылесосит, носит мусор На помойку по утрам, Пьёт спиртное без закусок, Курит Wincton, любит дам, Носит джинсы фирмы Levis, Башмаки от Wildberries… Всё равно, какой-то левый, Хоть блондинисто-пушист. На листочке нарисован, Собирается сбежать… Просто рвотно-образцовый, Отпустила бы, да жаль. Пусть гарцует на бумажке Нарисованный герой, Тонконогая букашка Забавляется игрой. Он кричит, что места мало, Хочет вырваться к утру. Зря его нарисовала, Лучше я его сотру. 26.05.16.

Опять температурный бред ангины пылает болью из-под жарких век – мне кажется, мы были андрогином, и ты, и я в едином существе. Разрез болит – он шёл по сердцу прямо, не заживает, видно, век болеть. И не откроет мне всей правды мама, а просто скажет, что вопрос нелеп. Но, я же знаю – сердца половина, другая – у тебя в груди болит. А палачи прекрасны и невинны, их труд на благо истины велик. Фантомной болью наполняет ночи рубец на сердце, памяти, душе, и снова сон тревожит и пророчит, и от него не спрятаться уже. …Вхожу в него, пугливо озираясь, пытаюсь крикнуть пересохшим ртом, прошу попить, но в закоулках рая, навряд ли, мне дадут воды глоток. Какой-то странный рай сегодня снится – здесь всё не так, здесь всё наоборот, зловещий клёкот чернокрылой птицы и чернокрылый ангел у ворот, и давит сверху чёрная махина беззвёздных и бессолнечных небес, и яблоко с прогорклым вкусом хины отведать предлагает хитрый бес… Проснуться бы, сбежать из сна больного, но чувствую, что где-то рядом

"Ночь, улица, фонарь, аптека, Бессмысленный и тусклый свет. Живи еще хоть четверть века - Все будет так. Исхода нет." А.Блок Когда в своё забьёшься логово, Закроешь двери на замок, То тихо скажешь – Богу богово. Я – человек, и я не смог Всё изменить, поставить на ноги Мир, перевёрнутый вверх дном… А кто-то шепчет: «Надо, надо ли? Не всё ли нам теперь равно? Живём и ладно, потихонечку, Да, не срываем с неба звёзд, Пусть жизнь скучна, как кинохроника, Бежит по рельсам паровоз.» Вперёд, вперёд – ни шагу в сторону, Маршрут заучен назубок, А вдоль дороги – то ли вороны, А, может – чёрный воронок? Не знаешь. Но сюжет закрученный Из рамок рвётся, хоть убей – С иконы молча смотрит мученик, А за окном ликует бес. Душа моя, ты рвёшься надвое, И Свет, и Тьма в тебе равны, И снова кто-то спросит: «Надо ли? Не хватит нам ещё войны?» Не хватит. Где-то зреет новая, Под тишью-гладью не видна. Судьба – тюрьма, сума холщовая… …Аптека, улица, фонарь… 24.05.16.

Не улыбается душе, как будто в ней сквозная рана, и всё так больно, всё так странно... Наверно, кончилось уже кино в заштатном городке, в заброшенном кинотеатре… Разборки, приключенья матриц, билетик, скомканный в руке, и гомонящая толпа, спешащая на выход, к свету, а там – через неделю лето… Толпа глумлива и глупа, и однолика. Это страшно – одним жующим, мокрым ртом сожрёт и отрыгнёт потом любое зрелище… Окрашен лилово-сумрачным закат, луна уже пошла на убыль, дурмана ангельские трубы свой источают аромат. Темнеет. На исходе дня живёт опасность в подворотнях, и сумрак, будто бы дремотный, прогорклым потом провонял. Луны бельмастый, белый глаз глядит в упор, не освещая, и ночь тяжёлая, большая скрывает страшные дела. Не улыбается душе, ей страшно, холодно и зыбко, замок в двери какой-то хлипкий, а на самой двери – мишень. Кто рисовал?

Ах, в этом мае, в этом мае Кругом такая маета, Мой свет, я Вас не понимаю, Я, словно в доме заперта, Где в окнах крепкие решётки, Полынью тропки заросли, И мелкий дождик редко, чётко На круглом личике Земли Веснушки круглые рисует, Полынь всё выше, зеленей… Я Ваше имя вспомню всуе, А Вы – навряд ли обо мне, Да и про что, на самом деле? Кругом такая маета, Давно весёлые качели Перелетели за полста. Тяжёлый маятник усердно Отсчитывает каждый час, Его движеньям соразмерны Мечты бесплодные. И чай Тихонько стынет в чашке красной, В окне всё тот же самый вид – Зелёный май.

О, мой прекрасный рыцарь, отбросьте все печали, С утра весь день молчите, ни слова не сказали. О чём же Вы грустите, дыханье затая, Ведь рядом с Вами нимфа Кукуйского ручья. Склонившись у рояля, перебирает ноты, Ах, что бы ей сыграть Вам, развеять все заботы, И песенка польётся, и зазвучит рояль, Для Вас играет нимфа Кукуйского ручья. Но Вы, сдвигая брови, так смотрите печально, И не хотите песен, и не хотите чаю, Но, что же предложить Вам? А, может быть, коньяк? И с Вами выпьет нимфа Кукуйского ручья. И сразу всё сойдётся, всё будет так, как надо, Пойдёшь налево – горе, пойдёшь направо – радость… Всё может быть, конечно, но рядом с Вами я, Красивая, как нимфа Кукуйского ручья

…Когда же осознание придёт Самой себя вот в этом теле старом, Надеюсь, не покажется ударом, Что метроном всё ускоряет счёт, А я стою. И прочим наплевать, Какая там душа сокрыта в теле, А нервы, словно струны, на пределе, И взгляд уже не тот, подслеповат. И руки не белы, и не нежны, А жесты суетливы и неловки, Но горделиво вздёрнута головка С косой необычайной белизны. …Ах, эта белизна, она, как снег, Украсила мои густые кудри. Старушкам быть пристало очень мудрым, Но это, милый мой, не обо мне. Не посетила мудрость, не взыщи, На склоне лет всё ветрена и вздорна, Пытаюсь быть по-прежнему проворной, Ирония, надёжная, как щит, Меня всегда прикроет от невзгод, Но от любви она закрыть не в силах. Смеёшься?

Распогодилось, вновь. Это город готовится к лету, и обильные росы к хорошим и тёплым денькам. Где-то дождь и туман, и вот в это противное «где-то» так и тянет меня, повидать своего двойника. Он не молод уже, да и я добираю остатки укороченных дней, торопливых и скомканных лет... Он, конечно же, скажет – Остатки, как водится, сладки. Я, конечно, отвечу, что в старости сладости нет. В нашем парке вдвоём посидим на любимой скамейке, разговор ни о чём перейдёт в разговор обо всём. Ах, как жаль, что рубли наших лет превратились в копейки, те, которые Время, как ветер, с собой унесёт. Распогодилось вновь, а вчера ещё серые тучи Мерным дождиком лили, как будто рыдали о ком. Жизнь пройдёт, словно сон, никого ничему не научит… Я ей так благодарна за встречу с моим двойником. 18.05.16.

*** Раскрывается небо, целованное зарёй, Выпуская на землю едва нарождённый день, Размывают остатки ночных потаённых грёз Серебристые капли холодных прозрачных рос, И купается солнце в зелёной морской воде. Пролетают медузы, как призраки в глубине, Выползает на берег отчаянный крошка краб, Белоснежная чайка качается на волне, Измочаленный трос покидает причальный кнехт, Ты уже опоздал – на Титанике поднят трап. А тебе остаётся вослед помахать рукой, Саутгемптонский порт навевает британский сплин, На границе воды и сиреневых облаков, Разрушаются стены губительных ледников, И поёт о любви обольстительная Селин. А любовь уплывает, в волнах пропадает след, Ей назначена встреча сегодня и навсегда. Ты навряд ли успеешь о чём-нибудь пожалеть, Сердце вылетит птицей, свою покидая клеть, Чтобы встретить над морем растаявший призрак льда. 14.05.16.

Сон пришёл в мой дом неслышно, как вор. И украл меня у этого дня. День скучал, он тихо вышел во двор И дождём заплакал там без меня. Сон качал меня на тёплых волнах, Уносил всё дальше, вверх или вниз… Я не знаю, я была в нём одна. Он во мне. Мы оба были одни. Узелками перепутанных слов Я пыталась написать Вам письмо, Прямо там, во сне, и было тепло, И посланье сочинилось само, И… А дальше – просто кончился сон, Просто утро наступило и всё. Белка прыгает в своё колесо И орешки золотые грызёт, И плюётся золотой скорлупой Невесомых и незначащих слов. Спой мне, белочка, про что-нибудь спой, Про любовь, а лучше – про нелюбовь. 11.05.16.

Весна не на шутку, всерьёз и надолго Окутала город зелёным и волглым, Зажгла полнолуния яркий фонарик И пишет цветущей сирени сценарий. Всю ночь, до утра размышляя об этом, Пытаюсь бороться с сиреневым цветом, Который заполнил весь город с избытком… Пустая забота, плохая попытка – Сирени цветут исступлённо и яро И город в бреду ароматных пожаров. Врываюсь, теряя и трезвость и разум, В лиловое царство любовной заразы, Где птицы заводят волшебные трели И рдеет разбитое сердце апреля. Где роскошь пионов, кусты boule de neige, Разлуки всё чаще, а встречи всё реже… 8.05.16.

Любовь случайная моя, В ней всё так зыбко, так фатально, Как будто снимок моментальный Держу в руке озябшей я. На смутном фоне суеты Уже октябрь листает листья, Кицунэ машет лапкой лисьей, Вдали. Её не видишь ты. Мой призрак, он пришёл ко мне, Он мне грозит, меня печалит, Но, как же было всё в начале, Красиво, как парад планет, Как полнолуние, как свет Звезды, взошедшей на востоке. Какие сладостные токи Бегущей нитью, по канве Моей судьбы рисунок шьют… Ах, эта дерзкая Кицунэ, Как след, запутает рисунок, Перечеркнув былой уют. Любовь случайная моя, Пришедшая незваной гостьей, Зачерпывает полной горстью Хмельной напиток бытия И льёт в гранёное стекло, И тут же выпить предлагает… Ах, не старайся, дорогая, Ведь я и так пьяна от слов, От сотен, тысяч… к чёрту счёт! Слова текут рекой без края, К воротам ада или рая, Куда река меня влечёт? Неважно. Где-то там маяк, И свет его зовёт и манит… И тает в призрачном тумане Любовь случайная моя. 6.05.16.

Ночью радуга, что там такое? Разноцветный на небе узор – Может быть, это Оле Лукойе Раскрывает над нами свой зонт? Как старательно тонкие ручки Закрепляют на трости зажим… Слушай, Оле, бросай эти штучки, Мы не спим, мы так просто лежим. Не до сна. И не стоит стараться, Не до сказок. Реальность страшна. На просторах больших резерваций Одеялом лежит тишина. Придавила, как тяжкое бремя, Отдыхающий электорат, Тонкий месяц луною беремен, Потихоньку уходит за край Посветлевшего неба. И утро Освещает раскосый восток, А восток, как всегда, целомудрен, В парандже из тумана… Мостов Опускаются серые крылья, Где-то там… в дальней дали, не здесь. Где-то там с серебристою пылью Перемешана дождика взвесь… Где-то там, может, в сказке? Наверно. Здесь реальность. Будильник.

С надеждою в пустые небеса Смотреть не странно ль – ведь они пустые. В них звёзды начинают угасать, А значит утро. Крепкий кофе стынет, И время вытекает, как песок Меж слабых пальцев… Циферблат без стрелок, Мелькают цифры на лице часов, Со скоростью какой-то угорелой. А небеса пустые. Что ж теперь, Сама решила, что они такие. Одна из незначительных потерь В бесплодном ожидании мессии. Одна из многих… Сколько же терять, Всего лишаясь, начиная снова, Всё возвращаться к запертым дверям, Как в сон, который не был растолкован. В котором лишь пустыня да песок, И небеса, утратившие бога, И чей-то след, змеёй, наискосок, Подсказывает нужную дорогу. И странный звук, железом по стеклу, И странный привкус крови или меди? Без разницы. Сон откровенно глуп, Наивен тривиальностью комедий, И предсказуем.

Ни слова о любви, прошу, ни слова. Поговорим о чём-нибудь другом. Я слушать сказки до утра готова, Закончите одну – начните снова, Но о любви не надо, дорогой. Конечно, эта тема не нова, До дыр она протёрта языками, Всё те же повторяются слова, Всё те же зёрна мелют жернова Истёртыми, старинными боками. Поговорим о чём-нибудь похожем – К примеру – дождь, он, всё-таки, пошёл, Спешит под крышу вымокший прохожий, И мы за ним бежим, конечно, тоже, Здесь так тепло и сухо, хорошо! Здесь наливают красное вино В подставленные кружки и стаканы, И платье наше высохло давно, Но за окном уже темным темно – Там ночь свои расставила капканы. Присядем у огня, вот здесь, поближе, Я думаю, не стоит нам спешить. Хотите говорить? Я это вижу, Уют случайных придорожных хижин Откроет настежь тайники души. Но, уговор – ни слова о любви. Поговорим о музыке, о моде, О вздорности знакомых нам девиц, Войне и мире, или о погоде, О том, как всё меняется в природе… Но, ради нас, ни слова о любви. 25.04.16.

Дождём напились, сразу охмелев, И пьяные смеялись и качались, Размазав чёткий парковый рельеф, Окрасив в зелень призрачные дали – Деревья… Что прекрасней может быть Их тени, так всегда к себе манящей? Раскидистые мощные дубы И стройной вербы серебристый плащик, Плакучей ивы трепетный шатёр, Склонившейся над старою скамейкой… Забылось? Может, ветер память стёр? Да, что там, помнишь. Позабыть сумей-ка, Когда весна гуляет под окном, Стучит в него зазеленевшей веткой, Поёт о том, что было так давно, Давным-давно… Но, как же память метко Определяет старые места, Напоминает прежние мотивы – Здесь – место встречи, а разлуки – там, А между ними всё ещё так живо. Хранят деревья память обо всём, О первой встрече, о последней встрече… Апрельский ветер снова дождь несёт, Такой дождливый получился вечер. Под дождик легче вспоминать и ждать, И даже верить… Впрочем, верить – вряд ли. Забыть бы всё.

Цитата: libolev "Помнится, у древнегреческих скульпторов было понятие - открыть скульптуре глаза. Это доверяли самому уважаемому мастеру. Кажется - скульптура уже готова, кто-то пахал, убирал всё лишнее.. И на тебе - сделать две выемки должен кто-то другой... Найдите этого другого в себе, он есть в каждом из нас, коллеги." Не знаешь, что делать?

Наверное, возможно, может быть, Когда-нибудь бы встретились с тобой мы, Как два патрона из одной обоймы… Случайных нет подарков у Судьбы. Похожесть наша, видно, неспроста, Когда один другого понимает Без слов, и льётся исповедь немая, Минуя крепко сжатые уста. К чему слова, когда один твой взгляд Поведает так много и так ясно, Вот потому мы врозь – сводить опасно Такие пары. Нас распределят Подальше от счастливых Ойкумен, Подсунут неопасное плацебо… А общее над нами только небо, Да ветер, не несущий перемен. Барьеры из пространства не страшны, Барьер из времени – куда страшнее, Пожалуй, я его не одолею, Здесь перемирие страшней войны. А значит, бой.