Последний день весны омыт слезами, как плачет небо – горестно, навзрыд. А календарь на тридцать первом замер, по нём ли плач, и что в нём так болит? Прощанье ли с весной ему так трудно, предчувствие ли зноя тяготит? Темно и сыро, улицы безлюдны, и, впрямь – куда в такой потоп идти? Земля полна водой уже по горло и, как отрыжка, в лужах пузыри… Всё смыло, что не смыло – просто стёрло потоком грязи. Выйди, посмотри, как новый мир, не тронутый, омытый, послушно замер, ожидая нас, как в первый день творения… А мы-то дурачимся, кочуя по волнам огромных луж, исследуем канавы, и, сомневаясь в крепости сапог, мы слева, справа ищем переправы. Нужда заставит посетить сельпо, что нынче окрестили бутиками – Нет сигарет, и кофе в доме нет. Смешными кенгуриными прыжками допрыгали – и, здравствуйте – обед. Ну, что же, полюбуемся природой, просвет поищем между чёрных туч, к тому же пообщаемся с народом – народ с похмелья грустен и пахуч. Он отмечал конец весны, наверно, как не грустить, ведь повод так хорош, а что вино дурное льют в тавернах, он ни при чём, что дали, то и пьёшь. Вот так сидим, минуты коротая, а, между тем, темнеет в небесах, там снова собралась большая стая тяжёлых туч, а света полоса померкла. Растворился тонкий профиль последнего закатного луча… Бутик отрыли, мы купили кофе и сигареты, и цейлонский чай. 31.05.16.