Не трогай день, он все еще сияет, И синевой пропитан небосвод. Не трогай день, пускай он сам растает, И обнажит созвездий хоровод. Прикрой глаза рукой, так будет проще, Освоить в темноте игру теней. И ветер горло прошлым прополощет, И пропоет сквозь щели всех дверей. Шагни назад, к истокам мирозданья, Себя тщеславно Богом возомни, И испытай блаженство созиданья, И необъятность чистой пустоты.

Скромное творчество маленьких радостей, Гадов больших, и поменьше гадостей, Радостно, весело, зайчики в облачке, Предпочитают морковке водочку. А, в небе весеннем порхали "мессеры", И падали бомбы на землю весело, Последний брейк-данс станцевал старичок, Намылил веревку и на крючок Скок, скок, скок, скок...

Собрались, не понятно для чего, Ведем напрасный разговор о не понятном, В надежде выяснить, зачем и почему Летает бабочка, в пространстве необъятном Ромашки. Длинным водит хоботком, По бесконечным, белым лепесткам А, в центре, там, нектара океан, Искрится ярким, истерическим сияньем. На тонком крылышке остановился взгляд, Сквозь счастье слышен тихий стон страданья, Жизнь мимолетна, вечность далека.

В водах лунного потопа,захлебнется Старый город, Церкви, стены крепостные,cинагоги и мечети – опустеют, И лишь свечи догорают в алтарях, И мечтают одиночки о потерянных богах, И монах седобородый протирает, сонны очи, И поют ночные птицы, воспевая славу ночи.

От меня ускользает вчера, И недавний каприз завернулся в кулек. Меня достигает зима, Я слился с дождем, и куда-то потек. На меня не хватило весны, На крыле комара пронеслось мое лето. Хвост поджав, моя осень скрылась в кусты, Только греет зима, шубой мокрых рассветов. Я согрет и укрыт, в сером доме дождя, Мне спокойно, когда за окном громыхает. И сквозь грохот и шум, я слышу как ты Говоришь: "Тише, все! Сын зимы засыпает".

Я был такой, я был сякой, Я был гадюкой подколодной, Я также твердой был стеной, И графом крови благородной. Я самых лучших правил был Я ел из мусорника ужин, Я нужен был буквально всем, И никому совсем не нужен Я безобразно глупым был, Талантлив был незаурядно Я говорить часами мог, И спьяну бормотать не внятно Я улетал в своих мечтах, Туда, в заоблачные дали, Где все так просто и легко, И где меня совсем не ждали. И мне, увы, не повезло... Я так и не остался в далях. Я не пропущен был туда, В своих разорванных сандалиях.

Печаль неслышно удалилась, А в голове уже светлей. Рука за руку уцепилась, Отведав пустоту страстей. К коленям близятся колени, С лица на грудь стекает взгляд. И я дышу, и сам не верю, Тому, что этому так рад. И милосердным перезвоном Несется громовой раскат.

В моем недостроенном доме поселилась белая мышь, И шорох её в ночи, слышится мне топотом лошадиным, Когда я сплю на недостроенной кровати. Я просыпаюсь… Просыпаюсь и думаю: - Куплю-ка я лучше белую лошадь… Пусть шуршит.

Толстая девочка маленьким веером Машет, машет, машет, машет. Все перед личиком, да перед толстеньким, Маленьким веером машет, машет. Мимо машины мчатся пожарные, Грозно сирены воют, воют... Толстая девочка маленьким веером Машет, машет перед собою.

В рваных балетных тапочках, Четыре красные шапочки, Танцуют под песни весенние, Паучинно плетут настроение. Волки серые радостно, Чай распивают с бабушкой, За окном снежок беленький, А на снегу - варежка. Несколько верст к юго-западу, Там деревья росли издавна. Несколько верст вверх, по облачку, И вспыхнет звездой искорка Пацан улыбнется бледненький, Нежно гладит волосы бабушка. За окном снежок беленький, А на снегу - варежка.

Собачий лай в кромешной мгле По полю темному несется Как будто час решать настал, Кому уйти, а кто спасется Наполнен звуками эфир, От стонов перепонка рвется Я ухожу, но за спиной Мне шепчет кто-то: «Он вернется» И я, наверное, вернусь Ступая робкими шагами Туда где вечный псинный лай Летит над темными полями.

Просыпаюсь с утра, а за окном война На Втором этаже кто-то смотрит в окно Но С продрогших крыш продолжает литься вода Да В отражении луж снова тонет весна На Опухших глазах отразился вчерашний сон Он Не разобравшись ни в чем, поверил в тебя Я Уже не куда не бегу, я смотрю на себя Я Вижу лишь то, чего давно уже нет Нет Больше слов, остались одни глаза За Парадными веками скрыты от суеты Ты Говоришь, что возможно уже пора Да Хотел согласиться, но как обычно спросил.

Пардон, Вы наступили мне на ногу, Но я прощаю Вас, не Ваша в том вина, Что Ваша непослушная нога, Втоптала мой ботинок в грязь и воду. Пером не описать мои страданья, Запачкана любимая нога, И до носков дошла холодная вода, Но, я прощаю Вас, не Ваша в том вина.

На расстоянии руки, На перекрестке полувзгляда, В тягучем ритме суеты, В тумане сумрачных обрядов. В тепле погасшего огня, В тени несбывшихся мечтаний, Там притаилась суть дорог, И спрятанных воспоминаний. Там спит тревожным, чутким сном, То, что неистово вопело, То, что так ждало и звало, И, что согрев, увы, сгорело. И выгорев, почти дотла, В помятых простынях постели, Исчезло, уносясь туда, Где нет судьбы, мечты и цели.

Антропология надежды, Лаборатория мечты, Основа доброты, и нежность Невыносимой красоты. Болезненный укор покоя, Едва прорезавшийся кличь. Неспешно вытекает в море, А совершенство не постичь. Ломает Солнца луч капризный, Естественный покой зимы. Коптит порок на веры призму, Смущает проблеском весны. А ты, опять поверив в лето, Не ненавидя, не любя. Дорогу ищешь, в час рассвета. Руками время торопя.

Уже не вырваться вперед И не топтаться на пороге Залито все Твоим огнем И приросли к дороге ноги Прошла внезапно боль и вот Стою в строю, не шелохнуться И в мыслях порванных хочу В Твои ладони окунуться Уйти в объятья, что бы скрыть Растерянность и малодушье Ночной порок, дневную страсть И нестерпимое удушье Рутины вязкой теплый плен Зловонным коконом сжимает Набором правильных идей То будоражит, то ласкает А я стою в строю немых Не высказанных восклицаний Взлетевших к небу запятых Деепричастных причитаний И ловко вывернутых рук Дрожащих, в непонятном ритме И голосов прозрачный круг Затих в невиданной молитве

Чернилами дождя писала осень, Взяв молнию в ладони облаков, И ей листом письма, написанного мне, Служил мой сад, пурпурно-голубой. И небу позавидовав, земля, Взрастила звезды на себе, Осенними цветами.

На этой земле не выпадет снег Над этой землей, постаревшее небо, Будет каждую ночь морзянкой дождя, Рассказывать вечность не вечных заветов. На этой земле будет биться пророк, В истерическом приступе Божьего гнева, На этой земле, только вера и мед, И пристальный взгляд безучастного неба. И в невиданной страсти, вбирая в себя, Древней земли онемевшее тело, Омывая холодной и чистой водой, Прольется зимой посеревшее небо.

Мистический вертолет скрутил вселенную в трубочку, Заружилась голова и я понял, сегодня вчера. Мы с тобою куда-то бредем по темной улочке, В ожидании того, что завтра наступит всегда. Наступление всегда так внезапно, и так обыденно И всегда наступает всегда по всем фронтам... И то, что сегодня вчера звучит сомнительно, Как сомнительным было наступление сегодня вчера.

Не посягнув на тишину Я в воздухе вожу руками Но, натыкаюсь на старух С нечёсаными волосами Уткнувшись пальцами в весну Ногами, упираясь в зиму По капельке я лето пью Пью лето первого отжима Пьянящий я глотаю сок Не полагаясь на везенье В надежде, что наступит срок Смятенья, радости, прощенья И в час, когда зима умрет Я, нарушая все обеты Запру сарай, в котором есть На каждый мой вопрос ответы И улыбаясь в тишину Уже старух не замечая Я просто сяду у окна Всегда стоящего трамвая