Прости родное, чуткое создание, Не очень, мои, умные поступки,. Мы все достойны посмеяния, Когда за борт свалились шлюпки. Но в море туманов, течений средь рифов, Где взбеленившись, бушует вода, Не те выплывают, кто плавать умеет, а те, кто ещё разобрался куда.

*** Я б согласился умереть но лишь с условием, что вновь к земному снова возвращусь и обрету её любовь. Чей образ чистый сердце мне, само избрало не советуясь с расположением планет, людскими бреднями Я б согласился умереть, Честное слово. Но с условием, что вернусь в жизни другой к ней снова. К той, которую мне жаль за сильные и слабые стороны, в которой прекрасны и смех и печаль, -в которой всего поровну: Хорошего и плохого, света и тьмы, дождя, снегопада, зноя, холода, воли, тюрьмы, растерянности, грешности, жалости, наивности, мудрости, ласки, неверия в правду колючую, веры в сказку. Которая может смотреть взором так, что никуда не деться чисто, открыто и просто- -глазами детства… Я б согласился умереть, но лишь с условием, что вновь на землю снова возвращусь, и обрету её любовь.

*** В жизни красивого много Наш мир в идеале прекрасен Я себе выбираю профессию Бога, И на меньшее не согласен.

*** Вы для меня сияние звезды, Дыханье леса, шёпот ветра в поле, Глоток живой колодезной воды, Вы смысл, заключённый в слове ВОЛЯ! Даже крыльями ангелов,- Милость небес - Я б тебя наделил их светом. Но зачем это всё? Вы нужней всего здесь. Нужны мне. И нужны в мире этом.

СЛОВА МОИ Слова мои, бродяга неба, ветер не знаю, донесет ли до тебя? Ему я говорил их каждый вечер без чувства сожаления и стыда. О том, как я запутался в ошибках, как пережил разрывы и утраты… -О том, какою горькою улыбкой встречал рассветы, провожал закаты. Как снизошла на нет, и без остатка в потоке сумасшедших жизни дней, слепая вера в торжество порядка, законы божьи, здравомыслие людей. Как я устал, в блужданиях на ощупь, искать из лабиринта «выход – вход», от понимания,- что ни на выходе, ни входе Никто по сути общей и не ждет… Я многое ему передоверил, Жизнь не напишешь с чистого листа -Передо мною открывают снова двери,- А за дверями…- А за ними пустота.

*** Что можешь ты, безгрешное дитя, поведать мне погрязшему в пороке, Про смысл, сущности; который суета? Про то, как милосердные жестоки? Про скоротечность, и исход времён, о вечном, том, что тоже канет в Лету, чем могу быть тобой я удивлён? Скажи ты мне уставшему поэту. Испив в достатке яда и вина, и ознобившись, и отмучавшись похмельем, во мне отстроена стена, мне надо лишь уединенье. Не для взываний к небесам, не для молений, во искупление греховности, вины. мир уже дал в достатке потрясений, Всё что мне надо, просто тишины.

* * * Я в небеса молитвой к Господу стучусь, Но он молчит, ему до смертного, нет дела. Наверно мне пора давно к врачу, который душу лечит, а не тело. И этот мир не за горами брат, Осталось до него совсем не много, Когда со мною небеса заговорят, -Когда я сам услышу голос Бога.

Я знаю сам неистовство своё, которое во мне кипит как лава. Свой путь, ища из небытия в бытьё, Порой забыв, что время есть и нравы. Что сложены уже стереотипы, про то, как было и как быть должно Что исключения только в роликах и клипах, И допущения допустимы лишь в кино. Я знаю сам. Но все-таки надеюсь и планы … нет, скорей, свои мечты Особо и по-своему лелею. Как нежные и хрупкие цветы. И их тебе, мой запоздалый света луч. Пытаюсь подарить, отдать хоть малость За все, что хочется в тебе боготворить. Чтобы сияние не меркнущим осталось. К тебе мой запоздалый света луч, душа росточком тянется сквозь мрак. Необозримо … Тихо … по чуть-чуть, и не уверено как первый детский шаг. Какая-то совсем иная боль, сжимает сердце, давит и тревожит. Взор застилается туманной пеленой, Противоречия с сомнениями гложут. Мне толи радоваться, толи горевать. Признаться ли?

Оскал воины, её кровавый плащ Был выгнан, выброшен с земли Великорусской, Коричневой чумы был прерван марш. Мечты безумца о господстве и рабах, Арийской расе, всё, чем бредил истерично, Никто не будет воспевать в стихах. Отец и я, мы той не видели войны, Мой дед, отца отец, на ней сражался, Мы ветеранам памятью должны, Тем, кто ушел и кто остался. Мы должны помнить Ленинград и Сталинград, Минск, Киев, Курск, Керчь, Севастополь, Брест, Солдат сражавшихся за Родину свою, Что вбили в землю сапогом фашистский крест Мы должны помнить про Майданек, Бухенвальд, Освенцим, Холокост, Дохау, Сожженные деревни как Хатынь, Цену победы, скорбь и славу. Мы должны помнить всех, кто той войне Из пасти вырвал гибельное жало, Идя сквозь огненные штормы по стране. Тех, кто трудом своим ковал победу, Недоедал, недосыпал, снабжая фронт. -Поклон вам низки, бабушки и деды! Минутою молчания помянем Всех тех, кто не вернулся с поля боя, Кто в изваянии застыл На страже мира и п

*** Бегут строчки, им надо зачем-то спешить. Что-то выплеснуть, что во мне плещет попытаться себе, для себя объяснить: Отчего так душе, внутри тесно Почему так тревожно на сердце моём, отчего так печалится разум, чего ради согласен во всём я с дождём? Бегут строчки, как воск по горящей свече. Милость неба не всем достаётся, не у всех сидит ангел на правом плече, что при случае разберётся. Бегут строчки, как чувство вины, Как кровь с вскрытых «опаскою» вен. Секунды, минуты слагаются в дни, но зачем они мне? Зачем?

Нам всем судьба кромсает свой салат из ситуаций комедийных и трагичных, дурных, конфузных, о которых все молчат из страха или неприличия. Мне, тоже есть над чем смеяться, сожалеть и есть о чём поговорить при случае Про тягу к жизни с жаждой умереть, про нравы волчьи и законы сучьи… И о мечтах, когда в мир смотришь через клеть. Сказать, о том, что всё не так уж и печально, как искать силы, для ещё чуть-чуть на жизнь смешную с юмором фатальным, непостоянную, тяжёлую как ртуть. О чёрном в светлом.

*** Всё не очень важно, даже важное что-то Присмотрись, не имеет значения Круговерть бесконечности, чей-то конец Чей-то проигрыш, чьё-то везение Страхи, боль, сумасшествие, смех, слёзы, страсть Жажда мщения, стремление каяться Всё не очень важно, но до той лишь поры, Пока это самих не касается.

*** Яблоком спелым падаю в небо Назло Исааку Ньютону, Вопреки всем физическим и Всяким логичным законам. Греюсь на холоде, зябну в тепле Задыхаюсь в кислороде, Мне тяжело поклоняться Земле И человеческой моде Брать на себя обязательства и всяческие обеты Яблоком спелым падаю в небо Забив, положив на планету Пусть она катит шаром биллиардным В вечную «Тмутаракань» Переливаясь в белое с черным, в черное с белым – Инь-Янь.

*** Сбывается китайское проклятье Живу в эпоху перемен. Уже не говорят, что все мы братья И не дают, чтобы не взять взамен. Пообветшали лозунги, цитаты Слои и касты перебултыхались, За все взымаются налоги, штрафы, платы, Поели ли, попили, подышали… Проблемно жить и умирать накладно, Кругом на непонятном говорят В подъезде грохнуть могут (в Питере – в парадной) Пусть не за грош, но точно за пятак. Её величество лютует информация В объемах пышных, да и в неглиже, Что в пору впасть, в анабиозную прострацию Пытаясь разгрести её все лже. Без веры вера.

*** Дверь скрипнула вольера. Спьяну, что ли, закладчик позабыл закрыть замок? Дверь скрипнула. Открылся путь на волю Кровь забурлила, в стойке замер хищник – волк. Поджались уши, вздыбился загривок, Пасть напряглась, оскалились клыки…. Плюй «Серый» на людей, их мир бредовый, На кровожадность, на людскую, плюй. Беги! Беги, на сколько сил хватает, мочи, Беги, покуда слышишь ветра свист. Жизнь, штука «Серый», призрачно-непрочная, Но лишь в неё играя, стоит ставить жизнь. Беги волчара, пусть спускают суки Тебе вдогонку свору кобелей. Волк не рожден, есть с миски, лизать руки Тем, кто себя царями мнит зверей. Беги в свой лес. Ищи свою подругу Беги, и не испытывай вины. Пой с ней на пару, или вместе с вьюгой Про долю волчью, под сиянием луны. Беги, на сколько сил хватает, мочи, Беги, покуда слышишь ветра свист. Жизнь, штука, «Серый», призрачно-непрочная, Но лишь в неё играя, стоит ставить жизнь.

Спасибо девочка за то, что ты была. Несла собой покой, надежду, веру. И как-то так по-своему влекла В иное время, век, и даже эру. Спасибо девочка, за понимающий твой взгляд, За речь, звенящую как ключ из родника. За твоё доброе, чарующее, – Здравствуй… За милое твоё,– Пока – пока.

ОБЛАКА Облака – корабли, вы б, мне так помогли, Если б в свой океан захватили, С этой суши продрогшей, с этой твёрдой земли, Состоящей из праха и пыли. Облака – корабли В сердце ярость кипит, Рвутся нервы. Сгорает Нетленная. Заберите меня, заберите к себе, Где иной мир, иная вселенная. Облака – корабли. Унесите меня, в даль, где время теряет обзор, где кончается боль, ожиданье, вина, срок кончается и приговор. Облака – корабли, заберите меня В свой шальной закрутите туман. Дайте мне помечтать, что стена лишь стена, что за ней оборвется обман

ПИСЬМО * Остатки листьев дорывает с веток ветер на небе тучи цвета окиси свинца, с утра такое чувство будто вечер уже настал, и будет длиться без конца. Не знаю сам, зачем я Вам пишу, Чего хочу, я, честно, сам не знаю Слова, рифмованные в белый лист крошу С эмоциями, чувствами мешаю. Всю тщетность действиям своим даю отчет Сам понимаю, как все безнадежно, Так на красавицу с мечтаньями уродец Глядит, себя подпитывая ложью. Так руки приближаются к костру, Где теплота граничит с обожаньем, Пишу я Вам, и истин зёрна тру, Не дав им прорастания в растенье. Чтоб шанса им не дать и время плоду, Чтоб оскоминой горчинки не вкушать, Меж ними грань ограничения – Свобода – Мне за неё вас можно только созерцать Не знаю сам, зачем я Вам пишу, Ведь не скажу, чего сказать хотел бы Слов ветра, под которыми дрожат Листочки у плакучей, хрупкой вербы… Бессмысленно в высокопарный слог вплетать Про Биатричче, про Офелию и Еву, О Кае с Гердой сказку излагать Про поцелуи снежной к

*** С меня на вряд ли выйдет гражданин, которого в пример поставить где-то, ведь даже в церкви я заблудший сын, что взять ещё от бедного поэта? Со слов рубаху тёплую не сшить, как говорят водимые рассудком и басней соловья не прокормить, но разве дело господа в желудке? Но разве смысл,- поесть, поспать, попить, продолжить роды кануть тихо в мрак?! Мне хочется пылать, грустить, любить. Увидеть мир, и что, что он бардак. Дарить цветы прекрасной женщине, любовь. Смотреть на звёзды на закаты и восходы, на птиц, купающихся в пене облаков, пусть грешным быть, но всё-таки свободным. И пусть в достатке не скоплю монет, поскольку их копить я не умею, потрачусь на музей и балет, куплю ростков и высажу аллею, чтобы когда-нибудь среди черёмух и берез, другой такой же, как и я мечтатель, читал стихи, дарил букеты роз, и глядя вниз в улыбке, щурился Создатель. Хоть что-то знаю, будет не напрасно, пусть что-то пускай пользы принесет. Мир станет на немножечко прекрасней,

*** Тщеславием, что гениален я, не тешусь нет у меня синдрома парафренного. Я хочу верить, разминусь, что с неизбежностью, что будет жизнь длиннее, чем мгновение. Неся в себе проклятия, жестокость, ложь, фальшь, сарказм, измены и циничность, рвусь скрыть всю пустоту свою, убогость, пытаюсь доказать всем, что я личность. Я, как и Вы доказываю всем порядочность свою и к свету тягу, -мол про таких как я, слагают саги. и пропускают беспрепятственно в Эдем. Я, как и Вы, всего лишь человек обычный плод греховного зачатия. Мне свойственно всё тоже, что и Вам, любовь, надежда, вера, антипатия. Я, как и Вы, живое существо. Мне, как и Вам претят других ошибки. Оправдываю лишь своё я естество, как Вы порой, больное прячу за улыбкой. Я, как и Вы отбрасываю тень, борюсь с сомненьями своими, потакаю минутным слабостям, когда мне что-то лень, и все, все, все грехи себе прощаю. Я своё Я, порою прячу в Мы как и Вы все, но сути не меняю, боюсь я смерти.