Судьба судила - не ссудила монет молчанья золотого. Роняю в грязь речного ила я серебро за словом слово - на дно стремятся, словно камни... Судак веление судачье глухонемыми плавниками мне промаячит, но удачи уже не жду... Судьба садила в тюрьму ли, в трюм речного судна - какая разница? - ссадила на бережок совсем безлюдный. Уже никто и не судачит, уже лицо мое забыли... БессрЕбряно - не надо сдачи - топлю слова в утробе ила.

Одомашненной любви на свободе - в дикой чаще - лишь воздушные ловить поцелуи, настоящих - ожидая... Телефон! Ныне он верховный идол. Все сначала. Ты влюблен. Пустяковые обиды испарились... Высота! - в состоянье предынфарктном понимаю, что взята, став невыдуманным фактом. Сердце бы не подвело в случае хреновой связи. - Я не слышу! Черт! Алло! Удержать бы... От боязни высоты не смотрим вниз. Только вверх, чтоб не сорваться. Вынужденный альпинизм. Ненавижу расставаться!

Я чувствую, что скоро на галеры Сошлют меня за тяжкие грехи. Я знаю: загрязняют атмосферу Бездарные стихи. Я голосила:"Будьте осторожней!" Но тут же рот заткнули словом "Чушь". Отныне рот мой - каторжник, острожник. Отныне я молчу. Скажи мне:"Бездарь!" -нА слово поверю. Смиренно стану рукописи жечь. Кому он нужен - ад моих истерик? Пусть их проглотит печь. Наверное, я чувствую иначе. Но до сих пор из сердца: то восторг, то лай, то рык, а то скулёж щенячий, не знающий про торг. Не торопись же взвешивать! Измерить Самой не удалось лавину чувств. Ввергает в хаос всякая химера. Как мяч мечусь в руках Добра и Зла. Зачем играют душой? За что опять ушла на дно разгневанная Рыбка Золотая? Объять нам не дано. -2003-

Исповедь. Избранность из- гоев, вращенцев, уверов. Ятя изъятого иск против изысканной скверны. Жаль, что излюблен дотла в прошлом, изящном и зряшном. Изморось. Известь. Игла. Ищущий. Да не обрящет.

Все, что с горечью, - все о себе, а для Вас - те слова, что целебны. Где же мед? Только деготь в судьбе - чередой стихотворных молебнов житие-бытие подменять. Кто призвал, если Это - призванье? Все, что с горечью, - все про меня. Ваш Сальери да будет гуманней! Не отравит презреньем, поймет, что поэт - не святой из киота. Деготь взяв на себя, чистый мед оставляет в стихах для... кого-то.

В дебри завел поиск смысла исконного. В тайну шагнуть не рискну. Рыжую-рыжую пыль с подоконника мягкой пуховкой смахну. Облако пыли диковинной птичкою к свету взметнется, в лучах преобразится в иное обличие - мне улыбнется Гончар. Древний Гончар - воплощение вечного - не исчезай! Объясни! Падали жребием странные встречи мне, вещие видела сны. Розы шипы испытала и розог раж. Думала - передохну. Только сама тут же выпала в розыгрыш. Не на коне. На кону. Были верны саблезубые тигры мне, предан конек-горбунок. Но с белоглазою чудью заигрывать - невидаль и невдомек. Да и негоже, негоже, негоже мне! Лезла сама на рожон, и потому не шелками - рогожею выдался мне летний сон. Может, утешит меня, беспокойную, плач у мужского плеча... - Вот и нашла ты ответы исконные, - тихо промолвит Гончар... Рыжую-рыжую пыль с подоконника мягкой пуховкой смахну. С полу подняв, деревянного коника к прочим фигурам верну...

....................Пускай не покинут друзья, ....................Раз-два и обчелся друзьями, ....................Бьем словом, жалеем глазами, ....................И споры, не споры - грызня, ....................Мой кнут и мой пряник - друзья, ....................Пускай остаются. ....................................К.

Стар ты чрезмерно. Ты, иврит не забывший, мерзнешь и летом. Выстудишь душу мне, что ещё молода... Ворон, не каркай!* ======================== *"кар" (иврит) - "холодно"

..................Надежде Коган Ныне в бар превращается бор, Завтра сызнова кашу заварим. Снова сумерки. Снова отбор. Встали в пары отборные твари. Голубь сиз, конюх сир, мерин пег. Пожинать будет некому лавры. Доплывет если Неоковчег, то сойдут на планету кентавры.

Изнуряющий этот, влагой перенасыщенный зной Нас приучит когда-нибудь жить во смиренье овечьем, Повторяя "аминь" ежедневно на хлеб и вино. Почему, дорогой, не зажгли мы субботние свечи? Не внушили нам с детства то, что грех - ожидать перемен. За неделей неделя - как в песне куплет за куплетом, и субботняя трапеза - как долгожданный рефрен. Почему, дорогой, мы не спели сегодня дуэтом? Почему ненавистен нам рутины естественный кат? Очертания круга зигзагом стремлений увечим. Потому, дорогой, мы опять прозевали закат, потому, дорогой, не зажгли мы субботние свечи.

ПОлно, учитель мой чуткий! Я стану ученой! Избран из желтого выводка гадкий утенок. Вынянчен, взрАщен невзрачный подросток, взлелеян - лебедю быстро и буднично свёрнута шея. Полно, учитель мой строгий! Я стану примерной! На брудершафт перепьются мои кавалеры, плечи мои зацелуют, ничем не обяжут. Платье мое оторочено пухом лебяжьим. Кожей гусиной, однако, покрыты предплечья. Полно, Учитель! Я стану и проще, и легче - пёрышком белым для Вашей любимой перины, или - хотите? - я стану крылом лебединым и смогу сметать крошки с Вашего стола... Полно, учитель любезный! Я стану послушной - гаденько поковыляю к утиной кормушке.

* Эта жизнь - этажи, этажи... И на каждом - иная планета. Старый лифт, сколько ни дребезжит, все равно упирается в небо. На планете под номером "три" обитаю в обличье трианки. Как триане сушу сухари и кладу для сохранности в банки. Как триане мечтаю хоть раз погулять по неведомой крыше. Как триане... Ревет унитаз Ниагарой. Сосед дядя Гриша проспиртованным басом "Долой!" вопиет, обращаясь к экрану. Не трианка я, значит, домой возвращусь обязательно. Рано или поздно взойду на этаж номер "земь"... Или "воземь"? Забыла... Только снится иной антураж. Только помню: жила и любила. ** Конёнковых чета и плюс Эйнштейн... Андреева, Морозов Савва, Горький... По правилам любови треугольной не ожидают от нее детей. О браке Бриков сплетни до сих пор, а в результате что?

Зимой запахнет город мокрой хвОей, когда "как из ведра" сойдет на вёдро... Асфальт пересчитает шишкам рёбра, что, пав, заскачут с удалью лихою всем пОд ноги, под лапы, под колёса, в укор гниющим чинно апельсинам - для увальней их сальто непосильны. И мне бы из порЫ чернополосой в иной цвет совершить сальто-мортале и встретить неизбежный час расплаты (за всё, в чем перед всеми виновата) в каком-нибудь заснеженном квартале

Пыталась взойти по бегущему вниз эскалатору. Людей насмешила. Смешно стало после самой. Смешно, что ни разу себе не приснилась крылатою. И даже во сне только падала вниз головой. Я даже во сне только падала - может, поэтому пыталась взойти наяву, но опять сорвалась попытка из ряда не выпасть и рядом с поэтами поверить, что служит и мне доходяга Пегас. Когда перед носом смыкаются двери автобуса, ловлю не Пегаса - сигналю обычным такси. Смешно осознать, что сама не глобальнее глобуса, который вращают вокруг его жесткой оси. Смешно, что не Сеятель - с раннего детства рассеянна. Теряю себя, и друзей, и ключи, и кашне. Зато ухожу не отпетой, а только осмеянной. Смешные слова. Не бывает, возможно, смешней.

Зачем эвенка рассердил тунгус?! В сердцах эвенк шаману: Бубен! Бубен! Обида жжет! Обида что укус! Агды зови! Агды скорей разбудим! Агды еще дремал. Медвежий сон тончал подобно насту под санями. В весну катилось года колесо. Агды еще причмокивал губами, досматривая сон... Но, как набат, вдруг бубен грянул, бубен растревожил. Вскочил Агды быстрее, чем солдат. Он бог эвенков, но слуга их тоже - хозяин грома-молнии. Сгорит пусть дом врага! Пусть кровь его прокиснет! Так падал на тайгу метеорит. Согласно старой сказке эвенкийской.

Под взглядами пытливыми старух, Облаянная бдительной болонкой, Вошла в подъезд, и стойкий русский дух Поплыл навстречу - кто-то самогонку Готовил к свадьбе или просто так: Без повода, без смысла, без просвета. В квартире обитала пустота, Шурша магнитофонною кассетой, С которой стерли запись. Позабыв Ключ в скважине и шубу на пол сбросив, Подумала зачем-то, что с откоса Скатиться веселей, чем под обрыв, Что непременно к слову "хорошо" Язвительные просятся кавычки. Подумала, что думаю еще - Без повода, без смысла, по привычке.

...........................Твой мир, болезненный и странный, ...........................Я принимаю, пустота. ...................................О.Мандельштам Совести вЕсти. Дым коромыслом от сигарет. Грешная жизнь не наполнилась смыслом. Нет его. Нет. Осипа слышится голос осипший. Что Мандельштам? Что с того, что он мелодии слышал? Там-тара-рам. Слышал он стоны двадцатого века. Век-изувер выл на луну, проклинал человека. Раненый зверь. Выл на луну, где нефритовый зайчик... Этот Юй-ту древнекитайскими мифами зачат. Пестика стук эхом с тех пор... И под древом коричным зайчик толчет зелье бессмертия круглогодично. Наперечет те, кто с луны слышат мерное эхо. Что Мандельштам? В ухо оглохшее лезли помехи: там-тара-рам. Вот и теперь какофонию слышит ухо мое: вой, воркование, крики мальчишек, кранов нытье. Не уловить постук пестика мерный. Кофе остыл. Совести вЕсти. Лик Осипа нервный из пустоты.

Не просто, что просто мы любим друг друга. Друг друга - любви круговая порука. Без пены шампанской, без розы испанской, но с первого взгляда и вплоть до испуга. Испуга, что где-то мы были знакомы. Во сне? На странице какого-то тома? Что не для огласки тишайшие ласки, что слух режет сладкое слово "истома", что сердцу неловко от слова "супруга" - в нем суп на обед и привычная ругань. Без пены шампанской, без розы испанской, но очень не просто мы любим друг друга.

Лапоть топал: "Во! Полк клопов со стен! Ад! Яда нет! SOS!"

Отошло... И снова накатило... И впадает в некий Океан речь моя, текущая по жилам... Шторм воды, оправленной в стакан, незаметен глазу, но волнует кровь. И сердце новая волна омывает. Лоб мой поцелуем ледяным жжет полная Луна. Стынет кровь... Но жаркая лавина - накатило! - взламывает лед... Я вхожу кристально-неповинной каплей в Мировой Круговорот.