Вся изысканна и чеканная от улыбки до тонких пальчиков, как с картины в сей мир сошедшая, с эротическим взглядом женщина. Платье в шелест воды у Марины, обтекаема, как субмарина. Две торпеды ее нацелены прямо в борт, зазевавшейся цели. Величаво, разными галсами, тралят жизнь солидные транспорты, А на них из волны высокой смотрит женщина под перископом!

И вот по выживанию ликбез Открыт на поле, вдалеке от трассы, Охотники с азартом травят зайца, Которые с собаками и без. Но выстрелы рождают сквозняки И разрывают заговор молчанья. Душа в погоне явственно дичает, Когда подранок делает круги. И выстрел в воздух роскошь для нее, Здесь нет ни секундантов, ни барьера. Но даже на охоте знайте меру- Не превращайте бытие в битье. И кто-то, плоть бегущую жалея, Вгоняет дробь в дрожащие кусты. Ведь глупость отличить от простоты Никто из окруженья не сумеет.

Я свой дом и свободу закрыл на замок. Ни ключа не найти, не уйти под залог. Все милее неволя моя, как назло. Каждый день удлиняет ее на звено. Не пускает охрана за рамки клише. Сам себе наколол против сердца мишень. И сижу ни за что, не имея грехов, в окружении слов, за решеткой стихов!

Город, в котором лица домов отражают улыбку моря. Он состоит из прямых углов и круглых площадей, пронумерованный по правой и по левой сторонам улиц, как раскрытая книга. Мне в ней знакомы каждая строчка, каждая запятая и даже точки, за которыми следуют воспоминания. Все, что за пределами города, это уже командировка. Когда я возвращаюсь оттуда, то вешаю шляпу на гвоздь маяка и ныряю в знойные заросли прибрежной Аркадии, где распятые на шезлонгах тела, мирно беседуют о ценах на Привозе, о политике и других прелестях жизни. А из-под лохматых бровей листвы маслянисто блестят раскосые глаза слив. Зелено-синий запах водорослей и рыбы смешан с горячим степным воздухом. Вчера у соседей родился мальчик и его, конечно же, назвали Миша. Все это невозможно забыть, а еще невозможней расстаться с этим навсегда!

Я утром иду с солнцем на плече, согревая себя морозом, как спиртом. Несмотря на рекомендации врачей вести себя по возможности смирно, не пить, не курить, громко не дышать - все это может вызвать осложнения. Но так хочется правила нарушать, кроме правил уличного движения. Я одинок, как указующий перст, как маяк, на холодном ветру осипший. У ног его море шумно качает пресс, развивая свои упругие мышцы. А в аптечном киоске, за углом тишины, попрошу отпустить к лекарствам сверх плана простиранный бинт дорожки луны и стихи почитать, как бальзам на рану.

А снег ушел, не приходя в себя, Не долетев немного до низины. Как послевкусие полетов зимних, Упал подобьем летнего дождя. Так не свершилось в жизни и погиб Закон единства времени и места. И зря надела бледная невеста Под кринолин мужские сапоги. Он не пришел. Знать передумал князь, Хоть накануне был примерен смокинг. Она ушла, фату в ладонях скомкав, Не огибая лужи, через грязь.

Вовсю метет метель. Гуляют пьяно сосны. Дорога в темноте – сломает ногу бес, Но светит над землей вдали твое оконце На уровне любви, на уровне небес. Где в домике дрова покусывает пламя, Ты чертишь на стекле узоры и года. А тени на стене, что были раньше нами, Не в силах разомкнуть объятий навсегда. Да, наши берега ничто вдали не сводит, Меж ними жизнь течет друг с другом не в ладу. Когда-то мост снесло весенним половодьем, Так можно переждать и перейти по льду. Но, этот мир на бис не повторяет песню. Зачем кого-то взгляд твой ищет из окна? Так хочешь или нет, но врозь или совместно, Одну мы выпьем жизнь, как этот день, до дна. Согреют угли чувств озябшую надежду. Еще укажет путь упавшая звезда. Победа доброты не так уж неизбежна, Но и победа зла не будет навсегда.

Панама от лучей палящих, Глазища, цвета чернослива. Она, как удочка изящна И, безусловно, терпелива. О, эта девочка, актриса, По жизни не идет плугом. Она разрежет биссектрисой На части ваш семейный угол Живет сегодня, а не завтра. Таранит жизнь на иномарке. Мир - продолжение театра, А у нее есть контрамарка.

Вся наша жизнь забита бытом. С утра садимся в карусель, Ее вращает цепь событий И перманентный круг друзей. Как редки праздников рингтоны, Парад-алле цветов огней. И мы питаемся планктоном Однообразных будних дней, Неотличимых, ровных, тусклых. Но если достигаем цель, Мы любим их, как любит узник Свою распиленную цепь.

Словно шар, попавший в лузу, Вместе с солнцем заодно, Утром в дом влетает Муза И весь дом встает вверх дном. Надоедливее мухи Возле глаз моих кружит, Если я стою на кухне И ваяю пирожки. Смотрит громко детективы, Беспокойно лезет в шкаф. И, порою, даже пиво Пьет со мной на брудершафт. То порвет о гвоздь колготки, То с соседкой говорит. Ну, мешает мне работать Над стихами, хоть умри! Вечер. Ночь. Уже закрыли Сны усталые глаза. Я ее надену крылья И взлечу под небеса, Где откроются пределы По душе и по уму… Видно, все придется делать В этой жизни са-мо-му!

Туман и по этой поре Пронзительней кажется холод. На пуговицы фонарей Застегнут нахмуренный город. Взлетает дыхания пар. Ночь высится мерзлою глыбой. Засыпанный снегом бульвар Растянут в холодной улыбке. Но ветер вдоль берега злой. И праздник как будто бы нЕ был, Хоть крыши покрыты золой Салютов, отправленных в небо. Не греет немного вина, А так же способствует сплину Гриппозная хворь и цена На солнечные апельсины. Морозная дымка светла, Но сердце тревогою сжато... И хочется в жизни тепла, Хотя бы от рукопожатья.

А бог судьбою не потрафил - Не оправдал художник цель. Все говорили, что он график, А он любил цветы и цвет. Но рисовал людей с натуры. Был взгляд коротким, как набег. Бесславно мелкие купюры Ложились тихо под мольберт. Из любопытства, а не долга, Ступая по ступеням лет, Остановитесь ненадолго, Чтобы себя запечатлеть. Пусть молодым вас нарисуют, Под парусом, не на мелИ. И кто-то с трепетом, не всуе Надолго сохранит ваш лик Не важны авторство и дата, А важно то, что сберегли. Он станет тем, кем вы когда-то На свете были для других

У берега корабль, идущий в Рай. Причал, словно надгробная плита. На мостике веселый капитан, Что выпил виски крепкого с утра. Уже для возвращенья путь закрыт. Неумолимо окружая порт, Три всадника летят во весь опор, Разбрызгивая звездный звон копыт. Толпа бежит, ступая невпопад. Волна бурлит и хлещет через край… Никто не знал, что по дороге в Рай Еще одна есть остановка-Ад!

Осень обложила ливнями жилье. Черные вороны, черное жнивье. Но, как проявленье в светлой полосе, Первый снег меняет мир на первый снег. За ночь зимний ветер новый день сверстал. Начал жизнь с начала, с белого листа. А из дома вышел в город первый след. Первый снег упал на землю, первый снег Этот день в обратный путь не отпустить. Это тихое, на выдохе, «Прости» Вспоминал он, на крыльцо ее присев. Первый снег упал на сердце, первый снег. Из ушедших дней остался день один, Что ни времени не знает, ни седин. До сих пор ему все видится во сне: Первый снег их обнимает, первый снег.

Синий мрак под потолком. От дверей мороз. И царапают окно Коготочки звезд. Снег скрывает все, как ложь. На дворе дрова. Кто-то памяти чертеж, На куски порвал. И пропала колея, Путь незримый гол То ли в сторону Кремля, То ли на Стокгольм? В снегИ брошена земля, Мерзнет гул степей. И старею вместе я С саблею своей.

Еще не темнеют покосы. На пляже тусовка крутА. Но вдруг открывается осень, Как в зоне прибоя янтарь Незримое трогают пальцы. Кукушку сменяет сова. На белом листе, как на пяльцах, В строку вышиваю слова. Туманом насытились краски, Цвет золота вымыл поток. Но осень тревожно прекрасна И в демисезонном пальто. Деревья, как черные руны. Дождит облаков волокно. И хочется плакать, и думать, И пить молодое вино.

Сайт США http://orlita.org/%D1%8F-%D0%B2%D1%8B%D1%81%D0%BA%D0%B0%D0%B7%D0%B0%D1%…

То дождь, то снег, то стон, то песня, То сушь, то мир залит водой. Не достигаешь равновесья, Ногами став на шар земной. Почти от отчего порога Мы входим в жизнь, как входят в бой, Где каждый камень у дороги Готов подняться над тобой. Доверившись свободе мысли, Сквозь вязь ветвей и провода, Как птица, пролетаю быстро Мимо осеннего гнезда. Вперед и вверх, туда, где смутно, Теплится чей-то взгляд во мгле... Зачем стремлюсь к нему, как будто Себя не вижу на Земле?

Снега закрыли окоем. И месяц крыши мелом метит. За тем, что светится, окном Живут мои чужие дети. Там огоньками ель цветет, Там люди праздник отмечают. Но даже этот Новый год Мне с ними встреч не обещает. В окне кружочек продышу И постучу, пока не поздно. Когда откроют дверь, спрошу: -Вам не нужны деды Морозы?

Дома стоят, как старые тома, Их время наизусть перечитало. Они теперь друг друга почитают Храня свои секреты в закромах. Лепной фасад с годами полысел И стены тишину не отражают. Они давно сменили содержанье, Но это их не радует совсем. Уже любовь не сохраняют впрок. Надежду заменила неизбежность. Валютным курсом обрастает нежность. Пройти порог, что заступить в порок. На праздники качается страна. Никто над горем ближнего не плачет. Так думают все старые дома, А новые… те думают иначе!