1 Звуки музыки... Четыре аккорда, две гитары и клавиши. Простой мотивчик, простые слова, простые формы: житуха, бабки, шлюха... -Щас заверни, браток... В дорожной пыли на стохе завизжали колёса. -Ты новненький штоль, чё-то я тебя раньше не видел... Тот молчаливо кивнул, вытащил из под сиденья ограменную мигалку, приплюснул её на крыше; мотор гроздно взревел, шоссе задрожало, рука не дрогнула... Пейзажи за окном обретали весомость, становились всё объёмней и манументальней, от травки с кустиком прорывались хаусы с розарием и прочими беседко-банями эпохи ярких висюлек. Цементно-каменные нарцисы цинично наслаждались сами собой и друг другом, курили мангалами и кальянами, от блаженного кайфа пошатывались на ветру и мечтали оторваться от бренной земли.

Уже воскресенье... А вчера я ездил к брату... Кого-то вспоминали... детство... Гаврилин позавтракал, оделся, закрыл квартиру, на лестничной площадке ему повстречалась его недавняя знакомая, которая с утра как и все женщины суетилась со своими сумочками. Одета она была по-летнему, просто и очень так сказать аппетитно с точки зрения не чуждого мужчины: - Зинаида Михайловна, Вы куда торопитесь? Женщина располагающе улыбнулась в ответ, Гаврилин тут же воодушевился и тихо пробормотал: "Cоскучился я по таким", но флиртовать с Зинаидой Михалной не стал. Они разошлись. Гаврилин спустился во двор. В кармане нашарил одни железные пятаки и какие-то скомканные магазинные чеки.

4-ое марта, 12 дня - Такое чувство свежести, что есть ощущение только-только приближающейся весны, настроение что ли изменилось, оно тоже стало каким-то весенним. - Вы так чувствительны Ольга Сергеевна, впрочем вы правы, день действительно ощущается как весенний, истинно весенний, хотя ещё только 4-е марта, снег не сошёл и морозит, но в воздухе уже есть немного весны... Она тут же повернула голову - Смотрите как смешно растаял снег на том бугорке, он напоминает мне вашу лысину - и тут же захотела чтобы её шутку оценили - Что за фамильярности Ольга? Она расплылась в невинной улыбке, прежде бледные щёчки порозовели. - Вам же самой неловко. Ольга Сергеева смутилась ещё более, но промолчала. Николай Карлович сам вдруг почувствовал неловкость. - Простите меня, Оля - и сам покраснел. Наступила пауза. Мгновения нерешимости затянулись...

В райсобесе, из комнаты № 101 с самого утра раздавились женские хохоты и мягкие, приятные шуршащие постукивания, постукивания по клавиатуре вводились тонкими дамскими пальчиками с изящно отполированными коготками: шук- шук- шук... Группы риска, заходи по одному! - донёсся в коридор пронзительный голос Тамары Никитишны. Откуда-то прошумели - Иди Вась, твоя очередь!

На одной из городских улиц люди дружно пихались в троллейбус. Усатый был выкрашен в красный. На остановке властвовало дионисийское начало. Каждый старался выдавить из себя Сверхчеловека, каждый стремился доказать свою мощь и власть, хотя бы над миллиметром троллейбусного салона, и стар и млад, мужчины действовали по мужски, женщины по женски, а дети не по детски. С одного конца все набивались в стопку, кондуктор и водитель помогали прессовать. Конечности тел приходились здесь не к месту, лучше, чтобы рук и ног попросту не было, так можно спрессовать ещё больше туловищ, конечности мешались, отдавливались, плющились, топились в поту вбитых в друг друга пассажиров, поручни не помогали.

В кабинете у Миши Пантелеева, начинающего психолога-консультанта на стене висела рамка с фотографией великого Зигмунда Фрейда, где тот изображён в костюме-тройке, с бабочкой и сигарой в правой руке, из жилета у него свешивалась цепочка. Фрейд с вниманием смотрел на Мишу и чего-то ждал от него, видимо успехов на поприще психоанализа. Зигмунд был как всегда серьёзен, Миша тоже не отставал, правда сигары в руке у юноши не было, да и он не курил, зато Миша одел такую же тройку и повязал на шее роскошную бабочку. Бороду Пантелеев отращивать не стал, решил, что отпустит потом, когда добьётся определённых высот на работе. Клиенту было назначено на 13.00, оставалось пятнадцать минут, часы тикали.

Смеркаться начало, - отодвинул штору Павел Андреевич, - его всё нет. - Да придёт, куда денется! - Ха, деваться ему действительно некуда - ухмыльнулся Павел, - вчера из последнего угла выперли, скиталец. Какого рожна надо было опять так бузить, маленький что ль... Впрочем, это хандра, непременно хандра. Павел нервничал, ходил по кругу. - Не наклевался, воробушек - успокаивал сосед. Собеседник Павла Андреевича был человеком из простых, никогда и никем за свою жизнь не выделялся.

Служебное помещение. 10 утра. У зеркала. - А я ещё ничего... - всё крутила пальчиком свой локон Елена Андреевна. Хитрой лисой она перевела глазки в сторону сидящего сзади "мужика", тот сидел на стуле, кисти рук сложил на колени, выпрямил и сжал между собой пальцы, от нервности обстановки пошарил в карманах пиджака, хотелось найти там что-то занятное, но безуспешно; и опять повёл руки на колени, в позу провинившегося ученика: сутулые плечи, поникший взгляд. Елена угрожающе спросила, больше не могла такое терпеть: - Что молчишь, Игорь Дмитриевич? Она чувствовала его неловкость и ей это, по видимому нравилось. Но Игорь может и хотел что-то предложить в качестве комплимента, выдавить почему-то смог только тянучее "ну-у-у..." Заело, - подметила Елена. Та перешла в другую часть комнаты, порыскать какие-то документы в шкафу. Нагнувшись, искала долго. Игорь привстал со стула, руки оказались в брюках; он сделал неуверенный шаг вперёд и остановился.

Накануне восьмого марта бабы злые как черти. Предпраздничный ажиотаж и тревога обуяли этих особ. Как с ними поступят их мужчины, чем одарят, что преподнесут, как преподнесут, а главное на что, собственно, надеяться? Исход может быть неожиданным для обеих сторон, но и в некоторых случаях довольно предсказуем, всё зависит от личности каждого и каждой... Вот типичная сценка этих дней. Двери разъезжаются в стороны, на пороге возникают пять букетов цветов в золотой обёртке и две ноги снизу, а точнее человек, нёсший эти пять букетов, загородивших лицо. Как не впечатался куда-нибудь в дороге, непонятно? Благо двери автоматические. Парень, ты куда?- пригляделся охранник. Мне нужна Ольга Аркадьевна... и приземлиться - изрёк ловкач, чуть не плюхаясь на букеты. Вот диван, садись - охранник указал рукой - сейчас придёт, в туалет вышла. Чоповец был как всегда спокоен и краток, отвечал без лишней мимики, как терминатор.

Ранне утро. Его как всегда сонного выпихнули за дверь. Работа у Сашки не близко. Такая же сонная сашкина рука (ещё к тому же и слепая) потянулась к кнопке лифта; лампочка на кнопке вроде загорелась красным. Лифт подъезжал, но, как оказалось не один. Из-за монотонности происходящего и своего ещё сна Сашка ничего этого не заметил, но на всякий случай раскрыл рот и потупился на створки. - Не бойтесь, - слышалось из приехавшего лифта - Я к Кате, Катя дома? Лифт открылся, в лифт надо заходить - так Сашка уподобился павловским собакам с их рефлексами и вошёл. Через сон он увидел даму с сигаретой и чашкой, думаю с кофе, та была уже достаточно одета, но в тапочках, поэтому Сашка машинально развернулся, почти уткнувшись к выходу носом (створки ещё не съехались) и также машинально нажал на первый. Поехали... - У вас воду не отключили?

Ох уж этот летний зной... Блестящей кистью руки женщина нырнула в сумочку за крохотным опахалом, запрокинула голову и стала грациозно в такт обмахиваться: Жа-а-рко... - Я бы окатил вас струйками холодной воды... но у меня, к сожалению, нет бутылки - шептал его отвисший кончик языка, заглатывая и заглатывая сухой воздух... Он очнулся, мокрое лицо... Молодые Катька и Мишка прибежали на истомный крик, синхронно вместе, взявшись за руки. - Что случилось, Артурчик, сон приснился? - забеспокоились оба. За окном светила полная луна, освещая узкую артурову кровать. - Приснился,- из сна выдавил взлохмаченный Артур. - Хочешь я сделаю чай со сникерсом? - спросила Катя. - Да ну вас с вашим сникерсом... – отмахнулся Артур и отметая последующие глупые вопросы продолжил: Баба приснилась с веером... они меня загонят когда-нибудь, буду наглядно изучать Данте... - Опять твои сны дурацкие?