Суббота. Десять утра. Завтра пасха. Небольшая церковь рядом с моим домом сегодня в центре всеобщего внимания. Со всех сторон в неё стекаются люди. Некоторые из них едут на машинах, останавливаясь либо вдоль дороги, либо на небольшой лужайке между церковью и кладбищем, некоторые идут пешком, переходя через небольшой мостик и быстро крестясь. В руках у них пакеты и сумки, в которых лежат куличи и крашенные во все возможные цвета яйца. Я и сам сегодня пошел в церковь. В моих руках пакет, в пакете кулич, а рядом небольшая кастрюля – в ней, куда же без них, яйца. Я сам вчера, часа в три ночи, красил их в луковой шелухе и мазал подсолнечным маслом… Теперь иду святить. Иду не один… Рядом со мной идет девушка, чье имя я знаю вот уже пять лет, но вам не скажу. У неё тоже есть пакетик и в пакетике этом тоже есть кулич. Прямо как у меня… Погода никому не мешает. Её точнее всего можно описать словом «нормальная».

В пять мой рабочий день заканчивается. В десять минут шестого я выхожу на улицу и обычно еду домой. Сегодня же, дойдя до метро, я спустился на эскалаторе вниз, на станцию, но вместо того, что бы поехать домой, поехал в противоположном направлении. Там, куда я сейчас еду, меня интересует конечная станция… Вернее почти конечная. Еще года три назад дальше поезда не ездили, но теперь, когда ветка выросла, бывшая конечная станция таковой являться перестала. Тем не менее, выходить мне там. В вагоне метро я нашел себе место между двумя скамейками и, вцепившись в поручень, стал изучать свое лицо, которое благодаря темноте туннеля отражалось в окне напротив. Рядом со своим лицом я обнаружил лица еще нескольких людей, среди которых были почему-то только мужчины… Какое-то неприятное ощущение холодом пробежало по моей спине и, достигнув головы, заставило поднять глаза, не смотреть на отражение. Ощущение своей двуручности, двуглазости, своей человечности никак не отставало.

Не верьте, что все улицы, проезды и дворы города на одно лицо. Так порой кажется, когда сидишь ночью дома или в каком-нибудь ресторане, в котором от ресторана-то одно название и, разговаривая с кем-нибудь из друзей, смотришь на улицу. Но стоит только выйти наружу, вдохнуть воздух и пойти вперед, как оказывается, что всё вокруг далеко не так одинаково. Меланхоличная картина мира рушится, и чем дольше ты идешь, тем сильнее чувствуешь неповторимость каждого пройденного метра. Романтика? Я бы не сказал… Скорее ощущение реальности. Реальности дороги, реальности домов, реальности, в конце концов, себя самого. Я существую. Это то открытие, значимость которого трудно понять человеку, который сидит в четырех стенах, где белый потолок прижимает его к коричневому ковру и вдавливает пол. Это полезно ощущать. Понимать тут нечего, ну есть я, и что? А вот ощущения – они важны.

В кафе было довольно темно. Меню лежало на столе, пепельницу еще не принесли и девушка, которую он обычно называл любовью всей своей жизни, сидела напротив. - Тут душно - заметила она. - Да - ответил он и мысленно прикинул, сколько у него с собой денег - что ты будешь? - Еще не знаю. Подожди, я сейчас выберу… Почему ты всегда меня торопишь? - спросила она и посмотрела прямо на него - Не знаю. Извини - ответил он, не поднимая глаз от меню - Ты никогда ничего не знаешь. Ты вообще довольно глуп. Мне с тобой скучно. На стене, рядом с их столиком висел телевизор. Как и обычно в таких заведениях был включен какой-то музыкальный канал, и молодая девушка на нерусском языке плакала над своим разбитым сердцем. Музыка играла довольно тихо и не мешала разговаривать. Вот только говорить особо было не о чем. Нет, ему не было неловко и не было скучно. Ему было никак. Она же сидела и смотрела на страничку с коктейлями. Даже не смотрела, а просто просматривала.