Перед рейсом заглотив мензурку В дьюти фри, как водится, на треть, Улетел от Лёни Саныч к туркам Десять дней жену на солнце греть. Там ему, вестимо, светит скука «Со своей» среди Наташ и Зин… В общем разгундосился, как сука, И меня до пуза прослезил… Нет чтоб посидел за стойкой барной, А с утра – на службу делать брак. Вот вернёшься – я тебе, коварный, Намотаю сопли на кулак!!! *** Скоро осень рассупонит гусли И на холке зазвенит мездра. Ты за нас тут, Саныч, не волнуйся – Это там инклюзив и разврат. Это там на круглый год нетрезвых Дайверов из северных держав Водят удивляться с волнореза Ребятню мамаши в паранджах. Будешь со стюардом квасить в Иле, Чтобы рвотный оправдать позыв, Попроси, чтоб чартер посадили Прямо в море – им-то до … Не башляй в общаге за закуску, А в воде с планктоном чередуй, Так, чтоб турки не имели спуску Начиная с водных процедур. Говорят, у них там, типа, рынок, Так поглубже засупонь гроши. Будут бычить ценник – сразу в рыло, Но без фанатизма – для души. Не ви

У берёз в листве завязли ноги, Улетели к басурманам гуси И ноябрь в похмельной безнадёге Рассупонил слякотные гусли Вместо балалайки после пьянки, Как душевных чаяний диспетчер, Грустных мыслей мокрые портянки Обречённо вывесив на печке. Впору лечь к окну вперёд ногами И что быль, что небыль – всё едино, Ничего уже не помогает От фантомных болей за грудиной Кроме выпить самогонной мути И, кусая с хрустом штрифель рделый, Записать в ютуб: «Товарищ Путин, С этим надо срочно что-то делать!»

Иногда так хочется отчаянно Быть похожим на тибетских лам, Не давиться просто так молчанием С сигаретным дымом пополам У окна вагончика гаражного, А, взглянув на это свысока, Выйти гордо и во всём оранжевом (пусть за пивом, только до ларька) Не когда в рассол подъездной лампочки Мотыльки пылищи натрясут, А средь бела дня, в домашних тапочках И не клянчить у холёных сук В Мерседесах мелочь на починку (и, что там в сердце у людей шалит?) А солидно собирать, по чирику, Сразу на поездку в Шаолинь, За женьшенем на Тянь-Шань и в Шамбалу, Свыше получив понятный знак, Что уже подумать не мешало бы О душе! И, в общем, осознать Не по книжкам две большие разницы, А медитативно самому,- Жить у трёх вокзалов в полной заднице Или в «жопе мира» - по уму.

Если мир не под тебя заточен, Чтоб его не превращать в вертеп, Важно, овладев опорной точкой, Не пытаться ничего вертеть, Ибо смысл вращения не познан, Но по списку глянь и офигей, Сколько чувств от перемены позы Не смогло пробиться в апогей. Сколько страсти при случайных встречах Затушило пролитым вином, Потому что ничего не вечно В неудобной позе под луной. Упражняясь что в стихах, что в прозе, Даже если пишет хорошо, Сочинитель в неказистой позе Для сторонней публики смешон. И пускай досужливый завистник Не свербит, как аскаридный глист, Что от позы мало что зависит, – На себе любой эквилибрист Каждой мышцей ощутит наутро, По нужде поднявшись в полный рост, Всю асоциальность камасутры …не считая прочих неудобств. То, что маслом не испортишь каши, – Спорный тезис даже для обжор, Тут такая тема, милый Саша, Что бывает поздно пить боржом, И ошибки для сторонней пользы Переврав в весёлый каламбур, Важно не застыть в гранитной позе С голубиным росчерком на лбу.

Кто-то хмурый, потому что холост, Кто и рад бы, да уже никак, Потому что губит бездуховность, А не в переносном смысле – брак. С вредными пристрастиями иже Из нормальных делает скотин Недочтенье в детстве разных книжек С недосмотром правильных картин. Перманентно пребывая в жопе, То супругу костеришь за тем, А всего-то недослушал опер Или недонюхал хризантем. То друзьям перемываешь кости, Что взаймы не больше попросил, А причина скрыта в незнакомстве С деревянным зодчеством Руси. То без бабы холостому скучно, То с похмелья одолеет грусть, А на самом деле потому что Про бычка не знаешь наизусть. А бычок идёт себе, качаясь, По дощечке, только что не вскачь, И безлапых где-то привечают, И никак не тонет в речке мяч. И от старых отступает хворость И от сирых нищета бежит, Потому что губит бездуховность, А не в переносном смысле – жизнь.

Ты давно лишь с пенсии в наваре, Да и много ль надо старику, Чтобы в чебуречной на бульваре Раз в неделю выпить коньяку? Там теперь нечисто вытирают И салфеток на раздаче нет, Но еще варганит баба Рая Свой неповторимый винегрет. Там теперь, куда не плюнешь, банки И менты приезжих теребят, А когда-то каждая собака Узнавала издали тебя, И еще там жарили картофель С золотыми кольцами лучку, А уже покойный дворник Тофик Собирал на жизнь по пятачку. Времена просроченных героев И умельцев выплывать в дерьме. Жить по-русски - где бы взять здоровья, А уехать в Ниццу денег нет. Кто-то вдруг перелистнул эпоху, Словно плёнку поменял в кино, И такая грусть, майор Горохов, Что коньяк и тот уже - говно. Одинок, слезлив и неприкаян В бледной вязи номеров в/ч, С парой мух в засаленном стакане Ты здесь кто, откуда и зачем? Чьим приказом не менять картинку Ты, живой и всё еще в игре, В форме жопы пластиковой вилкой Разложил на блюдце винегрет.

Время – боль в изношенном протезе, Голос боли старчески картав – У майора к жизни нет претензий, От претензий пахнет изо рта. Утро-пёс облает безучастно Славным прошлым похмелившись всласть - У майора в жизни нет и счастья Если жить по чести и не красть. День-тюлень придавит коромыслом Липкой лени жить с одной ноги – Быть солдатом не имеет смысла Если служишь только за долги. Кошка-вечер в спиртовом настое Памяти больной размочит жмых – Не с кем стало выпить. Из достойных Не осталось никого в живых. Птица-ночь – да кто ей помнит цену? Крылья в небо, голова в песок - Чем еще потрафить офицеру? Только пулей проклевать висок.

Сев голой задницей на вертел Душеспасительных идей, Мы чаще думаем о смерти, Чем вспоминаем о еде, И под прокуренной попоной, Поскольку мало кто верхом, С похмельных снов стрижем купоны На отпущение грехов. А жизнь течёт обыкновенно В уничижении причуд, Что где-то море по колено Равно как горы по плечу, И в просветлённых пьянством лицах Таких анамнезов букет, Как будто учимся молиться На непонятном языке.

ТРОЙКА Спустив в очко отцовский капитал, Именье и вагон мануфактуры, Он более иллюзий не питал По поводу сожительства с фортуной. Воспитан и собою недурён, Душа попоек и зачинщик споров, Он был уже готов, как Родион, Взять в руки туристический топорик. И сколько бабок отдало б концы, Когда бы случай не шепнул на ухо, Что некой тайной злополучных цифр Владеет одиозная старуха. А тут уж ставки не на медный грош – Тут суть сплетенье судьбоносных линий! А с убиенных много ли возьмёшь? Ну разве что натурой и на ливер. Но если нерв натянут, как струна, Как выбить сокровенное из бабки? Паяльник в… или струбцину на….? Не факт, что тоже не отбросит тапки. И, собственно, не будучи лохом, Он здраво рассудил, под стать моменту, Что к делу нужен творческий подход, Желательно с интимной компонентой.

Ты - прагматик, я - романтик, Ни в отместку, ни на зло - Вышло так… и сбоку бантик С незатейливым узлом. Ты умна и я вменяем, Вроде, как ни поглядишь, Нам, друг друга дополняя, Жить да жить, а толку - шиш. В стратегическом азарте За столом по вечерам Ты из чисел строишь завтра, Я из слов крою вчера. Даже то, что во грехе мы Честно делим на двоих, Ты укладываешь в схемы, Я потом вдыхаю в стих. И пока ты роешь рогом Смысл в житейской борозде, Я - почти до веры в Бога - Напиваюсь через день. И всегда готов поддакнуть С чемоданом у двери, Мы, конечно, не подарки, Нас никто нам не дарил. Но и физик знает повод, Чтобы лирик не ушел - Мы с тобою разнополы, И хоть это хорошо.

Был когда-то в тратах неразумных Времени и сил особый шик И была любовь – не фунт изюма – Витаминка для живой души И недели шли, как на параде Нарядившись в праздничный прикид Потому что жить хотелось «ради» А не упираться «вопреки» Вечно опасаясь напортачить И когда-то брызгами причуд Рассыпался радужный фонтанчик Недоступных обузданью чувств Но зато и прожитых со смаком Потому что в чаяньях смешных Был сермяжный смысл – не булка с маком – Витаминка для живой души…

С пролетарской щедростью ломая Жлобского наследия пятак, Праздничная поступь Первомая Заставляет сердце биться в такт Кое-как исполненным реформам, От которых дали бы дрозда Негры на заводах Генри Форда, Индекс Доу Джонса и насдак. Но ничто в походке гегемона «Супротив» не поколеблет грунт, - Ни эскорт чукотского ОМОНа, Ни поллитра, принятых на грудь, И, на социальные хворобы Дюжие початки положив, Вслед за ним колонны хлеборобов Маршируют поперёк межи. Ведь пока электорат на ласты Мажет казеиновую дрянь, Древний принцип «сортируй и властвуй» Очень получается внедрять, И покуда глупость застит солнце, В задницах обидами свербя, Будет повод обвинять эстонцев Тем, кто жидко ходит под себя.

На посошок не утаив слезы Во искупленье прошлых прегрешений, Я скоро тоже на Его призыв Явлюсь в исподнем и с помытой шеей, И в череде комичных антраша Перед Его судейскими мощами Не будет разговоров по душам В контексте покаянных обещаний. И приговор, как кием по шарам, Шарахнет в лузу – не успеешь пикнуть. Не будет шашлыков на шампурах И сдобных булок на гламурных шпильках. Как ни крути, с какой ни встань ноги, Каких печалей ни топи в стакане, Приспеет время отдавать долги И собирать разбросанные камни. Но и две трети жизни опростав, Я продолжаю верить ныне, присно, Что все её приколы неспроста И каждый фортель преисполнен смысла.

Вот же невезуха-то, ей-Богу, Ладно бы еще, как тот Гаврош, Подвернул на баррикадах ногу - Всё равно в ней правды ни на грош. Фиг бы с ним, когда бы для романа Строя героический сюжет, Промышлял идейно по карманам В революционном кураже, А потом, прославиться рискуя И в литературе и в веках, Схлопотал бы под лопатку пулю И затих в мозолистых руках. Вот уж хрен уж!!! Что в стихах, что в прозе Не про нас геройское лицо – Пошло поскользнувшись на навозе В зарослях соседских огурцов, Так и завалился между грядок, Не сдержав похмельных матюгов, А сосед с ружьём был где-то рядом… Чтоб ты был здоров, Виктор Гюго!

То ли в унынии гиблом, То ли в сомнениях лишних, Хочется старые гимны Слышать всё тише и тише, Рваные прежде местами Связи не вяжутся больше Ну а у тех, что остались Нити всё тоньше и тоньше. В траченном временем сердце Драйва всё меньше и меньше. Что еще вялому перцу Может быть нужно от женщин В память триумфов вчерашних Кроме как зрить, что у многих Юбки кончаются раньше Чем начинаются ноги. Но, проходящий огузок С чувством рифмуя небрежно, Каюсь, что голые музы Снятся всё реже и реже, Сколько в окно не таращи Бельм от бессонницы мутных, Время кончается раньше Чем начинается утро.

Среди уже известных непотребств Своей натуры, признаю неловко, Что мой психологический портрет Не более чем просто зарисовка С натуры, на которой мудрено Прозревший умник и глупец заблудший Соседствуют со всем своим дерьмом И толикой потуг казаться лучше. Нет в жизни счастья, что таить греха, Когда ежевечерне по сюжету Мешает водку с пивом мистер Хайд А утром пьёт таблетки доктор Джекил. И, коммунальной сущностью ведом Из года в год, я сыт не понаслышке Бинарностью соседства «два в одном» - Ни жопе дна, ни голове покрышки.

От радужных констант осоловев, Растишь огузок, якобы во благо, Но стоит получить по голове, Как из под пальцев брызнет на бумагу Сплошной поток рифмованных обид, Кипящий пузырьками недовольства На задницы своей негабарит В котором на погоду ноет хвостик, На степень близорукости людей, Замуровавших зенки бустилатом, На то, что не дано им разглядеть За мягким местом монолит таланта, И снова убедиться, как был прав Доселе их безвестный соплеменник, Что всё в Гиперборее тлен и прах За исключеньем пива и пельменей. Функциональный смысл прямой кишки – Вот аргумент надёжней всех утопий! Ведь если не высовывать башки, Всё обойдётся хлопаньем по попе.

То, что я к хозяйству непригодный, Впрочем, точно так же как и «для», Пусть не помешает выйти в город По цветным погодам погулять, Пошуршать страничками романа С дюжиной оберток от конфет, Рассовать по внутренним карманам Приторно плывущий из кафе Запах пережаренной робусты Разведённой непонятно чем В тихом сквере с неизменным бюстом Одного из прошлых Ильичей, Раствориться в праздничной массовке Птичьих свадеб и, пойдя вразнос, Проводить тебя до остановки И поцеловать в курносый нос.

Как-то странно, на чудной манер, Как менты с бомжами в переходах, Мирно уживаются во мне Два несовместимых антипода. На каком пригорке свистнул рак, Что слились в экстазе воедино Вроде бы один и не дурак, Но зато второй — Непроходимый. Сам ни заработать, ни пожрать, Ни уважить даму в перерыве, Всех забот, что умника лажать, Но, покуда в творческом порыве Дурень митингует за столом, Этот уплетает постный борщик – Сколько бы Емеля ни молол, Попадье, известно, веры больше. При таком раскладе жизнь — не мёд, Если этот где чего напишет, Тот, другой, опять перевернёт Всё с канализации на крышу. Где один якшается с жульём, Там другой пихает в уши вату. Так вот коммуналкой и живём, Так что лично я — невиноватый.

Ближе к заключительной главе Автор нам даёт всё реже фору – Нет, не бьет ключом по голове, Просто глушит гормональным фоном. То, что шевелюрой поредел И живот таскаю где-то «между» – По сюжету есть всему предел – Талии, терпению, надежде. Кроме силиконовых телес В глянцевых изданиях маститых, Ко всему проходит интерес С возрастом, привычкой, простатитом. Фабула местами так слаба, Что любой глоток небесной манны Грузом атмосферного столба Прибивает намертво к дивану, Словно притяжение земли – Авторский аналог неотложки, Но её анамнез только злит, А на расфуфыренной обложке Персонажей плотные зобы Так осточертели, что в итоге Хочется захлопнуть и забыть, Чтобы не маячить в эпилоге.