Считайте меня кем угодно За мой политический строй, Но парусник международный, Не знает дороги домой, На старую нашу планету, Где только свобода нужна, Где в зиму летящее лето Таким замедлением важна, Всех нас принимает за осень, Дыхание зрелой поры, Лежащее, может быть, восемь? Мы ждём бесконечно дары. У щедрой природы хватило Нам ласточек, лета, стихов, И тёмное облако в стаи Сбивает голодных волков. Мы ждём бесконечно движения, Мы жаждем кислотных дождей, И пять океанов смирения, Глазастых ночных фонарей, Безумных дневных звонарей. Louveciennes, 14

Не собираясь жить недолго или долго, Кому нужна египетская марка? Тебе, кто не испытывая долга, Цитирует от праздности Ремарка? Расколот между будущим и прошлым, О настоящем зная по погоде, Пока ещё жива сама Бриджит Пока ещё душа сама бежит, Пройтись по тихой улице Парижа Мне в будущем ближайшем надлежит. Louveciennes, 20 juin, 2015

Спи, если хочешь, не хочешь - не спи, Хочешь, в стакане себя утопи, Хочешь, в две дырки спокойно сопи, Спи, если хочешь, не хочешь - не спи. Если не спиться, не спи себе сам. Хочешь, пили себя сам пополам, Если не хочешь пилить, не пили, Только тебе не заснуть без пилы. Если пила тебе спать не дает, Ты аккуратно запрячь её в рот, Только не прямо, а наоборот. Если не думать, получится три. Три это много, одну убери, И о другом, о другом говори. Спи, если хочешь, не хочешь - не спи, Хочешь, цепями себя укрепи, Хочешь , приклей себя на потолок Или пришей себе синий цветок. Если ты, всё-же, уснуть не сумел, Значит, остался ты ночью без дел. LVCN 04.05.15

Сажу в тюрьму за деньги и радуюсь тому, Что ты себя обдумал по сердцу твоему. Я царь и я бродяга, мне Крёстный так сказал, И выдуманный остров мне знаки показал. Пиши поэт любимой, пиши поэт врагу. Я русскому престолу ответить не могу. Мне птицы всё сказали, решает весь народ, Любимые берёзы и грустный хоровод. Учи меня, Всевышний, учи меня, червяк. На строчке легкокрылый поэзии мастак. Язык у знака узел, а я ему челнок, Заморские скитания да девичий смешок. Louveciennes, 01.05.2015

Подберу себе чёрный ремень, Подожду когда явится день И поеду к тебе, океан, Мой таинственный дикий капкан. Я поеду к тебе подышать, Посмотреть твою грозную рать. Я поеду к тебе, аки тать, Волнорезы твои обгулять. Не возьму я с собой ничего, И на синей скале никого, Я увижу, что шум городов Улетел, улетел, был таков. И спокойно отхлынет волна В глубину и утробу ночей Где пираты уснули во тьме Одержимой и тёмной судьбы. Louveciennes , 214

Белеет парус одинокий В лазури волн и золоте лучей, Это Тристана памятник далекий Сияет о любви его ночей. А короля державные знамена В безветрии торжественно молчат, И королевы гордая корона И коршуны над битвою кружат. И если буря грозно напрягает Канат упругий и гудящую волну, Под небесами медленно растает Корабль увлекаемый ко дну. 020215

Февраль. Достать чернил и квакать? И рифмовать февраль? Налей! Пока не перестанет плакать Поэт замученных ночей. Найти Копейку или Ровер И через кладбище и лес Ломиться танком, сдвинув брови, Перешумев тоску небес. Где опустившиеся уши Висят, как пса висячий хвост И околдованные души, Вчера, покинувши погост, Бориса просят о прощеньи, Ты, Пастернак, помучал нас. Смотри, на печке есть печенье, А в бочках тихо дремлет квас. … вот так-то, Боря, так случилось, Твои стихи нашёл сатир И время года отразилось, В стихах, заученных до дыр. 29.01.15

Галерея, галерея, Вся в подружках у музея, Зады, залы, залы, залы - Бесконечны как вокзалы. Выставляется художник, Одуванчик, подорожник, За билетом сотни метров Стоит день и три монеты. Не жалей себя, читатель, Журналюга, воспитатель, Инженер или мечтатель, Может быть, тебе приснится Не перо, а вся Жар-птица. Louveciennes, 2014

В заколоченном в белую рамку окна - Синем небе - плывёт пароход величавый. И становится дальше родная его сторона, И становятся ближе ему дорогие причалы. И корабль плывёт, словно в лучших волнах синема, Пенный след оставляя, сверяя с форватером карты, И в просторах волшебная вдруг возникает волна, Та, которую я рисовал под прикрытием парты. Всё откроется вдруг: на дыхании сложенный путь, Как красавица милая песню слагает ночную, И уже никогда, никогда, никогда не уснуть. Слово верное ошую, русский язык одесную. Мало силы столетия и десяти языков, Океан заглушил бесполезную смуту и мысли, Есть надежда и нет её, скромен тяжелый улов, И на карте стрела и значений тяжелые числа. (Minsk 1992 - Louvecienne 2014)

Под пятьдесят зимой себе постель Стели пораньше и не проиграешь. Ты песни спел свои и даже коростель Об этом знает, и не обсчитаешь Ни листьев осени, в которых ты лежал Как пионерской пламенной постели Ни девушек, которых обнимал В ответ на их заливистые трели. Сова-зима или кукушка-жизнь В лесу тебе давно уже сказали Не торопись, дружок, не торопись, Подумай, что-же скажут, провожая. Louveciennes, 122014

Пишу Адриатике я заказное письмо. На северном пляже волна желтизной отливает. Над Сеною чайки крылом задевают окно. В Сенате интриги и тайны Парижа витают. То птица, то музыка, то корабли по реке. О чём ещё думать могу по дороге унылой? Что, может быть, песню какой-нибудь пташечки милой Я вдруг захочу повторить про себя налегке. А в городе скорости, сети, моторы, скачки. Пошёл астроном за звездой, не вернулся. Опять мне мерещатся вдруг золотые очки, И где-то вдали пароходик качнулся. Louveciennes,122014

Оказалось, мне некем выйти В эту жалкую чёрную ночь, Я вчера не смог улыбнуться, Не сумев тебе взглядом помочь. И рукам твоим, ждавшим встречу, И дарившим сердце твоё, Оставалось уйти в тот вечер, Как в морские глубины копьё Исчезает. И я не витязь, Из кастальской аорты мёд Закипает, прошу, проснитесь, Королева. Не тает лед. Если вдруг однажды сможешь Ты увидеть во сне меня Ты узнаешь, как водит ветер К черной речке поить коня. Louveciennes, 01215

Андреям, Коровину и Львову, дружески Он уехал в пустыню и начал лепить снеговик, (А) уже через год обнаружил, что это не просто, И тогда он поехал на полюс пожарить шашлык И заметил, что время - язык, и поехал на остров. И он шел по тропинке и айсберги, словно шары, В треугольной его голове грохотали спокойно. И в простом магазине себе выбирая штаны, Он узнал, что не может найти себе девушки стройной. И смеялись деревья, махая вослед потому, Что он сердце на птицу себе поменял, пролетая, А затем проплывая сквозь годы как волны и места ему Не нашлось в откровенно земном, бесконечности рая. И тогда он вернулся к тому, что успел написать, Он все "он" поменял на себя, буквы я проставляя, И земля, узнавая его, уставала летать, И сказала ему, я тебя, дорогой, отпускаю. Louveciennes, 4 juillet, 2014

Как ты пленительна, о, медленная жизнь. Морского лайнера и бархатного блюза. В доверие моё к тебе просись, Проснись, моя подруга, моя муза. На Горизонте так же как во сне Возможны чудеса, соблазны, пена. Остановись, останься в полосе, Форватере медлительного плена. Не торопись. На палубе один Ночной волшебник молнии вращает В ней революции сверкает карабин И птица белая о будущем вещает. Но это фокусы, на палубе другой Уже красотка нежная танцует, На третьей ставка следом за второй Дыхание играющих штурмует. Холодный улей звезд Молчит в ночных полях Невинный берег спит Как мельница в тумане, А утром будет порт, Ты, выпив кофе, ахх... Вдруг скажешь: "Мы в Марселе или Канне?" Louveciennes, juil.14

Небо гонит по Дунаю лёгкий ветер, Буда с Пештою играет целый вечер. Ты и здесь на берегу появилась, Наша встреча - к носу нос - мне привилась. Не забуду я тебя, половину, Да не смог тебя забрать, Вот кручина.

Зубами в скалы впился горизонт. Cреди тяжёлых каменных покоев Живёт Аргус душевного порядка. Перед рассветом розовым и бледным Душа пирата Около принцессы Вдруг тает медленно И с появлением лучей Уходит в тайные покои всех Гримальди. Le Port-Marly, 01.2013

Встречались в полдевятого и сразу. мы вместе открывали наш ларец. Всё молча, без улыбок. Точно и спокойно, уверенно и строго, Неторопливо, в одинаковом порядке. Часы и украшения. Визитов за всю неделю три, один и меньше. Покупка редка. Длиться может час. Мы говорим о кофе и погоде, И реже о Вольтере и Расине Скорее, чтоб узнать, возможно ли, Как скоро произойдёт у одного из нас Внезапный или плавный переход на новый тон. Нас было трое. Парусники летом Видны как обещания, как нега, Которая уходит за закатом, Таким таинственным и нежным Побережьем.

Легионеры на тебя смотрели как в окно Смотрели узники. Мне снилась оперетта. Ах, молдованка, песня, Виолетта, Вильнула хвостиком в посольское сило -- И мы звоним, летим сдавать билеты. На отпускные ты нам не cпоёшь, И переносишь ласково свиданье В Сан-Ремо, и подружкою в Милане Щекочешь сердце. Голос? Голос-нож. Ах, голосок. Ну а усы – усы в сметане. 05/04/99 Marseille

Дымится рассвет, прикрывая ушедшие дни. И розы мои и оружие порознь лежат. И чёрные птицы и белые - снова они - Те медленно молятся, те - оголтело кричат. Djibouti-ville, 13/11/98

Ты пуст и холост Скользкой, серой гильзой. Чист, свеж, как-будто бы и не было совсем Столь долгожданного технопарада.