Чёрный квадрат отдыхает, хает и ромб, и овал, Что ж ты, такая-сякая, мне подложила в пенал? Вот проржавела кольчужка, ссыпались ейны кольцы. Тычется мордой зверушка, знать, хоть кому-то нужны. На языке жизни капель честь - ненадёжный мундир, с моря приходит на стапель тот, кто как будто не жил.

http://www.my-works.org/text_16719.html А на белой полосе черным крапинки, а на черной полосе белым меточки. За кровинушку отдам все до капельки, будьте счастливы в миру мои детушки.

У движения две точки резонанса до тьмы покоя.

Твой сад уснет, и вечный его сон иные будет будоражить сны, в которых те, кто так же рождены, за занавеской спрятались от всех. Так кажется. До времени в упор.

Смерть учит жизни, жизнь учит смерти - у настоящих учителей нет несправедливых оценок. Иду в магазин, меня обгоняют цветы жизни.

У входа в магазин "Магнит" спросил меня пожилой мужчина: - Какое сегодня число? Ответил я ему: - Сейчас посмотрю. Взглянул на экран мобильника. - Восьмое и кроме того суббота! - Спасибо, - ответил мужчина и стоит мнется у пешеходного перехода, боится сделать шаг, машины не останавливаются. Вышел я на дорогу, говорю ему: - Переходите, не бойтесь.

Безжалостно удалена история в почте, в контактах, в истории, в памяти белые пятна - это понятно, - а этно? Самое малое смерти заметно.

Вся тленность жизни на ладони - родство, любовь и суета. Отец ушел, а тот, кто признан, его не стоит волоска. Болельщик юн, но на закате свежа волнительная кровь, течет не более понятней реки кисельных берегов. Гвоздем прибитая десница сожмется временем в кулак и в мир с разгулкой чечевицей, где каждый сам себе дурак.

Мороз по кожезаменителю любви - царапина стекла, - в сетчатку на ладони. Твои нашёптыши так долго не цвели в саду кистями жёлтобрызжущих магоний, что ржой страдала сиротелая сирень, едва порадовав угрюмых виноделов, выдавливая всрок корявый майский день с напоминаньем белым: "Было в чёрном тело."

Слова золотого сечения слабее обычного - вода живаго, камень путника под песком наследия, - удивления жизни в бутоне смерти. Ничего личного, кроме первых.

1. Отталкиваясь от глупости, труднее всего заметить, что к ней приближаешься. 2. Первое физическое приближение - это либо последняя математическая неточность, либо очередной шаг в теории относительности. 3. Никогда не отказывайся от компота на третье из сухофруктов.

... и странных чувств размытые границы весною под шумок переходя, я изловчусь хотя б на полстраницы, ни разу не сказав, что я тебя... что просто так не больно-то тактично переходить границы странных чувств, что шум иссяк на улицах столичных, и переход подземный гулко-пуст.

Куриные мозги снесли яйца вкрутую. С некоторых пор несёт таким нелитературным потом... В лицах верблюдЕй наплевательский инстинкт самосохранения заложен с рождения. Юморист после концерта: "Я сегодня прочитал одно умное выражение на лице без адреса!" Чем отличается гибкий ум от гиблого места? - Конечностями, которые в них находятся.

Память - особый шрам, и кровоточит долго от откровенности ран, пошевелись осколком. Память - твой личный страз, Видишь, зверёк безродный, ты был им только сейчас, стань же всем братом сводным. Брата вернуть нельзя - как поножовщную завязь, жизнь - что прожитое зря, - вечная, вечная зависть.

Под истончённой коркой сна весной особенно сильна волна безоболочных слов. Кто детонатор для неё, не выпадает из пелён, рождаясь вновь и вновь. Кто слышал многое за жизнь, ей скажет просто: "Отвяжись!" - сорвёт и выбросит кольцо, но не откажет, нет, в плече и самому себе в петле, сославшись на крыльцо.

За кулисами даже провинциального театра скрываются страсти большого. Если театр - жизнь, а жизнь - кино, то в этой последовательности потерялось что-то более важное. Голос из-за кулисы: "Играйте, дети мои!" Режиссёр просит актёров: "Перед тем, как сомкнутся кулисы, притворитесь мёртвыми" Настоящего актёра в жизни даже кулисы не останавливают.

В отдельно взятом государстве жилец в затворчестве глотает облаков лекарства во имя отчества. Отдельно взяв серьёз, под разным на камни лунные углом он смотрит даже в праздник сквозь тОлпы шумные. ТолпЫ уйдут забавой втуне, а вдруг захочется понять, что меж нулём и лунью есть вечность отчасти.

Над грудою жилья поэзию рождает мотылёк, взмахнув случайно, обгорев над тем, что кто поджёг. Такие грани в пять-де рождают разные стихи, сожми до смерти, влаги не дождёшься, но при смерти всем хочется прочесть, что честь зачтётся.

Нырять не бойся в глубину, в ней, может быть, не так глубоко, нырнёшь, дотронешься ко дну, а вынырнешь, поймёшь, что сколько ты б не нырял в чужую глубь и звёзд не собирал глубинных, земная в человеке суть. Земная потому, что в глине. Чтоб стать кувшином на пути, кому-то утолившем жажду, даются летние дожди для собирающих однажды.

На закате особые краски, не смеши меня и не смешай, загляни за глаза без опаски, видишь, зреет вовсю молочай. Что разлилось, к добру не воротишь, что разбилось, не склеишь добром, быть любимым, былое итожа, всё равно, что идти верблюдом. Я признаюсь, а в чём и не важно, перейду свою реченьку вброд. Ты бежала навстречу отважно, слыша шёпот родной, на восход.