Случился многосторонний конфликт интересов. Поделиться хотя бы одной из своих луковок Бондарь и не помышлял! Отродясь завалящей осы не продал, у него фишка такая, его гарем, его луковая грядка! Ловить ничейную осу – привлекать внимание. Редкость, чтоб на осу приходился единственный оселенец унюхавший выследивший её. И тут он вспомнил про Шариру. Она мелкая, особенная, всегда готова, не надо ждать. Презабавный расклад, оса отданная осе. На время, на несколько лет, сколько он там обещал?.. Всё равно обе – его! Хозяин – барин. Но распоряжаться не то же, что нарушить слово. Боча вызвал Омелу, на колено усадил и начал проникновенную сбивчивую беседу... – Вот, Луковая Стрелка, ты... Ты подстригаешь кустики? Они после того ещё лучше ветвятся, ещё гуще растут? – Ой, не нравится мне твой заход, – сощурилась проницательная Омела. Пропустив мимо ушей, Боча продолжал: – Или вот, ты прививаешь яблоньку, да? Чужое на своё прививаешь, а как иначе?

– Мясной обед, вплоть до пироженок, – предупредил Смайл. – Надеюсь, ты не против? С хлебушком перебои, хлеб – дефицит, но мяса – завались. Пол засохшего яблочка осталось, поделиться? Гы-гы. Дверь распахнулась, четверо шайтанов несли на блюде пятого – золотистого, жареного шайтана. Туловище обложено порубленными руками и ногами. Пальцы отдельно, рёбра напоказ, чтобы обгладывать кожицу. Головы нет, глаза выложены сверху. Выглядит чудовищно, на запах – вполне. Смайл откровенно наслаждался реакцией гостя. Официант, запрыгнув на стол, разделывал тушу и раскладывал на тарелки. Майклу досталась требуха: печень, кусок лёгкого. Кишками Смайл собственноручно украсил его тарелку и объяснил: – Готовилось честь по чести, мариновалось и тушилось. Но не представляешь, что такое это племя: шкура и волокна мышц. Тебе не разгрызть... Не огорчайся, рассыпчатый эксклюзив ещё будет с переменой блюд! Подвинул к нему тарелку и улыбнулся вручную: смайл. Мишель был голоден.

Заявляться к аборигенам без приглашения и без стеклянных бус – не самая лучшая идея. Над санаторием раскрылся плоский зонт невиданной взлётно-посадочной полосы. Ракеты сновали, демонстрируя торопливость, которая заповеднику не к лицу. При доступности свежих новостей в интернете, отправляясь за хозяйственной мелочёвкой, Боча из старого аэропорта по просьбе Омелы привозил ей вороха местных газет. За последнюю неделю в них утонул весь дом. Планета Хвощ вращается на отшибе круга Терры, что при некоторых обстоятельствах переводиться как – в нейтральной зоне. Среди центральных в прямом и переносном смысле планет тем временем противостояние между Амазонками и правительством Фемин докатилось до вооружённых столкновений. Амазонки настаивали на необходимости форсировать разрешение старейшего из проклятых вопросов: наличие женщин – шайтаньих, самок, как их назвать? – в качестве живого щита. Не хватит ли уже?

«Дааа, Смайл, опытный ты садист, – подумал Дрон. – Знаешь, что качели – хуже всего». Как по щелчку пальцев на следующий день его положение изменилось снова… Светский приём, званый обед! Немноголюдный, точней – немногошайтанный, но это не мелкие служки, манеры – на высоте. Порядка суток лететь на планету Хвощ. Часов пять из них, не меньше Дрон провёл за столом в обществе Смайла, трёх воспитанных, немногословных шайтанов и Моти. Но прежде… Мотя, коренастый, пегий шайтанчик, с бегающими глазами, – «внезапно, сурово...» – переломленным до отвислости левым ухом, был выделен Дрону в камердинеры со словами: – Не ссы, он по ушам доходчиво схлопотал, на какое-то время хватит, будет себя прилично вести. Выяснилось, по ушам – в прямом смысле, что если и успокоило, то самую малость. Дрон не представлял, как себя вести с озабоченным шайтаньим подростком. Подросток же – отлично представлял!

С каких времён, от какого монумента на острове сохранился этот мраморный шар? Позеленел, потрескался, но не развалился и в болотистую почву не ушёл. Ждал своего места и дождался, вокруг него выросла оранжерея Омелы. Притенённый, идеальный для огромных глаз манчкина уголок, накрытый слюдяным куполом. Разворотив узкий вход и оказавшись в сумраке под куполом, Боча обнаружил следы заявленной обманщицей деятельности: рассаду, черенки. Стелющиеся, медоносные лианы «башмачки» цвели гроздьями. Их тычинки можно выдёргивать и обсасывать, а пестики грызть с огуречным хрустом. Ели нет другой пищи, на «башмачках» проживёшь. Аромат лёгок и не съедобен, густ и сытен вкус.

В осветительные иллюминаторы станции, горизонтальные бойницы, ещё час… два… три... сочился медный свет, после того, как Смайл бросил Дрона наедине с тушей мегапанголина и всем, что должно выползти из неё ночью. Есть время поразмыслить, проникнуться торжественностью момента. Бродить вдоль железных стен, искать выход. Выхода не нашлось. «Наверняка наблюдает, садюга. Бывалый садист… О, дьявол, неужели, и правда, всё?» Когда освещение позволяло различить лишь очертания туши, послышался сухой, вкрадчивый стрёкот... Что бы там ни стрекотало, оно там – в огромном количестве. «Как хорошо, что я не боюсь насекомых!» – подумал Дрон, лязгнув зубами от ужаса и отвращения. Чего не ожидал, что эти твари полезут строем из туши, как по команде! Покидая отверстия, личинки катились к Дрону волнами, слегка нарушающими ровный, по мере приближения огибавший его, фронт. Поспешно и неловко Дрон вскочил на ноги. «Не получится раздавить?» Именно.

Ту-дуц... ту-туц... – костыли по плитам. Эх, жизнь сухопутная. Зашёл в каминный зал, в кресло упал, осу на подлокотник усадил и с размаху звякнул полусферой настольного колокольчика. Кастрат-постельничий возник в дверях с отзывчивостью чёрта при его упоминании. Сам Бондарь надрессировал их бегать со всех ног и сам, хромой, раздражается. – Луковую Стрелку позови. Подушку тащи что ли, невмоготу – на второй этаж... Кутью с яблоками принеси, лепёшек и вина. Омела явилась через минуту. Удивилась. Прислуживала за столом. – Как ты потерял ногу? – поинтересовалась Омела, выслушав его рассказ про сегодняшнее, – в подобной стычке? Один её вопрос из ста – «что подавать к обеду?» – не заставлял густые бровищи Бондаря ползти на лоб! Впрочем, взаимно. – Луковка сладкая, ты думаешь, я такой слабак? Я – рода Тритонов потомок! Бондарь пра-Хвощ Боча Тритон! Если целиком. Это Джабсы всякие от раздвоенных плавников ногами произошли, ходят, переваливаются, как утки... В них весу...

Смайл свистнул конвоиров. Мотнул головой: – В хирургию. Ни охнуть, ни защититься Дрон в малейшем приближении не смог. Следующий, ещё полутёмный зал. Холод керамического, плиткой выложенного… чего? Стола? Эшафота? От кистей рук под потолок в темноту идут тросы, не натянутые, свободно висят, слезть не позволяют. Набирая и раскладывая шприцы, Смайл трепался почём зря: – Дались феминам эти шайтановы самки! Нашли основную проблему! Самки имеются, гы, но не для того! Мясные породы!.. Шайтаны давно уже размножаются «почкованием». Жёсткое излучение и мутации им обеспечивают генетическое разнообразие, дальше – естественный отбор. Дрон, во что я превратился... Прикинь, они, грубо говоря, нажрутся мяса, или друг у друга отсосут и – под прямые лучи. Гены начинают действовать! Горизонтальный перенос! Как действуют? А как получится! На самом деле я упростил, конечно. Инъекции применяют в разные ткани, в спинной мозг. Проверяют не на себе, на личинках своих ползучих: разовьются или сдохнут?

Особая прелесть – взять спящую осу в коконе, луковку варёную, сладкую... Во всех иных случаях, какой бы медовый сбитень оселенец не приготовлял себе пестом в промежности подогретых бёдер, одновременно ему достаются отклик и враждебность. Будь то наложница-луковка, повзрослевшая дочка, пойманная дикая оса, упорствуя поначалу, вскоре проникаются к его толчкам, льнут, подмахивают, однако, со злобой. Им враждебны и своя и его страсть. Оса в коконе, в глубоком сне, извивается, трётся, снаружи оставив злобность, тоску и явь. Нетерпеливая, бессознательная, гибкая, как водное течение. Беспрепятственно пропускает ныряльщика его на самую глубину. Ненамеренно выталкивает на поверхность. Оса кажется в сумраке кокона мерцающей и особенно белой... Почему, трудно сказать, но белизна осы в коконе для оселенца – отдельный фетиш: белая со всех сторон.

Логово Смайла, его кабинет находился в следующей комнате. Дубовый классический письменный стол, книжные шкафы, деревянная мебель. Обстановка находилась в жесточайшем диссонансе с прочим антуражем, достойным тега #напорнонаживодёрне. В охотничьих домиках так развешиваю чучела, головы, содранные шкуры... У Смайла – ближе к анатомическим пособиям и кунсткамере, полный набор: вспоротые люди и шайтаны, куски людей, куски чего-то, трудно сказать зверей или шайтанов, уродцы, зародыши, мумии, органы отдельно. Банки, подобные вертикальным аквариумам, с чем-то шевелящимся внутри. Кожа голая и шерстистая, в образцах, под ногами и на двух диванах. Запах сладковатый, леденцовый. Новая плазма, предназначенная для камер видеонаблюдения. На ней непрерывно проигрывался снафф, во многих окошках, как в той, памятной Мишелю игрухе. Последовательная разделка тел: кожа, мышцы, выворачивание суставов, расчленение по ним. Воздействие тока. Ожоги от лучей, щелочей, кислот, огня...

Образованности Милы, возросшей за пять лет ночных бодрствований перед монитором, широты её взглядов дикий Боча не мог оценить. Что не помешало ему использовать и то, и другое на полную катушку. Едва не с первого дня Бондарь сделал Омелу распорядительницей своего хозяйства за её полную незлобивость. Рассудил, что кастратам приятней повеления нежного голоска слышать, а страх перед ним не забудут, эх-хе... Они слушались Омелы беспрекословно, распределявшей работу и еду, и моменты ласки, поневоле невинной. Прикинул, что осы против инопланетной кроткой луковки не будут злобиться. Так и вышло. Милу обожали... Она стала всем им заступницей и любимой игрушкой. Ботанические селекционные изыски Омелы, безошибочный заказ семян, привели Бондаря в восторг! Огород – главное в хозяйстве оселенца. Вот только о чём она думает постоянно? – Сладкая луковка, ты вся не моя! Стрелка Луковая, куда ты нацелилась? Удрать от Бочи, да? Целуется и мотает головой. Или кивает? – Вот я поймаю тебя!

Залп, выпущенный по его челноку, был такой силы, что разворотило межотсечный шлюз, о выбитых иллюминаторах нечего и упоминать. Но именно они стали источником главных неприятностей: не истребление, захват. Клубы едкого дыма полезли через все щели. А из начинки внутри что? Пробы генетические, туша на палеонтологическое освидетельствование да пилот. Мишель Дрон. Подписав брачный договор, ни в какой гарем за двухметровой оградой он не попал, а оказался в роли секретаря у Джулии, свой ненаглядной фемины. О чём помыслить не мог на Фактории, и по поводу чего пребывал в состоянии перманентного, непреходящего охренения. «Я? Секретарша?

– Я тут, луковка, решаю, где ост, где вест, а не стрелка на компасе! И не ты, Луковая Стрелка! Куда скажу, туда всё и развертается, и осы и кастраты развертаются туда. Потому что я тут главный норд и зюйд! Я тут, вашим недоделанным языком выражаясь, разрулящий рулющий... Рулевающий... Рулевой?.. Как правильно? Кратче: я тут как всю жизнь рулил, так и дальше рулить буду! Целует в шею. Щекотно целует и дует в затылок. От амфибий развилась цивилизация, на Хвоще кораблей с рулями отродясь не мастерили. Плоты с шестами, лодки на вёслах, канатные переправы для грузов, такое имелось. Омела, дразнясь: – Бубубу-ду! Боча, ты гребёшь, а рулю я! Спор грошовый из-за каких то грядок. Куда с ними зарулить: под южную или восточную стену. Светлым лучом из дубовых дверей запрыгнувшая ему на колено, Омела упрямилась, но на серьёзный разговор не шла. Вечер, набегалась. Всё «монастырское» хозяйство, все распоряжения кастратам – на ней. Да больно-то ему серьёзного тона и надо.

1. Спора нет, жилось тогда не в пример веселей. Чтиво про горячие деньки Гендер Армс хорошо идёт в дороге. Скупость наукообразной, тенденциозной брошюры, стократ возмещалась полётом фантазии: как кого жарили, на чём погорели! Стократно подчищенная, тысячекратно приукрашенная хроника победы фемин, предназначенная для их учебных заведений, про Гендер Армс, войну полов, сокращает время пути лучше должностных инструкций. Но есть нюанс... У тебя встаёт с утра на всё, попадающее в поле зрения, на пустую обложку! Тебе двадцать пять, – будет, если к тому времени не сдрочишься нахрен, под корень, – из библиотеки ты честно и феерически недальновидно выбрал самое нейтральное, чтоб отвлечься в дороге, чтоб не вставал! А от зубрёжки уже тошнит, хуже учебки, чесслово. Утро, поезда, флора и фауна, всё как сговорилось. Ритмичный стук колёс, – где ваша монорельса на антигравитации, господин мэр? – кипарисы за окном фаллические, зонтики кафе округлые... Парами, вплотную поставленные...

1. «Удочерите одну из беби-манчкин, и прелестная крошка на долгие годы принесёт радость в вашу жизнь! Усыновите сиротку с Анакондовых Долин!» Анаконды - израсходованная планета, складчатая. Горные хребты, лощины, подобные следам гигантских змей, иссечены промышленными разработками. Воронки заброшенных карьеров. Планета остывает, с каждым днём погружаясь во мрак. «Они не растут и не стареют! Они взрослы и серьёзны не по годам! Их маленькие ручки, складывающиеся на животе, не умеют сжиматься в кулаки! Темнота, окутавшая колонизированную жадными дельцами, рудоносную планету Анакондовых Долин сделала огромными их глаза. С тревогой и надеждой эти глаза всматриваются в звёздный космос, ожидая своих благородных усыновителей! Незаурядная смышлёность!

Текст, лежащий за пределами эпистолярного жанра и в пределах законности – безадресная самоисполняющаяся оферта. Комментарий имеет адресата. А потому... Да. Любая критика от постороннего человека, это – немотивированная агрессия. В форме троллинга или советов, и в том случае, когда о ней просили, и в комьюнити, где превалирует оное. А немотивированная агрессия – невротический симптом, что суть, её единственное информативное содержание. Нет. Критика от постороннего человека вообще не имеет созидательного потенциала, в силу вышеизложенной причины. К помощи и «взгляду со стороны» она имеет отношение не большее, чем тыканье палкой в слепое животное на обочине – к микрохирургии глаза. Да. Те, кому адресована эта ремарка, конечно, не могут её воспринять, но разочек побыть Капитаном Очевидностью – долг всякого ответственного гражданина! В утешение им грамматическая вкусняшка – приятного апитита) Налетай. P.