Солнце в руки не даётся - даже во плоти - даже если не сдается человек в пути даже если днем и ночью холодом избит втихомолку словоточит на бумажный бинт даже если озвереет коньяком дыша - под лучами не созреет глупая душа и уснет лицом в гарнире и горит в обед в однокомнатной квартире персональный свет

Когда родился я - другой в другом городе - носил пеналы в ранце, ходил на танцы отмечался по утрам, обивал пороги другой прилежно разносил квитанции по тем же местам, по другой дороге Когда я праздновал и горевал, развязывая бой другой бок о бок воевал на внутренней передовой Когда я скрылся и наружу выглядывал как вор - его глаза как ружья сверкали через двор Теперь при отключенном свете, под углом сижу я в кресле заключенным а он сидит в другом Встать и уйти никто не мог: пора, как не пляши платить за отопление ног и электричество души

Когда нет бога и подруги нет собаки в доме, лайков в телефоне я рисовую кашу на обед варю и остужаю на балконе. Когда хороших сообщений нет и ванная заполнена до края завален стол и вымазан паркет я в рис ложусь, как будто умирая. Взгляд в потолок до сна-паралича - приемчик отработанный с пеленок но нет в квартире мамы и врача есть каша, что любил ребенок

Прохожему в потрепанном плаще я показал неверную дорогу домой вернулся, ковырял в борще и даль в окне рассматривал подолгу земля сырая красок лишена, диск опустился медленно, и следом клонила в сон завернутая пледом, хрустящая в камине тишина огонь растил остроконечных змей а со стены, вскормленная углами, смотрела тень знакомыми глазами из детской фотографии моей в саду прозрачном черный объектив блеснул секретом в тесном винограде остановил на солнечной веранде и выстрелил, улыбки не простив так вылетела птичка и вообще повылетали имена из детства осталась тень в потрепанном плаще нет, это я – пришел и не разделся

Труха сильней отборного бычка, Но сколько правдолюбием не пичкай, Рассыпется от легкого тычка, И загорит неистовою спичкой. Огню нашепчет, встань и выходи, Поешь округу за меня особо, Увядшей хризантемою в груди Вооружись оранжевая злоба. Перешагни дозволенное мне, Разубеди воинственную силу, Победосной правдой на коне Развей мой прах, как лучшую могилу

В школьные годы писал я про Муху, что молится на стекло, Иву, разломленную в стволе... Давалась бумага, врало перо, Время счастливое текло Свечкою на столе. Ночью минувшей моя свеча Унижалась и плакала сгоряча Фитилек предавал и гас И все верилось, будто придет оно, Если долго так, долго глядеть в окно, Пусть другое и не про нас

Красив человек, бегущий от смерти, по дороге ведущей к смерти - Лента финишная, наилегчайшая, велика на труд - Все ближе мгновение, лишенное тверди, И жарче трепет десятилетий, Голос во мгле: это за мной идут. Что явило меня, и куда простираются тени От камней землеродных и чем проверяется век? Растущее знанием, быть может, я лучшее из растений, Живущее верой, быть может, я лучшее из животных, А все еще не человек. Что меня вырвет из круга, как не круг больше круга. Смерть - все та же история плена, за нее не дашь и пятак, Не добавка, не выворотка, не беда, не подруга А только имени перемена, Но и это не так.

Я вспоминаю вечер Повсюду таял снег Из-за угла навстречу Мне вышел человек На перекрестке грязном Мы разминулись, но Большим блестящим глазом Мне улыбнулся он Приятелей не помня С мальчишеской поры Я, оглянувшись, понял Значение игры Уже на горизонте Мерцал, сбавляя шаг Пульсирующий зонтик И крохотный пиджак Так в небо окунулась Причины утая Прошла и не коснулась Чужая жизнь моя

Застекольные венки Утро в белой панораме Звукоряд сосулек в раме Подоконные звонки Ты не спрашивай, кто там На заре палит обильно По деревьям, по кустам Шумной дробью воробьиной Не апрель сошел с ума - Со двора снимая слепок Так прощается зима, Обнимаясь напоследок Довести она спешит Вид окна до идеала С крыши дома потрошит Одеала, одеала

Тянутся автомобили В алую даль безбрежную Вы, кто меня любили Любите ли по-прежнему? Голубь зерно поклевывал - Облаком звился бежевым Вы, кто меня оплевывал Где же вы?! Веточка не колышется Всюду закрыта лавочка В воздухе еле слышется: Мамочка! Мамочка!

Ты брошен и забыт Худой, одни сосуды Имея бледный вид Свернувшись от простуды В лохмотьях на земле Один из миллиона Ты приглянулся мне Лист клена И разлучив с листвой Неспешно, без перчаток Я раскрываю твой Ладони отпечаток В узле сходящих черт В разбеге запредельном Я не узнал зачем Ты был когда-то зелен Я видел вдалеке Сбегал ручей со склона Песочился в руке Лист клена

Первый звоночек Ваш позвоночник (доктор открыл блокнот) Почку одну Я отниму И никаких но-но Скажите, нога Вам дорога Только как сувенир? Нога не поправится никогда Оленька! Заверни. Здесь все понятно А здесь несовсем (доктор листал и листал) От десяти отнимаем семь И прибавляем к ста... Что получаем?! Не спать! Не спать! Оленька! Нашатырь. Гноем плеваться, кровью ссать - В это ли верил ты? Глаза открой Открой браток Видишь окно в лучах На подоконнике был цветок Только цветок Зачах На подоконнике пляшут покойники Только ты никому Ни мне... ни Оленьке... Ни даже ему

Колесо обозрения Поднебесное трение С облаками волосы "Я люблю..." - вполголоса Купола овальные Кисти целовальные Ветряные речи Золотые плечи Тоненькая шаль Домовая даль

Деревья треплются о чем-то о своем Для тех, кому ночами нездоровится Аллея разольется соловьем Прохожий остановится И высоко приветствует луна И клен, мой конь, ласкаясь наклоняется И жизнь, казалось бы допитая до дна До края наполняется

Воробей на скошенном лугу Твоей доле, твоему углу Потеряв и молодость и спесь Я пою завистливую песнь Ковыряй и шелести пока Клюв остер, пестры твои бока Ветерок прохладен, путь зернист Солнце прорывается в зенит Голоси во всю, а уж потом Обернется травушка котом Примет в крепкие объятия и - чик! Чик-чирик

В шумном разгуле весны Плещется все и течет Снег я кладу на весы Каплям веду учет Не восклицает:"Ура!" Не помышляет: "Авось..." Видевший белый курган И тополиную кость

Там тенист и ярок ствол Всем числом несметным Как немое торжество Сумрака и света И по осени листвой Красок не жалея Там алеет небосвод И земля желтеет Там ольха теряет лист В стеблях повилики Там в единое слились Наши половинки...

Заря вставала над селом Дорогу за ночь замело По снегу с голубым отливом Иду я первый и счастливый И грач, танцуя головой Идет за мной, идет за мной Ни петухов, ни детворы Дома пустые и дворы И тишина неуловимой Догадкой проплывает мимо Все выше поднимался день Скажи плетень, где твоя тень Здесь я родился, здесь я рос Здесь обернулся в полный рост На путь проделанный, никчемный Села глухого посреди Я был один и не один Ведь он стоял, не уходил Клювастый, маленький и черный

Был мне верный друг, стихотворный идол Оказался вдруг хитроумный пидор. Были мне друзья меньшего калибра Либо их дразня, либо Верили они в злые кривотолки - Коротаю дни я у книжной полки. И любовь была, но еще до гроба Уплыла пылать для другого Были, есть стишки и сосед на кухне Подавив смешки, говорил мне : "Ух, ты!" Были времена, только вдруг уплыли Ну а все-таки, были, были.

* * * Так недолго свихнуться Глядеть и глядеть на часы Временем поперхнуться... Ну, предположим, сын Дом, выходные на даче И чемодан удач - Буду ли я и дальше Вас приглашать на плач? Буду - и нет сомнений - Также, слагая стих, Выть, обхватив колени, Голову опустив. Будет страшней и дальше Время блюсти предел На безымянном марше Неунывающих стрел.