В них по шахте как лечу я, И комфортно для ноги, В обиходе – просто «чуни», Без ботфортов сапоги. В них удобно в лаве, в нише, И привык к ним быстро, ты б, Потому, что голенищем Не черпают «чуни» штыб. Кто, ботинки в шахту носит, Кто – обычную «кирзу», Ну, а кто – «резину» просит, Когда в склад к нам завезут. Кто – в «берцах», а кто – в кроссовках, Нынче выбор не богат, Потому своей обновкой Удивлю всегда ребят. И кроссовки не хочу я, Мне в кроссовках «не с руки», Мне милей родные «чуни», Без ботфортов сапоги.

Попробуй в жизнь шахтёра окунуться, Узнать его работу и досуг, Идя на смену, мыслит он вернуться, И жаждет жить, если завалит вдруг. И в том бою за уголь, в рукопашной, В кромешной тьме, в немыслимой пыли, Не верь тому, кто говорит: - Не страшно Ползти по лавам вширь и глубь Земли, В забой вгрызаться, убирать породу, Крепь ставить, в руки брать сверло… И, если б знал ты, сколько здесь народу На этом поле битвы полегло? А взрыв? А выброс? Травмы и увечья. По шахтам всем – статистика страшна. За каждой тонной – судьбы человечьи, Под робой – шрамы, сверху – ордена. С углём вагоны, – это их работа, – От бункера увозит тепловоз. Вглядись в него. Ведь он блестит от пота, А, может быть, – от горьких вдовьих слёз. Ну, а в застолье, под - стаканов звоны, Услышишь ты в компании любой: – Про паренька, про степь, про коногона, Несут которого, с разбитой головой.

На кладбище – могилы многоликие: На чёрном пластике набит анфас портрет. Заслуженно покоятся – великие, И незаслуженно – юнцы в рассвете лет. Лежат шахтёры звеньями, бригадами, Под мраморно-гранитною плитой, И золота подземного наградами Сверкают… Но, какой ценой?

Холмы терриконов, как горы, Окрасила светом заря, Посёлок проснулся, шахтёры На смену спешат на наряд. Посёлок проснулся, шахтёры На смену спешат на наряд. Привычно узнав обстановку В подземном с природой бою В забой надевают спецовку – С доспехами робу свою. В забой надевают спецовку – С доспехами робу свою. Спасатели с лампами, взявши, Жетонов на спуск номерки, Уходят на бой в рукопашной С углём боевые полки. Уходят на бой в рукопашной С углём боевые полки. И роты за ротой сменяя В морозные дни, или в зной Шахтёров семья трудовая Ведёт свой невидимый бой. Шахтёров семья трудовая Ведёт свой невидимый бой. Вновь клети ныряют в пучину Пласты новой жизни вскрывать, Уходят на смену мужчины Стране чёрный хлеб добывать. Уходят на смену мужчины Стране чёрный хлеб добывать.

Пусть говорят, что он не нужен, Что легче атом расщеплять, Но, затянув ремни потуже, Идёт шахтер во всеоружии Под землю уголь добывать. А там – весёлые ребята, Такие же, как мы с тобой, Отбойным молотком, лопатой, С остервенением и матом Взгрызают угольный забой. Они – беспечны и отважны, И им в профессии своей, В добыче топлива не важно, Что - газ, слюда, что нефть из скважин, Что - пласт коксующих углей. Сложны` им интегралов тайны, Правительственных перспектив. На пашнях угольных бескрайных, На молотках и на комбайнах Кромсают угольный массив. А труд, на бой смертельный схожий, И не пугает высота, И не приворожить не может, Как пот блестит на чёрной коже, Не отличимой от пласта.

Как в карусели кружатся года, В снах возвращая меня снова в лаву, Где нет медали «Ветеран Труда» И еще Знаков нет «Шахтёрской Славы». И как в суровом затяжном бою, И как в любом ответственном сраженье Я вижу и на взлётах жизнь свою, И в поиске, и в горестном паденье. И если ты захочешь заглянуть Туда, назад, где молодость былая, Тебе пройти ступенями весь путь Поможет только «Книжка трудовая». Она, как память, словно амулет Хранит средь записей события и лица, Она впитала жизнь прошедших лет На пожелтевших, выцветших страницах. Среди скупых параграфов и дат, Среди печатей, чуточку размытых, Идут по хронологии года, Как на ладони жизнь твоя открыта. И цепко память из прошедших лет, Решая непосильную задачу, Рисует образ пламенных побед И горечь понесённой неудачи. Здесь, между строк – мозоли, пыль и пот, Нелёгкая подземная работа. Не оступался в этой жизни тот, Кто в этой жизни дня не проработал.

Много пишут все поэты: Что такое «тормозок»? Говорил мой тесть об этом Просто: - В шахту взять «кусок». Чтобы, в паузе рабочей, Сесть звеном, перекусить, Отдохнуть, и, между прочим, Съесть кусок.

Здесь – не Уральские горы, Здесь – не скалистый Кавказ, На Приднепровья просторы Вышел пластами Донбасс. Первопроходчиков вахты, Кто – по путевке, кто – так, Съехались строить здесь шахты, Ставили первый барак. Вешками степь размечали В тихом Днепровском краю, Здесь и подруг повстречали, Здесь и создали семью, Установили лебёдки, К бадьям канат завели, Метрами трудной проходки, Вглубь опускаясь Земли. Степь изменилась. С годами, Мирной природы ландшафт К небу поднялся копрами И терриконами шахт. В них, опускаясь, шахтёры Множат добычу угля, А на поверхности – горы, Конусом чёрным земля. Здесь – не Карпатские склоны. Символ Днепровских широт – Горы мои, терриконы Шахтных подземных пород. Сны, не случайно, мне снятся, В прошлом, ведь, тоже – шахтёр, Как терриконы дымятся, Схожие - с образом гор.

Сгорела нить у лампы трудовой, Бывает, к сожалению, и так, И вот тебя мгновенно с головой, Опутывая, окружает мрак. Ты знаешь, что такое темнота? Чернее дыма закопчённых труб, Чернее даже самого пласта, Когда комбайном делают «заруб», Черней моих резиновых сапог, Черней реки отколотых углей. Я подобрать эпитетов не смог, Чтоб темноту представить почерней. Пусть с мраком в тупике лицом к лицу, Совсем координация – не та. И словно новобранца на плацу, Меня муштрует в шахте темнота. На ощупь, как слепец, усильем воли, Я мерный приноравливаю шаг. Сверлю глазами темноту, до боли, И слушаю до коликов в ушах. А темноте – конца и края нет Ни впереди, ни поглядев назад, И мрак слепит меня, как яркий свет, Хоть открывай, хоть закрывай глаза. Я не пугаюсь шахтной темноты, За много лет преодолел уже. Страшней всего, когда столкнёшься ты Со мраком в человеческой душе.

День ли ночь, зима ли лето, Как бессменный рулевой, Отмечает в книге где-то Наши смены «коловой». Мастера и бригадиры, ИТР, рабочий класс, Как жильцы одной квартиры, Все отмечены у нас. На ладони – вся бригада, Всех профессий, до одной: Эти – «в ночь», а этим надо Передвинуть выходной, «Н» - прогул, «Б» - на больничном, Отпуск – «О», учёба – «У», Горнякам – «талмуд» привычен, Открывают – всё поймут. Цифры, цифры, как таблицы, А у ремонтников – «прикол»: Может, вместо единицы Раньше ставили им – «кол»? И учёт ведётся строгий В этой книге, неспроста, С нею делаем расчёты, «Закрывая» рапорта. Есть замер. Добыча – нате, Горняков – не поучать, Каждый может на лопате Рассчитать, «Что получать?» Высота, «отход», расценка, Выхода,… разделим – на,… В «круговую» до процента Вся зарплата нам видна. Вот такой, в нарядной каждой Есть бессменный постовой, «Выходов» учётчик важный, Под названьем – «Коловой».

Здесь – каторга, и выжить – дохлый номер, Кирка`, лопата, кой-какой паёк. Тут прадед мой оглох, ослеп и помер, Самодержавию «копая» уголёк. И ноздри рвали, и в цепях держали, Чтоб в преисподней он крушил пласты. И назывался, как обычно, – каторжанин, И был с железной тачкою « на ты ». За годом год идёт, за веком век уходит И не соха уже, комбайны на полях. Кругом большие перемены происходят, Но обойтись не могут люди без угля! Отец с войны – мундир сменил на робу, Пошёл в забой, как позвала страна. Здесь – тот же бой, на прочность та же проба, За уголь здесь наградой – ордена. Садятся с шумом самолёты на «бетонку», На смену «конке» век компьютерный пришёл, А под землёй всё также светит коногонка И, так привычно, трёт мозоли обушок. Я обушком опять вгрызаюсь в чернопластье, Солёный пот бежит ручьями по щекам. Шахтёрский труд воспет романтикой и счастьем, Но не желаю я такого счастья Вам.

Нас по лицам узнаешь не сразу, Выходящих весёлой гурьбой После смены, таких черномазых, Словно черти идём мы с тобой. Пусть спецовки брезентовогрубы, Ещё пот не просох на челе, Лишь улыбки всегда – белозубы, Да, ещё, сапоги – в «мачмале». Бахрома рукавов, словно кудри, На коленях потёртость, до дыр, Все обсыпаны в угольной пудре, И промокшие все от воды. Потому, удивляться не гоже, Чёрным смокингам праздничным этим. Наши робы – под цвет нашей кожи, Нам «идут» на подземном банкете. Хоть, на складе мне дали обновку, Все застёжки сверкают, «новьё», Но привычней родная спецовка, Ещё долго носить мне её.

Посвящается Марину Н.В. - горнорабочему очистного забоя Шахты «Степная», поэту. *** Натужно вертятся шкивы, Скипи с углём из бездны мчаться. Нет романтичнее, увы, Твоей профессии горняцкой. Ты каждый день идёшь в забой, Как в бой, по штрекам метры меришь. Не «на щите», а «со щитом» Ты должен быть! Ты в это веришь. Припев: Мы уголь добываем для Отчизны, Пусть шутят, мол, профессия – не та. За миллион – кладём, почти, три жизни. Грудь – в орденах!..

С тобою чем-то схожи мы судьбою, Но за тебя обидней мне вдвойне: Меня прижало в угольном забое, Ты ранен на недавней был войне. Меня в медпункт доставили ребята, Где перевязку сделала сестра, Тебя, почти что сутки, к медсанбату Несли на плащ-палатке по горам. А сколько их таких, как мы с тобою, Судьбою искалеченных от ран В подземных пыльных угольных забоях, И – на войне, прошедших свой Афган? Проходят годы, многое забыто, В судьбе твоей – чиновников стена, Ты осознал, что дискомфортность быта Больнее ранит сердце, чем война. И равнодушье больно ранит душу Угодливый фарфоровый оскал, Отказ слащавый часто «режет» уши:- Я Вас туда, друзья, не посылал!

Ты жизнь мою шахтёрскую не трогай, И не суди, что часто много пью. Я с шахтою связал свою дорогу И от души профессию люблю. Люблю, когда чумазые ребята, С понятным нам одним названьем «гроз», Кого-то костерят отборным матом, Скорее, больше в шутку, чем всерьёз. Люблю к спине прилипшую рубашку, Люблю блестящий угольный забой, Люблю глоток воды из мятой фляжки, Которой угостил напарник мой. В руках лопата весело играет, Из ниши тает уголька гора. Он, шелестя, загадочно сверкая, По рештакам уходит «на-гора». Спустись в забой, приятель, нас проведай, Чтоб ты узнал, за что нам платят так, Шахтёрский тормозок ты наш отведай, И ощути скрип пыли на зубах. И, только «на-гора» шагнув из клети, Привычно обращая к небу взор, Вдохнув всей грудью Павлоградский ветер, Ты сможешь ощутить, что ты – шахтёр. Ты жизнь мою шахтерскую не трогай, И не суди, что часто много пью. Я с шахтою связал свою дорогу, И от души профессию люблю.

Когда моя душа взлетит на Небо, Познать бескрайность мирозданья тайн, Возьми, горняк, и даже кто им не был, Почувствуй вкус солёной пайки хлеба, Открой мои стихи и почитай. Мы вновь проникнем в таинства с тобою, В неведомое - двери отворим. Мы под землей не просто уголь роем, Мы пашем там комбайнами, мы строим, Мы там живём, мы любим, мы творим.

Профессий немало имеет шахтёр, Их важность судить не берусь, Но в шахте – подносчик, почти что, минёр, А в сумке – опаснейший груз. В бумаге промасленной, словно в строю, Шеренгой ранжирных солдат Упрятал я бережно ношу свою: Патроны взрывчатки стоят. Я с грузом опасным шагаю в забой Размеренным шагом. Привык. А, следом за мной, у меня за спиной – С машинкою мастер-взрывник. Чтоб в горном массиве песчаных пород Патроны в шпуры затолкнуть, Забойкой направить, продвинуть вперед, Расставить посты…. И – рвануть! Из профиля выставить арочный свод, Породу в вагон погрузить, Борта затянуть и на новый «заход» По контуру начать бурить. Проходчик со штангой к забою припал, Сверло монотонно поёт, И снова подносчик «на новый отпал» Взрывчатку со склада несёт. В брезентовой сумке, обычной на вид, Привычно прижатой к спине, Сегодня со склада несу аммонит. По жребию – выпало мне.

Сцепкой вагоны к «коню» закреплю, Сбрую навешу, пускаю в аллюр. Плавно контроллер направит рука, Шпоры почует скакун седока. Буфером бьются вагоны лоб в лоб, Бег переходит с аллюра в галоп, Дробью на стыках играя мотив, Мчится по рельсам локомотив. Мчится по шахте во весь он опор, Стрелка открыта, горит семафор, В искрах пантограф, в ушах ветра свист, Знает работу свою машинист. Лес и металл Расставляет, пока, По разминовкам и по тупикам, А к руддвору он обратно везёт Полувагоны дроблёных пород. Трудная смена Закончилась вся, Надо б лошадке подкинуть овса. И от ствола без вагонов, легко Лошадь с жокеем несутся в депо. Всё развезли, завершился наряд, Время включать батареям заряд, Уровень смерить: в достатке ль залит В аккумуляторы электролит? Ветошью вытереть фары-глаза, Чистый засыпать песок в тормоза, В разъединителе «глянуть» ножи, На ходовой закрепить бандажи. Спешились.

Свисток… И – взрыв нас оглушил внезапно! Поднялась пыль! И – только звон в ушах! А едкий дым по штреку «полз» на «Запад», Густым туманом «с лавы», не спеша… Взрывник, окинув взглядом беззаботно,- Братва, порядок! Всё! «Отказов»* нет! А мы смотрели на его «работу» И в «нишу» направляли лампы свет. Сложив всё в сумку, как всегда, обычно, На «сгиб руки» мотать свой провод стал. А нам сейчас – грузить «товар»!** Привычно Курился в «нише»*** дымкою отпал! _________________________________ *- не взорвавшиеся заряды взрывчатки **- название угля (разг.) ***- вспомогательный угольный уступ, который необходим для задвижки комбайна и подготовки его к «снятию» очередной стружки угольного пласта (готовится вручную)

К ФЕСТИВАЛЮ ШАХТЕРСКОЙ АВТОРСКОЙ ПЕСНИ г.