Предупреждение! Поведение персонажей не является каким-либо ориентиром. В произведении присутствует ненормативная лексика. Рассказ не рекомендуется к чтению лицам, не достигшим совершеннолетия. [right]"Время тебя не вылечит, милый, Времени на тебя плевать! Время просто будет играть с тобой. Ты должен... Ты должен идти вперед..." («Kills»)[/right] Иногда я чувствую, что со мной что-то не так. Словно какой-то червь точит и точит изнутри. Словно надо мной довлеет какая-то невидимая пропасть, в которую я вот-вот упаду. Это сковывает и незаметно отравляет мою жизнь. Я начинаю искать себя. Каким я должен быть. Каким я был ещё вчера. Минуту назад. И не нахожу. Я внимательно всматриваюсь внутрь, но там ничего, кроме смятения и хаоса. Беспорядочная возня растущего пчелиного роя. И мне становится страшно, при мысли, что кто-то сможет увидеть меня в этом состоянии. Возможно, впервые я встретился с этим страхом ещё в далёком детстве, когда лежал в горячем бреду с температурой под сорок. Мама натирала мои ноги уксусом, чтобы сбросить жар. Я чувствовал приятную прохладу в ногах и мокрое полотенце на лбу. Потом она куда-то вышла, и я остался один на один с темнотой в своей детской спальне. Через узкую дверную щель в комнату проникал лишь слабый луч света. Моё тело начинало тяжелеть и как будто проваливаться внутрь кровати. Я старался из всех сил, но не мог пошевелить рукой, или даже приоткрыть веки. Мне хотелось кричать, но ничего не выходило, а уже через мгновение я был благодарен своей немоте. – Моё тело вдруг увеличилось в размерах. Очень быстро оно заполнило собой всю комнату. Коленями я упирался в потолок, а головой в дверь. Ступни чувствовали холодные оконные стёкла. Я судорожно молил Бога только об одном, чтобы никто никогда не открыл эту дверь и не увидел монстра, в которого я превратился. Потом я просто исчез. На светлом фоне непонятного цвета в центре всего появилась маленькая тёмная точка. Она начала быстро расти. Никаких звуков не было. Картинка слегка дрожала, но когда точка увеличилась, и превратилась в крутящийся клубок, тряска усилилась. Клубок всё быстрее и быстрее наматывал невидимую нить. Наконец, он вылез за границы бесцветного фона, и тогда затрясло по-настоящему. Клубок превратился в гигантскую пружину, которая не умещалась в пространстве. С мерзким скрипом и скрежетом она начала сжиматься и разжиматься всё быстрее и быстрее… Я вскочил с постели и сквозь покосившуюся дверь выбежал в коридор. Пол уходил из-под ног, а стены заваливались на бок. Я влетел в ванную, посмотрел в зеркало и не узнал себя. Принялся быстро умываться холодной водой и всматриваться в своё отражение. Каждый раз, убрав руки от лица после умывания, я видел в зеркале страшные личины, напоминающие тотемных индейских богов. Я умывался до тех пор, пока в этом сумасшедшем калейдоскопе не нашёл своё детское лицо с тёмными кругами под глазами… Страх вообще был моим верным спутником с самого раннего детства. Каждый день и каждую ночь, когда меня оставляли одного. Или когда от меня требовались какие-то ответственные действия в школе. Особенно если это было связано с публичными выступлениями. Тогда я совершенно терял собственные глаза и видел самого себя лишь глазами окружающих. Но однажды всё изменилось. Вернее, после этой истории, о которой я и хочу поведать, всё начало меняться. Только сейчас, много времени спустя, я могу проследить всю свою жизнь и по достоинству оценить тот единственный день, что в сознании шестнадцатилетнего пацана оказался мостом через эту пропасть. Его голос до сих пор иногда звучит в моей голове. Так пусть же он сам вам обо всём расскажет. Это было уже в старших классах. Я переживал тогда особенно затяжной период чёрной депрессии. У меня совсем не было друзей. Дома тоже творилось какое-то дерьмо. Я разочаровался в религии, в людях, в самом себе. Но последней каплей стала моя единственная подруга, с которой мы дружили чуть ли не с детсада. Она отказывалась встречаться, постоянно ссылаясь на какие-то дела, а потом и вовсе перестала брать трубку. Я долго не мог понять, в чём дело, пока однажды не решил за ней проследить. Мы учились тогда во вторую смену. Я сбежал с последних уроков и приехал в её школу. По пути, из окна автобуса, я увидел кошку. Она лежала посреди дороги, между несущимися автомобилями. Мы быстро пролетели мимо, но, чёрт возьми, я всё равно успел разглядеть её раздавленное туловище в луже из крови и грязи. И как потом она подняла голову и, глядя по сторонам, стала беззвучно открывать и закрывать свою пасть... Знаю, это глупо, но до самой своей остановки я не мог отделаться от чувства вины. Изучив школьное расписание в холле, я спрятался во дворе на баскетбольной площадке, огороженной высоченным забором из сетки рабицы. Вокруг всё было засажено кустами, поэтому снаружи меня трудно было увидеть. Двое парней бросали мяч в кольцо, временами ругаясь отборнейшим матом, и ржали как кони. Я выкурил, наверное, пол пачки сигарет, прежде чем она появилась на крыльце со своими подругами. Они громко смеялись и о чём-то увлечённо болтали. Потом начали прощаться, обмениваясь демонстративными поцелуями в щёчку. Она спустилась по ступеням и направилась к центральным воротам. Я следовал за ней как тень вдоль забора и чувствовал себя серийным убийцей из триллера. Выйдя за ворота, она остановилась в сторонке от входа и закурила… Вцепившись пальцами в сетку, я не мог поверить своим глазам! – Она никогда прежде не вылезала из джинс. Разве что, на какой-нибудь крупный праздник могла надеть приличное платье или блузку с брюками. Но сейчас на ней была чёрная обтягивающая мини-юбка, туфли на высоченном каблуке и она курила! Делая короткие, как поцелуи своих подруг, затяжки, она манерно отводила в сторону запястье, с тонкой сигареткой между пальцами, как это делают какие-нибудь искушённые дамы. Не успела она докурить, как мои самые худшие подозрения подтвердились. Со скрипом тормозов, вдруг подлетела красная «Мазда». Из салона разносилась громкая агрессивная музыка. Водитель вышел, и она повисла на нём как вешалка. Я думал что они, наверное, достают друг другу до горла своими языками. Его руки плавно перекочевали со спины на её зад. К моему горлу подступил комок. Они прыгнули в машину и укатили ко всем чертям. Прям киноштамп какой-то, не иначе. Я стоял какое-то время как вкопанный. Потом зашарил сигареты по карманам. Открыл помятую пачку и достал последнюю. Засунул в рот и, не прикурив, пошёл прочь, куда глаза глядят. Очень скоро, однако, я оказался у супермаркета, а потом у алкогольного отдела. Взял бутылку самого дешёвого пойла и подошёл на кассу. Выглядел я старше своих лет, особенно когда был не брит и не в духе как сегодня, так что кассир без проблем отбила мне чек за бутылку портвейна и сигареты. Выйдя из магазина, я распечатал новую пачку «Честерфилда», и только когда поднёс сигарету ко рту, сообразил, что там уже была другая. Зубами оторвал пластмассовый колпачок с бутылки и впервые в своей жизни всёк портвейна. На вкус он был как дерьмо и ужасно отдавал спиртом, но я не думал об этом. Я воткнул наушники и включил первое, что попалось. Это оказались «Kills». Альбом «Мidnight boom», который раньше никогда не производил на меня особого впечатления. Я пошёл пешком через несколько кварталов по направлению к дому. На ходу я глушил портвейн и курил как паровоз. На третьей композиции меня начало потихоньку нести с выпивки… До меня, вдруг, совершенно чётко дошло, что эта девчонка, которая только что укатила с каким-то богатеньким ублюдком из колледжа, была единственным человеком, которого я любил. Причём, как оказалось, больше, чем просто как друга. В плеере играла «Tape Song». Я включил на полную. Крышу мне сносило дико. Потом я разревелся. Слава богу, я не хныкал, как баба... Чёрт возьми! Слёзы просто текли ручьем, и я ничего не мог с этим поделать. Я достал тёмные очки из сумки. На дворе был пасмурный осенний вечер. Недавно закончился моросящий дождь. Я не хотел бросаться под машины, но думал, что если бы кто-то сбил одного подвыпившего школьника, то мир от этого не стал бы ещё хуже. Я продолжал идти и вдруг почувствовал себя героем какого-то фильма. Тот парень из «Жестоких игр» в самом конце, чёрт его дери, тоже идёт вот так вот вдоль дороги и попадает под машину, спасая свою девушку. Но только мне-то спасать некого! – Эта мысль показалась ужасно забавной, и я начал хихикать. Случайные прохожие шарахались в разные стороны. Впервые мне было совершенно наплевать! Начинало смеркаться, но идти домой мне совсем не хотелось. Я вспомнил про деньги, которые должен был сдать, после уроков. Три с половиной тысячи рублей собирали на покупку нового школьного инвентаря для спортзала. Ну, там, гантели, штанги, какие-то тренажёры... По сути, всё это снаряжение предназначалось для тех, кто пинает и унижает самых слабых в школе. Для того чтобы эти уроды стали ещё сильнее и смогли бить и унижать ещё больше людей. В общем, я решил, что спущу эти деньги в каком-нибудь клубе или истрачу на девочек. А ещё лучше и то и другое вместе! Сегодня мне хотелось нажраться в хлам, чтобы обо всём забыть. Наверное, эту идею мне подкинул мой ангел хранитель, который, сука, никогда не помогал мне прежде! Я выбросил на половину выпитую бутыль портвейна в урну и вскоре остановил проезжающий мимо чёрный «Фольксваген». За рулём сидел молодой человек лет двадцати пяти с короткой спортивной стрижкой. Я подумал, что он смахивает на Винсента Касселя только не такой высокий. – Подбросишь до клуба? – Спросил я. – До какого? – До любого. Он быстро вздёрнул брови (он вообще всё делал быстро) и стал похож на удивлённого пингвина. Резко повернул голову к лобовому стеклу. Почавкал жвачкой пол секунды и кивнул на переднее сидение. – Прыгай! Водил этот тип как бешенный. Дёргал коробку. Складывалось впечатление, что каждый отрезок от светофора до светофора для него это драг-гонка. У него стоял спортивный красный руль, на руках - кожаные перчатки с обрезанными пальцами, и он ПОСТОЯННО ЧТО-ТО ГОВОРИЛ И ГОВОРИЛ И ГОВОРИЛ!.. Пока я тормозил с ответами на вопросы типа «давно ли моя тёлка делала мне минет?» или «какого хрена, на мне чёрные очки?», он успевал предложить столько вариантов, что я просто кивал «ага» или «не-не» и так он узнавал ответы на свои вопросы. Я чувствовал себя черепахой рядом с этим парнем. Минут через пять мы уже подъезжали к клубу с пафосным названием «Санта Мария». Но мне казалось, что за разговорами с Лёхой (так он представился) я провёл никак не меньше часа. – Чем займёшься в клубе, бра-атишка? – Иногда он неожиданно затягивал некоторые гласные. – Напьюсь… – Отличный план, пацан! А это тебе, если не сможешь снять тёлок! Он взял мою левую ладонь и положил в неё маленькую розовую таблетку с изображением сердца, проколотого стрелой херувима.. – Это что? – Это…– Он опять превратился на секунду в пингвина и уставился в лобовое стекло. – …Это, блядь, средство от разбитого сердца, братишка. – Э-экстази. А это… – Он достал ещё одну таблетку из пакетика, но уже белого цвета и положил рядом с розовой. – Это метамфетамин… Какую выберешь, Нео? – Пошутил он, и довольно омерзительно захихикал. – А это от чего средство? Он наклонился ко мне по ближе, словно кто-то ещё мог нас услышать. – Ты проходишь в клуб. Бухаешь. Пристаёшь к тёлкам. Они тебя отшивают. Потом выпиваешь белую. Проходит 20 минут и ты становишься королём танцпола. Впиваешься в ухо какой-нибудь грудастой тёлочки. Говоришь про то, какая она красивая, интересная… Про её грёбаный внутренний мир, и прочую херню. И что у тебя такое ощущение, типа ты знаком с ней сто лет! А если ты будешь говорить много, то и у неё возникнет такое же ощущение. Ты угощаешь её выпивкой, а потом… Он вдруг осёкся. – Ты живёшь с родителями так? – Я кивнул. – И денег на съёмную хату у тебя нет? – Думаю, нет. – Тогда белая тебе не нужна! Он схватил белую таблетку и отправил обратно в пакетик, в котором была целая куча таких же. – Просто бу-ухни по старинке! Повеселись короче! А розовую сожрёшь, когда тебе подскажет твой ангел хранитель. У тебя ведь есть ангел хранитель, братишка? – Да, я не очень-то верю во всю эту фигню… – Ответил я. – Ну, ка-а-роче, скажу я тебе, братан, этой ночью он у тебя появится. Всё давай теперь проваливай нафиг! – А деньги? – Какие деньги?! Тебе что ещё денег надо дать, чувак?! – Нет-нет. За проезд, сколько с меня? – Да ты гонишь! Я начал вылезать из машины. – Погоди! – крикнул он. – Что? – А вот за розовую заплатить надо, братан… – Сколько? – Пятихатка! Я достал из сумки деньги и отдал Лёхе одну пятисотенную купюру. – Ну, всё бывай, братишка, сумку сдашь в камеру хранения, сразу налево после двух амбалов у входа. Да! И сними эти ушлёпские очки, когда будешь заходить. Держись уверенно. Если спросят документы, скажешь, что ты братан Лёлика НЕсвета. Всё, давай, братишка! И он с визгом шин укатил с парковки. Я поднялся по ступеням. У входа ошивалась компания молодых людей в одних рубахах и футболках, без верхней одежды. С видом «я только что вышел покурить и теперь возвращаюсь обратно» я увязался за шумной компанией и прошёл мимо двух охранников в чёрных костюмах. Кажется, эти пни меня вообще не заметили. Как объяснил мне Лёха, клуб «Санта Мария» делился на две палубы. Нижняя и верхняя. Внизу обычно играли «транс», а наверху просто разные танцевальные хиты. Я не слушал ни то, ни другое, но из холла наверх вела необычная винтовая лестница с «морскими» перилами. Ну, там якоря, штурвалы всякие… Я закинул сумку в багажный ящик и сунул номерок в задний карман джинс. Через створчатые двери с окнами - иллюминаторами я попал на верхнюю палубу. Она представляла собой огромный танцпол, две барные стойки в центре, и кожаные диванчики буквой «П» по периметру. Каждый диванчик был снабжён массивным квадратным столиком из тёмного дерева. На танцполе вяло тусовалось несколько человек. В основном девчонки. Остальные, развалившись, глушили небольшими группами за столиками. Я подошёл к стойке, у которой было поменьше народу. Бармен в футболке с надписью «no limit - no opposites!» приготовил мне сразу три шляпы. (Одна из многочисленных рекомендаций Лёхи). Я выпил одну, потом чуть погодя вторую, потом ещё одну… Сигарета, другая и снова выпивка… В общем бухал я довольно долго и методично. Музыка становилась всё громче, а посетителей всё больше и больше. Слева и справа от меня теперь постоянно кто-то тёрся, пихал локтями или смеялся. Кто-то сбрасывал пепел в мою пепельницу… И этот нескончаемый поток купюр и протянутых через барную стойку рук, в клубах сигаретного дыма… Я вспомнил, как в прошлом году мы ходили на «Город ангелов». Это был кинофестиваль посвящённый фильмам, что вышли в прокат до "нулевых". Помню её лицо, когда Сет (герой Николаса Кейджа) сиганул с крыши небоскрёба. Её блестящие голубые глаза… И застывшая около рта рука с попкорном… И как потом, когда включили свет, я спросил «Ну, как?» Она быстро смахнула слёзы. Улыбнулась и вместо ответа, смеясь, полезла обниматься. А потом поцеловала меня в щёку и, наклонив голову немного на бок, смотрела в мои глаза… Ну, какого чёрта я не поцеловал её в ответ?! Вместо этого я отвёл взгляд и спросил «значит понравилось?». Каким же я был мудаком! Как не странно, но ни алкоголь, ни все эти люди вокруг, ни давящие на перепонки басы, совсем не отвлекали меня от мыслей. Скорее наоборот. Всё это было лишь удачным фоном. Я всё думал и думал, всё вспоминал и вспоминал. Всё пил и пил… Пока не обнаружил себя на райском острове с белым песком и пальмами. Там дул лёгкий бриз, мерно накатывала волна… И уже начинали покрикивать чайки… Но вдруг кто-то больно пихнул меня локтём, и мне пришлось оторваться от созерцания этикетки мартини в баре и схватиться от боли за нос. – Ой! Простите! – Услышал я откуда-то справа. Из носа шла кровь. Задрав голову к потолку, чтобы остановить кровотечение, я повернулся и увидел блондинку, лет двадцати, с испуганными глазищами, в коротеньком коралловом платье на бретельках. – Простите – простите – простите… – она быстро махала ладонями, словно отгоняя мух от своей груди, и временами чуть присаживалась. При этом она всегда ставила ноги в туфлях на высоком каблуке вплотную друг к дружке. – Всё в порядке… – прогнусавил я. На стойку капнула первая капля крови. Она зашарила в сумочке. Достала влажную салфетку и, глупо улыбаясь, протянула мне. Из-за её спины на меня выглядывала полная девушка с тёмным «каре». У неё было такое лицо, словно я только что вспорол себе живот и принялся запихивать в рот собственные кишки. Она что-то шепнула своей подруге и бочком, с двумя коктейлями, косясь на меня, исчезла в толпе. Только сверкнула надписью «super model» на толстой заднице. – Я вам помогу, хорошо? – Спросила блондинка и взяла меня осторожно за запястье. Рука у неё была холодной. Не успел я слезть с высокого стула, придерживая салфетку у носа, как она быстро потянула меня за собой через весь танцпол. Несмотря на своё хрупкое телосложение, она прорубалась сквозь толпу как ледокол и тащила меня словно на буксире. По пути я чуть не грохнулся на пол, запнувшись о чью-то ногу. Она втолкнула меня в женский туалет и подвела к раковине. Я принялся смывать кровь. – Молодой человек, простите меня пожалуйста… У неё был приятный грудной голос и она немного картавила. Совсем чуть-чуть. – Какой-то… дикий орангутанг так подлетел к стойке, что я начала падать вместе со стулом и я… Я начала… – Всё хорошо… Я в порядке… – Мне так стыдно, обычно я и мухи не обижу. Она протянула мне новую салфетку и я, задрав голову к верху, приложил её к носу. Мы стояли так какое-то время и молчали. Она тёрла свои замёрзшие руки выше локтя и оглядывалась по сторонам. В туалет заскочили две девушки и медленно прошли мимо, бросая на нас косые взгляды. – О вас есть, кому позаботиться? Где ваши друзья? Они где-то здесь? – Их здесь нет… – Прогнусавил я. – И можно на ты… – Ох! – Вздохнула она. – Кстати, меня зовут Ксюша. Я тоже представился. – Очень приятно. Давай я угощу тебя пивом? – Вряд ли мне это поможет… – А что тебе поможет? – Не знаю… Новое сердце… Или секс… – К тому времени я уже успел порядком нахлопаться. – Ахах! А ты забавный фрукт. – Я не фрукт. – А кто ты? «А действительно кто я?» - подумал я, и на долю секунды как будто исчез. Кажется, кровотечение прекратилось. Я выбросил салфетку в урну. – Похоже, я отрицательный персонаж какого-то дерьмового и пошлого фильма… – Хм… И чего же ты сделал отрицательного и пошлого? – Вообще-то, я это прямо сейчас делаю. – Она приподняла брови и разлепила пухленькие губки, с прозрачным блеском... Тут я с диким рычанием схватил её обеими руками за бёдра и притянул к себе. Она завизжала, вырвалась (я всерьёз и не удерживал), и отпрянула на несколько шагов, а потом хохотала, наверное, с полчаса, сгибаясь пополам. – Пошли! Я тебя угощу. Только не делай так больше ладно? – Этого я не могу обещать… – Ты точно чокнутый! – Сказала она хихикая. Мы вернулись к барной стойке. Она угостила меня пивом. Потом я угостил её. Потом мы перешли на водку с энергетиком. Платил в основном я. Короче, мы неплохо набрались. Она рассказала, что тусуется здесь с тремя девчонками из своей команды по волейболу, которые хорошо играют, но совсем не умеют веселиться и вгоняют её в тоску своими кислыми минами. Училась она на третьем курсе факультета экономики и чего-то там ещё... Мечтала открыть свой собственный салон красоты и нанять управляющего, который бы решал за неё все вопросы, пока она будет колесить по свету. Я наплёл, что играю в одной крутой готической рок-группе на бас-гитаре и поэтому у меня такой мрачный вид, а вчера, ко всему прочему, у меня умерла собака, лабрадор, по кличке «Сет». За что мы с удовольствием опять выпили. Потом она потащила меня танцевать. Мне не очень хотелось, но я всё равно пошёл. Сначала я чувствовал себя полным дураком, но после подключилось спиртное, и меня уже было за уши не оттащить с танцпола. Я выкидывал какие-то совершенно сумасшедшие штуки и самые дикие па, на какие только был способен. Кое - кто уже повторял за мной движения. Словом, это была настоящая «колбаса»! Мы покидали танцпол только чтобы опрокинуть ещё по одной, немного отдышаться и покурить. Мы брали обычно по «бонусу» (коньяк с колой) и шли в небольшую комнатку за шторкой, в которой размещались три столика и один большой диван по периметру вокруг них. Ксюша всегда доставала кучу всякого барахла из своей крошечной сумочки, чтобы добраться до сигарет. Перчатки, косметику, телефон, аспирин, таблетки активированного угля и ещё бог знает что. Как столько всякой фигни там у неё помещалось, ума не приложу. В конце концов, меня начало конкретно накрывать и дальше я не помню всего в подробностях. Под конец вечеринки я уже не прыгал, а скорее не спеша плыл куда-то брасом, задрав голову к потолку в лучах стробоскопа. В голове пустота. Ну, просто вообще пустота! Никаких проблем. Никакого напряжения. Только музыка и ничего кроме музыки. Я растворился в ней как пакетик «юппи», не успевший выпасть в осадок. Это был какой-то космос, не иначе. Моя коллега (так мы в шутку друг друга называли) тоже вошла в раж. Отжигать она умела. Этого у ней не отнять. Да, вообще, классной она была девчонкой, эта Ксюха! Помню, мы танцевали «медляк». Кажется, я нёс что-то про её внутренний мир и какая она вообще мировая женщина. Мои руки блуждали с её поясницы к ягодицам и обратно. На этот раз она не визжала и не брыкалась. Потом я каким-то образом очутился на полу. С трудом поднялся. Чувствовал я себя словно на карусели. Мы снова стали танцевать. Она спросила «ты точно больше не будешь падать?» Я ответил, что нет, и тут же снова навернулся. Она сказала, что ей пора. Я хотел проводить, но она отказалась. Я спросил её номер телефона. Создать контакт никак не получалось и я по сто раз переспрашивал номер. Тогда она сама взяла мой мобильник и забила в него новый контакт. «Позвони мне завтра, пока!» И ушла. Помню, как я умывался холодной водой в туалете. Своё бледное лицо с тёмными кругами под глазами в зеркале… Из туалета я направился в комнатку за шторкой, чтобы немного прийти в себя, перед тем как отсюда убраться. В уголке слева сидела влюблённая парочка с бутылкой шампанского на столе. Я рухнул на диван у среднего столика, за которым мы обычно сидели и закурил. Слева от меня лежали перчатки из кремовой кожи. Напрягая память, я пытался вспомнить цвет её перчаток, которые она доставала из сумочки, но мысли путались. Тогда я решил позвонить и спросить, чтобы забрать, если что. Включил телефон. Нашёл её имя в контактах и нажал вызов. Голос диспетчера сообщил, что такого номера не существует. Со стороны соседнего столика вдруг раздался громкий визг. Парень лет двадцати пяти в синей рубашке забавлялся с девчонкой, тиская её за талию и пытаясь целовать. Она морщила нос и отворачивалась. Я снова нажал вызов и поднёс мобильник к уху. «Набранного вами номера не существует». – Ты чё смотришь? – Вдруг услышал я и повернул голову к тому парню. Он убирал руки с талии девушки на свои колени и смотрел на меня такими бычьими глазами из-под широкого лба. Она усаживалась по удобнее, поправляя задравшуюся юбку. – Я не смотрю… – ответил я и отвернулся, уставившись в телефон. Заблокировал и убрал в карман. Подвинул пепельницу и стал сбрасывать пепел. – Эй, блядь, я с тобой разговариваю! – Не унимался этот тип. – Слушаю вас внимательно, – ответил я не сразу, заставляя свой голос звучать спокойно. – Смотри на меня! – Кричал он. Я продолжал следить за кончиком сигареты, затачивая её как карандаш о стенки пепельницы. Потом повернулся к нему. Он сидел теперь наклонившись корпусом вперёд и смотрел в мои глаза. Его спутница тоже, застыв, пялилась на меня. Её лицо ничего не выражало. Она тупо сидела как зомби, с приоткрытым ртом. Не хватало только слюны, текущей изо рта. – Ну, чё ты вылупился? Иди ка покури в другом месте. – Он кивнул в сторону шторки. – Сейчас я… до-ку-рю, – ответил я по слогам, – а потом уй-ду. – Да ты чё ?! Не понял что ли?! – Он развёл руки и выпучил удивлённые глаза, налитые кровью. У него было такое лицо, словно что-то его потрясло до глубины души, чёрт его дери! Они быстро переглянулись. Он встал. Медленно вразвалочку он двигался ко мне. На лице его бабы отобразился, наконец, некоторый интерес к происходящему. Исход возможной драки для меня был почти очевиден, но, чёрт возьми, не бежать же, поджав хвост! Я решил, что ни хрена не сдвинусь с места, пока не докурю чёртову сигарету. Он подошёл вплотную и нагнулся через угол стола. Руками упёрся в свои колени. Наши лица оказались на одном уровне. Я чувствовал запах из его рта. Он говорил теперь не громко. Так, чтобы никто кроме меня не мог его слышать. Он с прищуром смотрел в глаза и почти шептал. – Я знаю таких, как ты… Я вижу вас насквозь… Когда вы ссыте… – Неужели? – Я затянулся сигаретой, выдохнул дым в сторонку и снова повернулся к нему. – Да-а-а… Ты даже не сомневайся в этом… Знаешь сколько таких, как ты, педиков, мы ломали в армейке? – Он поправил уголок воротника моей кофты. – Все они были, как ты, сначала героями, мужиками, а потом сосали в сортире и умоляли их больше не бить. Звали свою мамочку. А один пидор потом там и повесился. В том же самом сортире… – Поздравляю тебя с этим. – Сказал я. Он выпрямился. Я поднялся с дивана и поравнялся с ним. Он был примерно такого же роста, может даже чуть ниже, но коренаст и по объёму раза в два крупнее такого доходяги, как я. – И знаешь, почему он это сделал? Тот парень… – Продолжал он громко, чтобы все могли слышать. – Ты же всё равно расскажешь, валяй… – Потому, что у таких как вы… Он улыбаясь переглянулся со своей спутницей. Та скривила наигранную ухмылку. – …нет яиц! Я видел его лицо теперь совсем близко. Почти в упор. Россыпи мелких жировичков под его глазами на раскрасневшейся коже, чёрные точки на носу и подбородке. Самодовольная улыбка до ушей… И какие-то совершенно осоловелые от счастья маслянистые глаза. Я посильнее затянулся сигаретой до самого фильтра и медленно выдохнул дым ему в лицо. Потом, как ни в чём не бывало, спокойно затушил сигарету в пепельнице, и направился к выходу. Он схватил меня за рукав и дёрнул к себе. Левой рукой вцепился в кофту на груди, оттягивая её к верху, а правой начал замахиваться… Мне жаль, но в этом месте я должен прерваться. Я вынужден отвлечься от основного сюжета и рассказать вам небольшую предисторию. Иначе, вы, возможно, станете сомневаться в том, что всё это правда. Прежде чем в прошлом году мой старший брат покончил с собой на квартире своего школьного друга, которая стала наркопритоном. Прежде чем отец, после десятилетнего перерыва, снова запил. Прежде чем, за какие-нибудь несколько лет, поседела мать и превратилась в старуху, живущую телевизором… Вообще, задолго до того, как началось всё это дерьмо, мой брат научил меня одному приёму, как раз от такого вот хулиганского захвата. Один раз мне уже даже приходилось его использовать. Это было ещё в начальных классах. Мы тусовались у друга на квартире. «Колбасили» на «Сеге» в «Дабл Драгон». У нас было два джойстика, и мы проходили каждый уровень игры по очереди. Нас было трое или четверо. Не помню. Короче, откуда-то вдруг нарисовался старший брат моего друга. Он постоянно лупил младшего и всяко унижал, но если это делал с ним кто-то другой, то заступался. В общем, ублюдок решил обломить нам всю малину, заявив, что будет играть в «Фаллаут Тактикс». Он схватился за джойстик и стал отнимать его у своего брательника. Тот не отдавал, вцепившись обеими руками. Тогда старший замахнулся и влепил ему подзатыльник. Ещё и ещё… С каждым разом он бил всё сильнее и сильнее. Мой друг прятал от нас лицо, чтобы мы не увидели его слёзы. Когда звуки подзатыльников стали до страшного громкими, я не выдержал и схватил старшего за руку. Он повернулся и толкнул меня к шкафу. Схватил за футболку на груди, а правой стал замахиваться. И тут я впервые испробовал приём в реальной ситуации. Хватаешь кисть противника обеими руками и быстро сгибаешь от себя. Выкручиваешь против часовой, чтобы его локоть смотрел вверх, а сам заходишь с боку и как бы почти спиной. Всё это нужно делать быстро, пока ваш обидчик не очухался. Своим локтём и всем своим весом вы давите сверху на его вывернутую руку, пока он не оказывается животом на полу. Причем, практически не важно, какого размера ваш враг. Не успел я обо всём этом подумать, как старший брат моего друга оказался пузом на подлокотнике кресла. Я сам тогда офигел! Я добился от него слова, что он не будет никого бить, когда я его отпущу, и только тогда отпустил. Он, не глядя никому из нас в глаза, вышел из комнаты. Приём сработал и на этот раз. Я вывернул руку парню в синей рубашке и уложил его брюхом на столик. Мордой в лужу пролившегося шампанского. Его баба явно не ожидала такого поворота событий и, прикрывая рот ладонью, сидела с выпученными глазами. Я мог бы легко стащить его со стола. Разбить его башку о мраморные плиты. Втоптать его в пол подошвами кроссовок… Он кряхтел, и выглядел теперь куда покладистее. «Отпусти! Пу-пу-пусти, братуха, пусти!» – Увидел мои яйца, уёбок? Увидел?! – Орал я, выкручивая ему руку всё сильнее и сильнее. – Да-да! Увидел! Отпусти! Братуха! А-а! Отпусти! – Этот гандон визжал как баба и кряхтел. – Не хочешь извиниться? – Хочу! Хочу-у-у! Ай! Извини! Я просто… Просто пошутил. – По-твоему это смешно, да? Тебе сейчас смешно?! – Нет-нет… Мне не… Мне не смешно! Отпусти-и-и! – Ты понял, что был не прав? – Да-да! Я понял… – Ты понял, что с людьми нельзя себя так вести? – Да–а–а! – Инцидент исчерпан? – Да–а–а! Пусти-и-и… – Молодой человек, отпустите его, пожалуйста, он всё понял. – Вставила его спутница. Она сидела застыв на месте и испуганно смотрела на меня. Я вернулся к нашему парню. – У нас не возникнет проблем, если я тебя отпущу? – Никаких! Братуха! Никаких проблем! – Дай слово! – Даю-ю-ю! Даю слово… – Что? – Что этот инцидент… исчерпан! – И? – И что проблем… проблем не будет! Ай! – Это слово мужика или слово гомика? – Слово мужика! Слово мужика-а-а! – Орал он. Я отпустил. Отдуваясь, он медленно отлеплялся от стола. Я направился к выходу, но почувствовал руку на плече. Обернулся... Помню летящий кулак, глухой стук и резкую боль под глазом. Удар в челюсть, потом несколько ударов по корпусу. Затылком об пол. – Уплывающий черный потолок с винтажными светло-розовыми узорами. Тяжесть на животе. Ещё несколько ударов по лицу. Слева, справа, опять слева, и последний, что я помню – прямой в нос. (Боли я уже не чувствовал.) Негромкий хруст и темнота… ----------------------------------------------------------------------------------------------------------- Я проснулся от холода на уличной скамейке во внутриутробной позе. Сел, спустив ноги на брусчатку. Светало. Прохожих почти небыло. У перекрестка стоял автомобиль. Звуковой сигнал светофора начал захлёбываться и машина пронеслась мимо, мелькнув серебристым корпусом за придорожными кустами. Затылок ныл от боли. К носу тоже было невозможно прикоснуться. На кофте и джинсах следы запёкшейся крови. Под глазом на ощупь я чувствовал огромную гематому. Ужасно болели ребра слева под сердцем и ко всему дикое похмелье. Очень хотелось пить. Я вспомнил, как охранники вели меня под руки вниз по винтовой лестнице. Они все допытывались, где мой бумажный браслет, который должен быть на руке у всех посетителей. Похоже, они протащили меня метров пятьсот по улице, не меньше. Потом решили, что это достаточно далеко и скинули на эту лавочку. Сумка тоже была при мне. Валялась на скамейке. Я набрал последнюю мелочь по карманам и доковылял до ларька у остановки. Купил «полторашку» минералки и вернулся обратно на лавочку. Залпом выпил треть бутылки и закурил. Как объяснить всё родителям? – Где был всю ночь? Чем занимался? Куда дел деньги и что с моим лицом? Но для начала нужно как-то добраться до дома… – От этих мыслей, вперемешку с воспоминаниями о вчерашнем вечере, голова шла кругом и пульсировала болью. Память начинала возвращаться. А вместе с ней возвращался и этот долбанный реальный мир, наполненный дерьмом до отказа. Я достал из маленького кармашка джинс розовую таблетку. Положил на ладонь и тут же сжал в кулак. Мимо проходила уже не молодая женщина с уставшим лицом. Она катила коляску, в которой сидела девочка двух-трёх лет. Из-под красного капюшона со смешными ушками вились светлые прядки волос. Пухленькое личико с лёгким румянцем на щёчках и большущие небесно-голубые глаза. Она с интересом таращилась на меня. Потом протянула ручку и пролепетала несколько раз «Бяка!» Женщина окинула меня с головы до ног быстрым оценивающим взглядом. «Да… Дядя курит бяку…» Они прошли мимо. Я смотрел им вслед. Вдруг девочка свесилась из коляски и обернулась. Она ковыряла в носу, поместив туда почти весь палец. С серьёзным, даже хмурым, видом она следила за мной. Я подмигнул. Она вынула пальчик. Игриво улыбнулась и тут же спряталась обратно. Tape Song https://yadi.sk/d/c5ij8_hhZw4En 2014