- К… - Света вздохнула и перевела палец на следующую букву. Осторожно покосилась на отца, лежащего на диване. Отец отложил газету, приподнялся повыше на подушке и взял стакан с чаем. В стакане плавали дольки яблока, отец сложил губы трубочкой, глотнул чай. Света тоже сложила губы трубочкой, выдохнула: - О-о… Отец поставил стакан с чаем на табурет, заглянул в букварь дочери, сидящей на детском стульчике. - Теперь читай обе буквы вместе. Света передвинула палец назад: - К… Отец снова развернул газету, девочка посмотрела на заглавие, увидела знакомые буквы, те самые, которые тщетно пыталась сложить. Подумать только, какое совпадение! Робко сказала: - Папа, у тебя тоже написана буква «К», и тоже большая. И маленькая «о». - Что там у тебя? – снова отложил газету отец. - Птица, как у охотников, - заметила Света. Над диваном висел гобелен с «Охотниками на привале». Один из охотников оживленно что-то рассказывал, а два других слушали.

Он Жена вроде бы рядом, но в то же время где-то еще. Ночью встает, пишет, спрашивает, какое производит впечатление. Пытался вникнуть, ничего не понял. Однажды проснулся от какого-то странного шелеста. Открыл глаза – ахнул! Крылья у нее выросли. Решил срочно приземлить, чтобы не улетела. Устроил секретарем в ТСЖ. Пусть пишет понятное. Про дом, про двор, про родину. Она Муж заехал за мной после работы и увез в неизвестном направлении. Я надеялась на романтическое свидание, но оказалась на собрании домового комитета. Выбирали секретаря правления. Муж рекомендовал меня. Я смирилась, каждый четверг протоколирую заседания. Деревянными буквами пишу деревянные слова. Тоскую, как на политических ток-шоу. Правленцы что-то делят с криком, неужели родину? Муж, уволь меня отсюда!

Я мечтою ловил уходящие тени… К.Бальмонт Ксения подмечала нелюбовь. Неосознанно, глубинно искала подтверждения привычной модели мира. Вот и сейчас посмотрела в окно и удовлетворенно кивнула: не пришел. И вдруг он появился, маячил у ворот детского сада. Девушка торопливо сказала няне: - Варвара Кузьминична, минутку посмотрите за детьми, пожалуйста! Выбежала на улицу. Однако ее уже никто не ждал. Почему-то вспомнила, как в школе писали сочинение по картинкам в учебнике: хулиган, малыш, которого обидели, и защитник. Сочинения у всех были, как под копирку. Хулиган осознал свое недостойное поведение и перестал хулиганить. Мальчишки подружились и даже создали команду, как у гайдаровского Тимура. Когда Ксения прочитала свою работу у доски, всем стало неловко. У нее хулиган ушел с поля боя поверженный, размазывая кровавые сопли по щекам.

Вы должны думать, как я, - вербует сотрудников директриса дворца культуры. - Только так мы победим культуру. Едва став начальником, встречаешь в зеркале другого человека: выше, значительнее... Настоящий начальник умеет пользоваться главной буквой алфавита так виртуозно, что его высказывания окрашиваются самыми разнообразными оттенками: я... Я! Я!! Я!!! Я!!!! Я!!!!! За истинным начальником нужно записывать каждую фразу, междометия и паузы. Все важно, ничего второстепенного нет. В служебной записке начальнику просят: наинижайше, наипочтительнейше, затаив дыхание, смиренно склонив глупую голову...

В маршрутку вошел молодой человек с охапкой роз, окинул сияющим взглядом пассажиров. Все улыбнулись ему в ответ. - Летит навстречу своему счастью, - одобрительно подумали женщины. - Садитесь, - пригласила старушка и убрала с соседнего сиденья свои авоськи. - Не беспокойтесь ни в коем случае! – сказал юноша, неловко держа одной рукой розовый куст, а второй цепляясь за поручень. – Верните ваши сумочки на место. - Спасибо, - обрадовалась старушка. - Садитесь, мне все равно выходить, - поднялась было женщина с переднего сиденья. - Не торопитесь, пожалуйста! - мужественно отказался молодой человек, подхватывая выскальзывающий букет, покачнулся и приземлился на колени девушки в пирсинге и тату. Девушка вынырнула из телефона, вдохнула благоухание роз – и не столкнула рыцаря со своих колен. Юноша смущенно поднялся и пересел на освободившееся место: - Извините, пожалуйста. - Вы мне не доставили никаких неудобств!

- Выступают Катя Долгова и старшая группа! В зеркале отражалась девчушка в домашнем платьице и маминых туфлях, но Катя внутренним зрением видела девушку в строгом костюме, как у музыкального руководителя Алены Степановны. Она прошла, строго стуча каблуками, к подоконнику, вдохновенно подняла руки и опустила на воображаемые клавиши. Кивнула игрушкам: - И… начали! - По малину в сад пойдем, в сад пойдем… - подхватили кукла, медвежонок и заяц на диване. Хор звучал ровно и слаженно: Солнышко на дворе, А в саду тропинка… Медвежонок вдруг некстати зевнул. - Слава Комов, соберись! – строго сказала Катя. - Я больше не буду, Алена Степановна, - закрыл лапой рот медвежонок. - С третьего куплета, - кивнула Катя. – Как малины наберем, наберем… - Какая Катя красивая! – прошептала кукла. – Почти как я! - И добрая, - похвастался заяц. – Повязала мне бант! Катя погрозила зайцу пальцем, однако он продолжал вертеться.

Хеппи-енд 1. Маленькая Катя приоткрывала глаза, черное пятнышко на желтых занавесках вздрагивало, сдвигалось с места, и занавески, словно бы от волнения, приходили в движение. Днем Катя осмотрела занавески, никакого черного пятна не было. Однако ночью пятно неизменно появлялось и пугало девочку. Катя боялась пошевелиться, даже дыхание задерживала. Желтые занавески с черным пятном остались в Катиной памяти навсегда. 2. Летом в лагере перед сном - страшные рассказки. Про лагерное привидение. Но вспоминаются желтые занавески из детсадовского детства, черное пятно увеличивается, корчит рожи. Занавески тянутся за Катей. Девчонки боятся идти в туалет на улицу, но идут, взвизгивают от каждого куста, выступающего в ночи черным призраком. Дрожащие и хохочущие, возвращаются в домик, ныряют под одеяла. Разгова-а-рива-ют!..

Я зеленую книгу читаю… Антонина Матвеевна смотрела через грязное стекло на улицу. Город за окном тоже казался немытым, с кучами серого снега вдоль обочин дорог. - Ты бы помыла окна, - просила Антонина Матвеевна соседку Свету. - Помою, как потеплеет, - соглашалась женщина. - На улицу хочется, - вздыхала Антонина Матвеевна. Но Света уже сварила геркулесовую кашу, торопилась на работу. - Завтракай, Матвеевна, вечером зайду, - и щелкнул замок в двери. Непонятно, услышала про улицу или нет. У Светы был избирательный слух, что-то слышала, что-то пропускала. Книги, например, перекладывала с верхней полки шкафа на нижнюю, чтобы Матвеевна могла подъехать на кресле-коляске, открыть дверцу, выбрать по желанию и почитать. Антонина Матвеевна пробегала глазами корешки книг, ни на чем не задерживаясь. Русская классика. Зарубежная классика. Все читаное-перечитанное, любимое, но сейчас душа просит иного. «Я зеленую книгу читаю…» - всплыли в памяти чьи-то строчки.

Все-то мы делаем впопыхах, и порой изумительное детское словесное творчество ускользает из памяти, едва коснувшись слуха. Загадки, например, внучки придумывают моментально, особенно Анюта. Пытаюсь заплести их перед занятием в театральной студии, они сопротивляются – хочется побегать в фойе с друзьями. Хотя бы «мальвинку», вздыхаю, загадываю загадки, чтобы отвлечь внимание. Про лампочку, «девицу в темнице, а коса на улице». Они их сто лет знают, но «повелись», прислушиваются, отгадывают, а я собираю волосы в хвост. У Анюты загораются глаза: - Теперь я загадаю! - Ну, давай, - соглашаемся мы с Соней. - Серебристый кувшинчик – что это такое? Мы с Соней предлагаем ответы: лужа, ручеек, речка. Не отгадали. Соня зажмуривается, представляя себе «серебристый кувшинчик»: лимонад! Опять не то. Анюта набирает побольше воздуха и объявляет: - Просто там джинн! Ну, конечно! Волшебный кувшин, потому и серебристый.

ВОЦАРЕНИЕ Батюшку пригласите – помещение освятить. У художественного руководителя второе слово из названия должности изъять, оставить -«художественный», у замдиректора – только «зам». Табличку на двери ДИРЕКТОРА поменять. Буквы написать крупные, чтобы читали и принимали подобающий вид. Прочитал, сделал правильное лицо, позу, соответствующую моменту… Следующий! Второму и третьему выписать премии, способные ребята. Остальным – назначить дополнительные репетиции. От невменяемых – избавиться. КАЛЕНДАРЬ Директор заказала «безлюдный календарь» дворца культуры. Смотришь на фото – и мороз по коже. Ни человечка. Пустые стены. Календарь работал странным образом: особо ответственные сотрудники теряли человеческие характеристики. Убивали взглядом и словом. «Культурных работников» раздражали дети, посещающие студии, зрители… Слово «культура» отвалилось как нежизнеспособное.

Дочь долго верила в сказку. В пятом классе написала последнее письмо Деду Морозу. Это был целый ритуал. Письмо, когда научилась писать, а поначалу только рисунок. Причем не припомню, чтобы послание содержало конкретную просьбу о подарке, это было счастье общения со сказочным, но почти реальным персонажем. Реальным – потому что Дед Мороз присылал ответ, а потом под елкой появлялись новогодние сюрпризы. Дочка просыпалась и сразу бежала к елке. Заглядывала в волшебное гнездышко (однажды случилось такое чудо, и дерево, кстати, не осыпалось, до старого Нового года стояла красавица ель). Тут еще важно рассказать, каким образом почта доставлялась Дедушке. Письмо вручалось игрушкам, чаще всего маленькому медвежонку. Мишку одевали в вязаную кофту, укутывали кукольным одеяльцем, и вместе с письмом привязывали к саночкам. Были у нас такие маленькие саночки, достались по наследству от двоюродной сестры. Санки ставились на подоконник, и папе поручалось открыть форточку в 12 ночи.

- Поговорить не с кем, - жаловалась мать. Дефицит общения в старости становится особенно явным. В юности одиночество почти не ощущается. Из школы возвращаешься в стайке подруг. В институте щебечешь между лекциями с однокурсницами, и столько общих дел, одна подготовка к студвесне чего стоит! Говорить- не переговорить. Любовь, как река. Журчит, переливается. И ты не говоришь даже – поешь. Потом замужество, дети, пеленки, наагукаешься за день так, что язык устанет. А ты все равно: «агу, мой родной!» Сладко. И выражение лица, как у дитя, неосознанно копируешь. Хоть и отрезали пуповину, с ребенком вы – одно целое. Муж рядом, слова любви обтекают тебя, как музыка. Не ночи – симфония. А потом разлетелись все. Дети – в свою жизнь. Некогда им. Язык неповоротливый стал от постоянного молчания. А тут вдруг кто-то ее окликнул. Помогите, пожалуйста. Приготовилась объяснить дорогу, о чем еще спрашивают у незнакомого человека? И сама не заметила, как незнакомец оказался у нее дома.

Почему-то мы, взрослые, всегда торопимся, стараемся всюду успеть. Детям комфортна размеренность, неторопливость в игре и занятиях. Но я думаю: читаем всего раз в неделю, надо бы поучить буквы. Сворачиваю «съедобное-несъедобное», усаживаю детей за букварь. Соня поспешно просит: - Давай ты мне скажешь «сосиска», а я тебе «колбаска». И Аня тоже. Это Сонина финальная фишка, заключительный аккорд. Только что Анюта жаловалась: - Почему ты меня не кормишь? Соня бросала ей мячик с несъедобным, то «машину», то «кошку» – и хохочет! А тут Анютке перепала колбаска, все довольны, даже читают сносно. После выступления девочек в театральной студии собрались большой семьей: дети, родители, бабушки и дедушки. Играем в «Глухой телефон». Соня непременно оказывается ведущей, прохаживается перед игроками, заводит глаза к небу: -Сейчас я придумаю слово… Сейчас придумаю… Придумала! Наклоняется к папе, шепчет ему на ухо заданное слово.

Она писала летучие стихи. Подходила к окну, раскрывала ладони, и стихи летели к нему. Она чувствовала этот вспорх как освобождение. Буквально – легче становилось дышать. Стихи текли рекой. Дождинками по щекам, она слизывала их с губ, привкус строчек ощущался соленым. Когда река станет морем, они вместе поплывут на белом паруснике далеко-далеко, туда, где море сливается с небом. Она побежит по волнам и спасет его, потому что это будет уже роман, их путешествие будет долгим. И где они, реальные, а где герои ее романа, где ее слезы, а где его? И сны сплетутся в общий сон, прерывистый, как пароходный гудок. Четкий, как стук колес по рельсам. Туманный, как скопление облаков за иллюминатором самолета. Звонкий, как телефонный звонок с емким оправданием – навеяло. В детстве Света была одна и одна. Одна дома и одна в школе.

Сюрпризики - Ну, закрывайте глаза! – у самой Сони глаза блестят, на губах загадочная улыбка. – Не подглядывай! Хаска, не поворачивайся! Сейчас-сейчас… А вот у меня что! Я открываю глаза. Игрушечная собачка по имени Хаска поворачивается, и мы обе ахаем. Еще бы, такой сюприз! Соня извлекла из ранца бусы и тут же их на себя надела. Собственно, и собачка тоже была извлечена из этого же ранца минутой ранее, а теперь заняла место в зрительном зале. Фокусы продолжались. Небольшой с виду ранец оказался на удивление вместительным. Соня достала и водрузила себе на голову корону, на палец – колечко и засияла ярче сверкающей огнями елки. Наконец, в ранце были обнаружены и тут же нам подарены рисунок этой самой елки и конфетка. Рисунком мы с Хаски от души полюбовались, а от конфетки откусили и угостили Соню. Вкусная конфетка! Соня радостно кивнула и сказала: - Это еще не все! Мы с Хаски послушно закрыли глаза, потом открыли и увидели синицу, вырезанную из картона.