- Поговорить не с кем, - жаловалась мать. Дефицит общения в старости становится особенно явным. В юности одиночество почти не ощущается. Из школы возвращаешься в стайке подруг. В институте щебечешь между лекциями с однокурсницами, и столько общих дел, одна подготовка к студвесне чего стоит! Говорить- не переговорить. Любовь, как река. Журчит, переливается. И ты не говоришь даже – поешь. Потом замужество, дети, пеленки, наагукаешься за день так, что язык устанет. А ты все равно: «агу, мой родной!» Сладко. И выражение лица, как у дитя, неосознанно копируешь. Хоть и отрезали пуповину, с ребенком вы – одно целое. Муж рядом, слова любви обтекают тебя, как музыка. Не ночи – симфония. А потом разлетелись все. Дети – в свою жизнь. Некогда им. Язык неповоротливый стал от постоянного молчания. А тут вдруг кто-то ее окликнул. Помогите, пожалуйста. Приготовилась объяснить дорогу, о чем еще спрашивают у незнакомого человека? И сама не заметила, как незнакомец оказался у нее дома. Хотя внутренний голос шептал: не делай этого! Язык не слушался, бормотал невнятно: у меня есть посуда, мне не нужны кастрюли… Очнулась, когда проходимец исчез, выручив за набор кастрюль всю ее пенсию. Как будто знал, что пенсию сегодня получила. А может, и знал. Разговоров об этом происшествии хватило надолго. Рассказывала соседкам. Cоседи все новые, поздороваются и прошмыгнут мимо. А теперь нашлось, что обсудить, слушали и сочувствовали. Все-таки не рядовой случай. Рассказала дочери, вместе написали заявление в милицию. Давала показания. Преступника не нашли, к сожалению, видимо, мать оказалась единственной, у кого хватило духу заявить в правоохранительные органы. Зато дети стали звонить, спрашивать, как прошел день. И слушать в подробностях, чтобы ей не вздумалось снова поддаться обаянию мошенника.