приеду к тебе, как придет весна. у вас зеленей трава! от мыслей шальных голова тесна и всякий закат кровав. все козыри вышли, но стоит свеч поставить судьбу на кон, багряный закат превратив в рассвет. иначе-то жить на кой? а утром толкнуться знакомо в дверь, как есть - запылён, небрит. и шёпот учуять: всегда мне верь! и сам, слышишь, сам не ври...

утренний город пока ещё тихо звучит. речи свои он ведёт не проснувшимся голосом, ждёт, чтобы рты его, так же как прочие полости, улицы, скверы заполнили вновь москвичи. несколько позже проявятся скрежет и визг, глотка надсадится гомоном, разноголосием. рокот вплетёт свой и техника, что вдоль полос снуёт, птицы незримые вклинят свой крик-атавизм. вот уже лижут асфальт языками подошв волны откатные, шарканьем, цоканьем полные. всхлипами ливня, рок-музыкой грома и молнии разнообразится вечер, попавший под дождь. вспенится весело в трюмах питейных шансон, сплин саксофона смешается с пенкой кофейною. взбив тишину, запоёт свою арию фея-ночь, ввергнув тем самым кварталы в короткий транс-сон. с песней рассветной рассыплются солнца лучи, сняв заключённое звуками в ночь перемирие. век не подняв, тяжелы, утром веки как с гирями, город проснувшийся тихо пока что звучит.

салатовый мир стал как лунь седым от вишен, черёмух, слив. и майские грёзы вошли в сады, так входят суда в залив. цветущий сезон открывает счёт, белила зимы украв. а что отберёшь у неё ещё? не с карт же краплёных крап? а в мае с утра щебетанье сплошь, и запах природы нов. снегами сошедшими смыта ложь царивших полгода снов. рассудок проснувшийся снова трезв и чист, и как нож остёр. *** …и лишь на холме одинокий крест – - мой крест. мой колючий тёрн…

9 мая (так уж распорядился Литпортал) в 21.00 состоится 14 тур Турнира поэтов с моим участием. http://www.stihi.ru/tv/turnir2018/14 Мой оппонент - замечательный человек и автор Фёдор Вязигин: http://www.stihi.ru/avtor/slovodeus Милости просим!

рано. наглажен. побрит, умыт. без церемоний чайных, не отвергая тюрьмы, сумы, тихо звеня ключами, честь отдавая цветам зари, в утро шагаю споро. *** а в небесах надо мной парит ворон. всё тот же ворон. *** чёрным полетом своим лихим будто твердит упрямо: все ли за жизнь отмолил грехи? все ли донёс до храма? под небесами не стоит врать, кто-нибудь да услышит. *** вспомнился вдруг мне смешливый грай детских друзей-мальчишек: вон он, смотри. глянь, опять идёт в мёрзлой воде поплавать. это наш местный был идиот - толстый беззлобный Слава. двинем? чего он? и впрямь, чего? и налетели кучей. слёзы да сопли, да тихий вой - мёртвый какой-то, сучий... *** вроде, казалось бы, дань игре, грубой игре мальчишьей... *** ворон, прости, утаил я грех! чёрный, почто молчишь-то? *** след от инверсии воткнут в синь - будто декор на ситце. за самолётом, что было сил, взмыв, улетела птица...

очень крепкая дверь ещё крепче ее засов я напрасно сюда издалёка рулил с утра видно памяти нашей совместной родник засох - весь излился туда где пустынная боль утрат я доверился исподволь теме последних снов - будто что-то друг другу ещё не сказали мы и рванул взяв надежду навеянную весной но увы на двери твоей надпись: прости лимит я пытался баюкать с надеждой своей кулёк да не выжил младенец - прожив лишь полдня погиб... *** будет память моя ещё звать на погост где лёг не отпетый порыв мой дитя средь других могил

утро какое! нет, нет, не тронь! всё, от ветвей до неба, скрыто кружавчатым серебром, как словесами небыль. парк близлежащий - что твой ларец - весь в нитяных узорах. хочется взять их, в руках согреть, жаль, что растают скоро. кроны качают внезапный груз, видно, что им приятна мягкой зимы городская грусть в этой глазури мятной. утром природа спешит продать небу и тучам мглистым сказку, что выткала в ночь вода из пустяков и истин. в сущности, это обычный снег, только промок и склеен, парк без таких покрывал грустней, блёклы без них аллеи. *** утро какое! смотри, смотри! выверни в детство душу - это оттуда столь чистый крик. *** правда? не видишь? ...слушай...

январским утром мороз на свете а вкруг решётки из веток голых такое время не до эстетик тепла одежда да мысли колом спешу и вздута сеть вен яремных добавить прыти - разрыв аорты и то заметил что на тюремный похож немного наш зимний двор-то сегодня вырвусь из-под ареста возьму нахрапом зимы ворота как знать что дале - ведь жизни крест-то кладёт на спины нам свыше кто-то дождаться вот бы порывов вешних тогда быть может свободы голод унять помогут цветы черешни и грозы мая что небо колют *** добрёл до лета - ты жив курилка глядишь и пятки оближет море *** стучится дятлом в моём затылке пульс пониманья: memento mori...

не слышали, видно, об этом ни тихие, блин, ни задиры, столкнёмся ж мы скоро с планетой, с невидимой миру нибирой! астрологи с мимикой бают россии, америке, миру, мол, дескать, сказали им майя – молитесь, летит в нас нибиру! учёные, правда, упётро твердят: мы не видим ни цента! А кто-то и вовсе в четвёртый раз думает стать президентом. а нет бы подумал бы, глядя на башни в сиреневой дымке, огладив налобных семь пядей: ведь лиха хлебну с невидимкой! и впрямь, вдруг, космической ранью, навалится массой и ширью на нашу среду обитанья огромная туша нибирья? все недра накроются тазом. леса погорят и болота. а кто мы без нефти и газа? да просто какие-то кто-то. огнём телевизоры слижет - чем рост вэвэпэ будем двигать? а следом какой-нибудь рыжий захочет не нано, а гига! а так и до смуты не долго от балтики и до сибири! А ну её в каспий, и в волгу, дурную планету нибиру! оставив несъеденным суши - не хочется, ну ни кусочка… попросит набрать ему ксюшу – иди, баллотируйся, дочка…

желтеющий осенью, тучно сглотнув, примолк мой город, готовый: навек уморозить слякоть, раскаявшись, днем этой слякотью горько плакать, глядясь в зазеркалье холодное луж-трюмо. на каждом прохожем - предзимья уже печать. октябрьская мглистая тяжесть легла на плечи. от этой напасти себя кто как может лечит, и чаще всего это средство отнюдь не чай. мерещится мир заоконный больным, чужим, а небо клокастое - будто шпион продажный. подумать о светлом о чём-нибудь страшно даже. неужто ещё продолжается где-то жизнь? ах да, ведь прохожие есть, и печаль несут - на спинах согбенных несут, и на кислых лицах. *** я долго ещё продолжал на природу злиться... *** ...покуда ко мне не пришла... *** ...но не в этом суть!

воздух с утра как в больнице - стерильно чист ешь его пей ли даже ты им лечись запах его амареттен - точь в точь миндаль выпьешь со сна такого - и пьян всегда на приключенья естественно повлечёт эх по-кольцовски влёт раззудись плечо с миром окрестным подружимся в прах и дым хрен ли делить нам кроме своей беды а вот беды-то как раз никому не дам мне самому подруга беда всегда я с ней звеню пятаками своей души можно поплакать с нею и погрешить в койку одну как стемнеет по-свойски лечь *** но и беда не в курсе ...в шкафу - скелет...

дом у шоссе так коряв и крив словно он пьющий леший в челюстях окон побитых крик вылететь не сумевший страшен забора щербатый рот полный чертополоха лик тишины по-библейски строг впору рыдать оглохнув помня о мире что был красив глядя назад в полвека есть лишь картинки таких россий в памяти человеков где заполошно кипела жизнь и на полях и в люльках где в небесах голубых стрижи где сенокос июльский кадры из жизни засыпал снег только вот у дороги маются в сером извечном сне сонмища изб убогих дом перекошенный хмур и сед ловит дырявой крышей будто бы ртом как пацан-сосед с крон переросших вишни

Один раз в год, а чаще - просто трудно, (и этот раз давался нелегко), они встречались в парке возле Трубной, сглотнуть пытаясь твёрдый в горле ком. Им больно говорить, что их так мало: часть большая - лежит в лесах, в полях, часть меньшая - совсем короткой стала, впитала многих - лет преклонных хлябь. Столичная по сотке в трёх стаканах. В четвёртом тоже сто, но сверху хлеб. Цедили по глотку за тех, кто канул в военной и послевоенной мгле. Второй глоток за Родину, конечно, за Сталина, конечно же, глоток. А Шлях Чумацкий - звёздный, бело-млечный давил на них могильною плитой. Настанет вскоре новый месяц пятый. Фонтан забьёт, играя и шаля, в девятый день и мая, и солдата. Один из трёх - обрёл Чумацкий Шлях...

горячечный воздух опять иссушил гортань, а губы как в мир междометий сухой портал. чего мы хотели по-новой с тобой понять? что незачем гнать издыхающего коня? что нечего пить из сухого уже ручья? но матч завершён, и в итоге его - ничья. насыщен озоном был воздух - чрезмерно гроз гремело над нашей поляной стихов и проз. так много «о три» мы вдохнули вдвоём с тобой, что вирус любви был убит, как микроб любой... *** поминки по убиенному - вот мой крест. их не получается справить с тобой и без. *** а всё потому, что останки любви семь лет никак не хотим мы предать, наконец, земле...

Смёрзлись дождинки желаний в большую глыбу, не охватить ни руками её, ни глазом. Искры тепла между нами погасли, либо весь кислород заместился инертным газом... Дерево наше, как утренний алкоголик - мрёт от похмелья и мучается от жажды, так как привычка к напитку «Любви раздолье» нам представляется вещью уже неважной... *** Вроде летим ещё вместе в подлунном небе, след от инверсий в пространстве как будто тёплый. *** Слышишь? А быль не вписалась пока что в небыль! Знаешь! А может, мы жару подбавим в сопла?..

Я на целую зиму усну беспробудно опять. Даже мысли покроются инеем, будто бы пледом, чтоб не думать о яйцах лебяжьих от Зевса и Леды. И о том, сколько было их: три, или может быть пять? Обрасту бородой и усами, седыми уже. А на плечи мои новый год ляжет бременем гнёта дней что будут, и то, если время как следует пнёт их к намечаемым: паводку, грозам, прилёту стрижей. Станет к марту мой мозг, как невеста - невинным, нагим. Всё рифмуя, бесстыдно весна приставать к нему станет. *** Ночи брачные с новой весной я бы пел неустанно! *** ...и до сна теперь ноты коплю, чтоб хватило на гимн...

уже давно сухи мои глаза, и лёд, что на ресницах был, растаял. тайник души, коробочка - пустая. могу, не веришь если, показать. *** всё просто - приворотный порошок из сердца онемением изогнан. хоть память, словно свет карминный в окнах, гласила: а ведь было хорошо! смотри, смотри: навскидку день любой, где были мы растворены друг в друге пока себя не выжгли в чёрный уголь, имеет имя краткое - любовь! *** когда бы не сожжённые мосты, когда б я был могуч, как чёрный сталкер, поймать бы смог в разрухе птичью стайку прошедших дней, чтоб в душу поместить. и этих птиц кормил бы я с руки пшеном времён, в которых пелись гимны о нас двоих. но стали мы другими, и ядом полон корм от нас других. вот потому - от слёз лишь только соль в коробке тайн души моей пустынной. *** чтоб горечь смыть, пусть даже и простыну, уйду бродить в ноябрьский дождь косой...

последней фразы гвоздь в глухую стену вогнан напитка нелюбви испит последний штоф концерта третий акт гардинно скрыли окна хоть незачем скрывать крикливое ничто повоет голося соседский пёс паршивый нет не на пустоту а грубо говоря от удивленья что певцы что так фальшивят затихли и молчат который день подряд *** избежности река закручивает омут о коем ведал всё детерминист Лаплас *** ...и снова телефон... ...и снова голос томный как Ленин в Октябре захватывает власть...

Мог я, конечно же, молча и враз уйти, дверь притворяя под птичий ворчливый гомон, только вот ларчик для слов моих вскрыт и сломан в войнах солёных со взрывами фраз-шутих. Если бы даже с рожденья я был немой, в битвах таких непременно б язык наладил. Молвят: молчание – золото, ну палладий. В случае этом - случай с металлом не мой. *** И, посмотрев как красиво ты спишь-не спишь, век своих дрожь в рукавицах держа ежовых, в утро шагну, не сумев не сказать ни слова, звуком ходьбы разгоняя рассвета тишь…

Ноябрь-подлец устроил всем бойкот, не появившись средь московских улиц. Под ледяным дождём деревья гнулись, когда ноябрь в бега ушёл тайком... Циклон с Балкан дороги замостил крупой холодной манной дребедени - зима закусит этим в день рожденья холодный спирт осеннего "прости"... Мечтал народ, что поболеет всласть, промокнув в грязной водно-снежной каше. Ан, нет, давай работай и не кашляй, забудь про ацетил салицилат! Блистая льдом внезапных перемен стоят дома, деревья и заборы. И непонятно - радость или горе в том, что ноябрь так быстро отгремел. *** Зима и так с прибытком в феврале, и тут сезон осенний кратким вышел. *** Зимы добавил, видно, кто-то свыше! …а не синоптик местный, дуралей...