Вновь яркое солнце! Весна — на дворе! Гуляют девчонка с мальчишкой. Какую забаву найти детворе? И чем же займутся детишки? Вот Аня и Ваня слепили снежки И лихо бросают друг в друга: "Держи вот! Ещё тебе! Этот держи!" — Снежок попадает в подругу. Потом поборолись они на мечах Сосульками с крыши подъезда. Давно уж дружили — и Ваня в сердцах Поддался. За Аней — победа! Ещё накатали снеговика. Откуда же взяться морковке? Опять к козырьку потянулась рука, Вернулась уже с заготовкой. И, как леденцы, с нетерпением есть — Сосульки, конечно, остудят! Он съел уже восемь, а Аня — лишь шесть. Ой, недалеко до простуды! Их дворник метлою прогнал со двора — Бежали, визжали как мыши! Сегодня лишь только, а завтра с утра В сосульки оденутся крыши!

Впервые, как сегодня встал с кровати, Почувствовал: "Я — первооткрыватель!" И стал мне среди сотен прочих лиц Так интересен мир твоих ресниц! Возможно, с виду стал я очень гпуп, Когда изгиб твоих увидел губ. И, кажется, промолвил "Дорогая!...", Когда вот так смотрела не мигая... Ты безупречна: к волоску лёг волосок. Легко шагнула с пятки на носок, И пригласила, и меня накрыл балдёж: Ты в танце соблазнительно ведёшься и ведёшь. Легко и мягко на плечо ложатся волосы, Я погружаюсь в этот бархат голоса, А ты оделась просто и недурно. При всей же угловатости фигуры Ты оказалась удивительно мягка! И так хочу я в роль партнёра вжиться, Когда твоя, как бабочка, рука На крепкое плечо моё ложится. И я, поверь, готов ещё не раз Тонуть в бездонном океане карих глаз! И я ещё бы и ещё бы раз желал С тобой кружиться и затанцевать!

Умирал каждый вечер, чтоб утром ожить. Посчитал, протяну так годик! Из меня по чуть-чуть вытекает жизнь, Да и сон для меня — наркотик. Каждым утром моей голове тяжело, Но лежит впереди дорога. Засыпая, порой, я боюсь одного — Что приму очень много.

Шёл я по полю, траву приминая, Нежно ладоней касались цветки. Ноги шагали, и ноги не знали О положении каждой руки. Мыслями был я далёко отсюда, В поле гулять было мне невпервой. Ноги мои щекотало от зуда Мягких касаний травы луговой. Тянет упасть в неё. Только что толку Влажной земли ароматы вдыхать, Травы срывать, и цветы, как сорока, Смело в своё оперенье втыкать? Вот я нашёл вертолётик кленовый, С бабочкой белой затеял игру, Лёг на расстеленной простыни новой. И, засыпая на ней ввечеру, Вижу, что вновь зажигаются звёзды. Всё затихает в высокой траве. Близким и тёплым становится космос. И отражение звёзд на земле - Жёлтые карлики, красные маки, Отблески все васильковой красы В поле найду, и откроются знаки... Так скоротаю ночные часы. Звёзды цветут, источают свой запах. Ближней из них с наслажденьем коснусь. Кто теперь скажет, что космос не пахнет? Я отхожу ото сна и ко сну.

Оказался сосуд Гигиеи пуст, И змея обвивает другой шест. Годы шли, мир менялся… Навстречу ему Полумесяц был выдвинут и Красный крест. Был в истории также аптечный шар, Ступка, жизни звезда, да и кадуцей, Красный ромб… А евреи и тут спешат С воплощением веры – звездой своей. Так огромен и разнообразен мир, Так велик непохожестью всех людей! Но когда эпидемия правит пир, То народы встают на расправу с ней! Голова, от символики не кружись! Принимаю больничной кровати твердь… Но «Мадонна с младенцем» всегда – жизнь, А старуха с косою – смерть.

Серому небу не по нутру Снег. Покрывают поля поутру Хлопья его. Их так много – уснуть Могут посевы. И самая суть Пахоты чёрной отбелена снегом. Но в кутерьме меж землёю и небом Вижу, качается в белых волнах Чёрная птица о лёгких крылах, Словно лебёдушка и погибает. "Коршуном" белым над нею летает Лютой зимы припозднившийся снег, Не прекращает свой сказочный бег. Только "лебёдушка" вдруг встрепенулась, Сбросила "коршуна", в небо вспорхнула. Вот очертания птицы неточны. В небе растаяла чёрная точка.

В чёрном небе ночном среди тысяч светил Ты восходишь одна прочих краше. Бледный свет пеленой эти звёзды затмил, Что намного мудрее и старше. Я не знаю тебя, но со всею душой Я тебя называю луною. И тобой упоён, опоён до того, Что не станет тебя – я завою! И меня заметёт, затеряет в снегу. Я всего лишь несмелый подснежник! Для тебя я цвету и тепло берегу, И тебе передам эту нежность!

Стремится к пристанищу сна, Спускается луч к изголовью, Легонько касается лба Холодной и бледной ладонью, То прячется, словно в бегах, За чёрным полотнищем шторы. А створки окошка в слезах Небес отражают просторы. Ночная полощется рябь, Глотая последние звёзды. "О тьма, свои чары ослабь, Оставь эти звёздные гнёзда! Луна, свои сети отбрось! В них вязнут пропащие души. Лететь среди них довелось. Прошу, ну хоть раз ты послушай! Уже не уснуть в эту стынь От боли своей бестелесной. Ты когти из памяти вынь, Пожалуйста, будь так любезна!" И я то плыву, то лечу, И светит луна в изголовье, И гладит меня по плечу Холодной и бледной ладонью.

Солнышко лесное, Платье золотое, Сеяло причудливо круги. Шла дорога в горку, Я - по ней упорно, Ноги натирали сапоги. За спиной - поклажа. Что так будоражит? Я не знаю, некого спросить. Ноги мои, ноги! Не свернуть с дороги! Ах, зачем учили вас ходить? Солнце моё, солнце, Ты зачем смеёшься, Смело освещая дальний путь? Услыхал кукушку, Вышел на опушку И присел на травку отдохнуть. А внизу - долина, Речка нитью длинной В зарослях блестела ивняка. И такой прекрасный Вид с горы открылся, Что не поднимается рука Взяться за бумагу Или древко кисти И изобразить такой пейзаж. Горы мои, горы, Дальние просторы, Если я закончу свой пассаж, Примите меня вы, Или вы - менялы, Сгину, как безликий персонаж? Не было ответа... Небо моё, небо, Ну хоть ты ответь на мой вопрос: Где я счастлив буду: В шуме многолюдном Или на рассвете среди рос?

Океан не волновался, Не качался, не плескался, В нём никто не полоскался. Нет беды! Вдруг кораблик появился. Кок по палубе носился. Словно вынырнул кораблик из воды. На носу с биноклем важно Капитан стоял отважный, Окуляр салфеткой влажной протирал. Как ни силился бедняга, как ни бегали салаги, Но никто кусочка суши не видал. А вокруг, сколь было видно, Белобокие дельфины Взбаламутили невинно гладь воды. И на солнце беспрестанно Били радугой фонтаны. Выпускали неустанно их киты. Там, под толщей Океана, Разворачивалась драма: Рыбы в ужасе сбивались в косяки, Их дельфины растерзали, Сверху чайки нападали, Сети в Океан бросали рыбаки. Не завидую несчастным! Океан кирпично-красный Стал тягучим и атласным для руки. В воды солнце погружалось, Судно на волнах качалось... Только наше завершается кино. Просвистел гудок протяжно. Было им совсем не страшно. Чайки, рыбы и дельфины шли на дно. Пусть за всё ответит старший, Эту сказку написавший!

"Мы смерти ждем, как сказочного волка, Но я боюсь, что раньше всех умрет Тот, у кого тревожно-красный рот И на глаза спадающая челка." Осип Мандельштам Жизнь тяжела. Легко сойти с ума. С утра я бодр, а к вечеру - усталый. Так сколько во мне сил ещё осталось? Пешком - на пятый, тянет вниз сума. За день - рукопожатий целый ряд, Привет-пока, и кто-то поцелует... Легко сбегают душевые струи, И лампы электричеством горят... Смерть не идёт. Я продолжаю жить. Я - новый вид. Я - неодолгожитель. Ещё лет пять мне ссудит небожитель, Удавится за деньги мелкий жид.

"Все, что случалось в книжках, случится с нами В городе, где забывают быстрей и легче." Анна Русс Ласковым светом звезда из одной из галактик Быстро пронзала любое пространство и время. Выждать бы! Только на землю уж брошено семя Без применения агропромышленных практик. Гнулись цветы и клялись: "Я тебя не покину!" Места под солнцем так мало, порою до драки! Время пришло, и в большую пустую корзину Падали эти невинные алые маки.

"Медленно и неуверенно Месяц встает над землей. Черные ветки качаются, Пахнет весной и травой." (Георгий Иванов) Быстро и очень уверенно День пролетает за днём. Белые ветви недвижные. С чашкою чая вдвоём Смотрим в окно, словно в озеро: Теплится солнце на дне. С радостью сердце откликнулось, Затрепетало во мне. В прошлое мы не воротимся. День волочиться устал. Мы оказались в заложниках Выбора: или уста Деда Мороза холодные, Или квартиры тепло. Солнцем ли, сердцем ли, лампою Голову мне напекло?

Не отпускай слабеющей руки! Иначе я могу сорваться в пропасть, Которую меж нами провели Родители. Изысканная гордость Вела нас прежде. Мы за нею шли По жизни, но без права ошибаться. Хотелось крикнуть: "Мамочка, прости Мне первый шаг и перестань бояться!" Вот так я шла по жизни без прикрас. Казалось, был вокруг какой-то хаос! Казалось, в этой жизни потерялась, Но вот он ты... И тропочка нашлась! Держи мою вспотевшую ладонь! Держи её во что бы то ни стало! А годы, как столбы. Ты их не тронь И не считай. Свои я не считала.

Крепкий "Картэ Нуар", Утренний поцелуй, Из постели никак не вылезти! Я молю Вас, мадам, Разделите со мной. Одному столько мне не вынести! Бесконечно любить. Эту ночь не забыть, Эти струи горячего душа! Да и можно ль забыть Этот клапанный бит? На повторе сто раз буду слушать. Слушать, как ты грустишь, Многозначно молчишь, Перед сном говоришь: "Доброй ночи!" Благодатная тишь - Не проскочит и мышь. "Я люблю тебя, милая, очень!"

Я ехал домой. Вёз меня поезд. Смотрел за окно - Всё одно! Отошёл от окна - Девушка одна Заваривает лапшу. Я подхожу: - Вижу, хотим одного и того же! - В смысле? - Я завариваю тоже! - Откуда ты? - Я родом из Тольятти!.. Не было на ней худого платья, Не было хорошего на ней. Не была она красивой очень, Не была Ростовою она. За окном мелькала то ли осень, То ли очень рыжая весна. Мы сидели рядом, было дело, Пели, говорили про любовь. Может, это чувство и созрело Из моих прочитанных стихов. Я читал сначала и до точки. Песней лихо вторила она. Не могли уснуть по одиночке. Так и провели бы ночь без сна. Проводница: - Всем спокойной ночи! И я спал, и грел свою мечту. Пусть всё отсечёт умелый зодчий, Если полюбил опять не ту! Карие глаза и зубы - жемчуг, Маечка волнами на груди. - Хочешь - приходи сегодня вечером! Хочешь - никогда не приходи! Если человека слишком много - Рядом с ним не выдержишь и час!

Солнце - прекрасное Божье творение. Жизнь заключается в нём! Пусть будет с нами от Сотворения И даже если умрём! Предки мои - молодые да ранние. Жизнь подошла к концу. Просто Корова была им Матерью, И поклонялись Тельцу, В бой созывали рогами бараньими, Подпоясавшись руном. Братья сражались за трон с братьями, За женщин и за вино. Бог накормил свой народ двумя рыбками. Я не совру вам и впредь... Кто-то в тайгу эту рыбу выбросил - Повеселится медведь! Тихо сознанье заполнила крамола, Зло, что мне так не к лицу: "Если говядина станет мраморной, Вновь поклониться Тельцу?" Я зачал бы детей и взлелеял их, Черпал в них счастье тогда! Но в переходе в мир Водолеевый Их заберёт вода.

Неприступная ты моя! Я цепями был обручён. Прометеем звала меня, Хотя Данко я наречён. Ты приснилась мне в эту ночь, Снизошла со своих вершин, И прогнала сомненья прочь. И свободу я заслужил. Мой свидетель - седой Кавказ! Рассуди нас, сыра земля! Я провёл с нею только час - Навсегда потерял себя! Помню, тихо ко мне вошла, В сердце дверь отперев ключом. И прильнула к душе душа, И уткнулась в моё плечо.