Как ты живёшь на белом свете? – Нет правды для тебя – всё ложь; Коль дождь идёт, его ругнёшь, А солнце светит – не заметишь. Ты не заглядывался в дали; Пришла мечта – прогнал мечту; Не рад ты первому листу, А ветки голы – не печален. Что мозга спрятали отсеки? Что, кроме будней суеты? Ужель родиться можешь ты Ещё и в следующем веке? 1967

Кто-то шепчет: “Зачем тебе жизнь? Что тебе в её жгучем горении? Откажись от неё, откажись. Счастье – миг, остальное – смятение”. Замурованный наглухо в жизнь, Я живу её счастья мгновением. 1967

Может, болен я? Может, это бред? – Мне тепла твоего много-много надо; Я иду по земле и солнцу радуюсь, Я грущу, когда солнца нет. Может, болен я? Может, это бред? Может, вовсе мне солнца не надо? Может, серой тучею обойдусь? Может, это в бреду я выдумал грусть? Может, это в бреду я выдумал радость? Может, вовсе мне солнца не надо? Если так, то болеть мне милей; Нескончаемо бредить лучше, Чтобы видеть за серою тучей Небосвод, глаз твоих голубей. Если так, то болеть мне милей. 1967

Я пальцами сердца тебя изваял, А рук моих пальцы тебя не коснулись. Ты чья-то чужая... И всё же моя. Моя, как засевшая в черепе пуля. 1967

Ты говоришь, что в огромной Вселенной Даже песчинкой человек не значится; Ты говоришь, что мы в Мире мгновенны, Что жизни и смерти – лишь Мира чудачества. Но разве Мир – Рок, отдающий приказ: «Умри, человек» иль «Живи и здравствуй»? Мир мириадами звёздочек-глаз Смеётся, когда я бываю счастлив. Он дышит в тебе и во мне – весь он в нас. Мир – не пространство, в котором пусто. Мир мириадами звёздочек-глаз Плачет, когда мне бывает грустно. 1967

Тебе не смыть слезами всех обид, От них моя душа ещё болит. А чтоб они надолго были в силе, Их горечь твои слёзы присолили. 1966

Ты каждый раз мне пишешь: “Еду”. И очень жду я каждый раз. Но только голубое небо Мне шлёт улыбки твоих глаз. Ты каждый раз мне пишешь: “Еду”. И сердца стук, как стук колёс. Но только солнце шлёт приветы Мне от копны твоих волос. 1965

Молодая стройная берёзка К речке от опушки отошла. На берёзке модная полоска, И головка рыжая мила. Возле речки заблудился ветер. Замерла берёзка, чуть дыша. Оглянулся он, её заметил: «Здравствуй! До чего ж ты хороша». И обвили руки её плечи, Губы грудь исцеловали ей. А у ног заволновалась речка, Лес шумит и шепчет дождь: «Не смей». Разлетелась чудная причёска Языками буйного огня. Ветер ей: «Не бойся. Ты, берёзка, Лучше всех на свете для меня». А она: «Дрожу я не от страха. Я ждала – любовь пришла ко мне». Спала наземь жёлтая рубаха И поплыли серьги по волне. Улетел он. Голенькие плечи Словно просят: «Ну, погрей. Погрей». Рядом строго хмурит брови речка. Лес молчит. И плачет дождь по ней. 1965

Отходит твой поезд. Объятья и слёзы – кому-то. А мне – лишь: «Пиши». И вдруг зазвучали глаза, как колёса вагонов, на ритмах души: «Люблю тебя. Слышишь? Люблю тебя. Слышишь?! Люблю. Не молчи. Не молчи!» Умчался твой поезд. Колёса всё тише стучат... И смолкают в безмолвной ночи. 1965

Я любовь свою нарисовал. А потом вместе мы её стёрли. Остался лишь след… И пустые слова Жмутся комками обидными в горле. 1965

Ты прости-прощай, дом отчий, Не печалься и не сетуй. Ухожу я тёмной ночью На свидание с рассветом. Ухожу. Надёжен мостик Из мечтаний паутины. Ухожу я к ветру в гости И к дождю на именины. Ухожу в леса и горы Песни петь и слушать эхо, Заплетать печаль в узоры, И летать по травам смехом. Ухожу бродить в долины Тишину сбирать в букеты. Отчий дом, прости же сына, Не печалься и не сетуй. 1957

Заманила, завела дальняя сторонушка; Ясный затуманила пеленою взор. Ой, ты грусть-судьба моя, дай разок, как волнышку, Пробежаться по морю во широк простор. Заманила, завела дальняя сторонушка; Разнесла, развеяла песню по ветру. Ой, ты грусть-судьба моя, дай разок, как солнышку, Выйти в небо синее рано поутру. Заманила, завела дальняя сторонушка На гору высокую, бросив на краю. Ой, ты грусть-судьба моя, не испей до донышка, А с размаху выплесни душеньку мою – Капельку на волнышко, капельку на солнышко. 2010

Как будто что-то между строк, Во сне, перед рассветом, Нарисовал себе Мирок, Не ведая пути. Потом еще в какой-то срок Добавил красок в это; Убрал мосток, Чтобы не смог Никто туда войти. В моём раскрашенном Мирке Волшебная погода. Там на забывшейся реке Такой нездешний свет. Но ни вблизи, ни вдалеке Нет сторожа у входа; В моём Мирке, Как в ветерке, И входа даже нет. Но вот однажды пил вино; Да видно, выпил много - И в забытьи открыл окно, Не погасив свечу. И ты влетела... Всё равно Мирок мой не потрогать. Так пей вино И заодно Любуйся не хочу. 2000

Наша жизнь – чудно́е бремя; Бед и радостей чреда. Мы приходим лишь на время, А уходим навсегда. Сколько нег... и сколько боли – Зла с добром лихая смесь. Любопытство наше что ли Нас удерживает “здесь”? Я люблю смотреться в омут, Уходя от суеты; И люблю попить истому Из небесной высоты. Я уже немало по́жил. Любопытным был всегда. Любопытство это всё же Так зовёт меня “туда”. Вроде знаю от знакомых – “Там” нет даже пустоты. Ну, а если “там” есть омут, Да нездешней красоты? Стану я когда нездешним, Ты сглотни свою печаль. Расставаться жаль, конечно. Нам всегда чего-то жаль. Наша жизнь – чудно́е бремя; Бед и радостей чреда. Мы приходим лишь на время, А уходим навсегда. 2000

Как хорошо... Так одиноко... Такой покой... Мой ветхий плот Болтается, не зная срока, Быть может, задом наперёд. На нём лежу глазами в небо – Полумудрец, полупростак – И думаю: разжиться где бы На хлеб, на сало, на табак. Я думаю: о лжи... и чванстве... Любви... мечтах... борьбе за власть... И мысль моя плывёт в пространстве, Собою насладившись всласть. Как хорошо... Так одиноко... Такой покой... Шумит поток... Жужжит пчела... И без пророков Она находит свой цветок. И вдруг подумал: что ж Всевышний, Придумав связь “Цветок-Пчела”, Насотворял и разных хищных? Зачем с Добром наделал Зла?.. Приветно ясень клонит крону; И мчит свободная река... И жить охота по Закону “Цветка-Пчелы – Пчелы-Цветка”. 1999

Засыпает костёр; обгорели поленья, Умирающий жар под золой хороня; Только изредка... вдруг... на призыв дуновенья Откликаются духи огня. Тихо дремлет костёр между жизнью и тленом, Насладясь тишиной и укутавшись в сонь... Может, кто-то придет и положит полено, И разбудит уснувший огонь. 1998

Голубо-серый и немного рдяный, Печальный вечер быстро постарел... Он умирал... И мгла скрывала раны Его сонат, сонетов и новелл. И завтра, тёмно-серый иль багряный, Воздвигнув новый поднебесный храм, Он вновь умрёт. Но боль оставят раны Его симфоний... и поэм... и драм... 1997

Как ты игрив, мой маленький проказник. А вырастешь – и будешь, словно я, Жить, задремав, и в будний день, и в праздник, Нисколько равнодушья не тая. И важен, и мохнат на диво, Ты будешь гордо, с мудрой простотой, Лишь глаз полуоткрыв, поглядывать лениво На бренный мир с чудно́ю суетой. 1997

К 160-летию со дня смерти А.Пушкина Не с верёвкою на шее, Не от красного огня – Нагадала ворожея Смерть от белого коня, Иль от белого мундира, От белёсой головы... В мире этом нету мира, Зло сбывается. Увы. Равнодушные сугробы... Боль с коварством – визави. Против мерзости и злобы – Смерть – оружие любви. Человечки будто свечки – Канделябр – для них уж трон... Серый снег у Чёрной Речки Алой болью окроплён. Что за месть у мудрых бардов? – Сняв с пера прозрачных крыл, Пустоте кавалергарда Вечность взял и подарил. Всюду вьются роем бесы*. Тесен мир, донельзя мал. Нет спасенья от дантесов, И геккерны правят бал. Мира в мире этом нету, Брызжет зло своей виной. Не поэтому ль поэты Так торопятся в иной? __________________________________ *В этой строке использованы слова из стихотворения А.Пушкина «Бесы». 1997

Иду – то солнце надо мной, То ливни, то метели... Зачем же я, такой большой, Живу в тщедушном теле? Его спасаю от нужды, От холода и зноя, Болезней, суеты, вражды И вечного покоя. Зачем, желаньями томим, Живу и цепь мгновений Хочу продлить? Зачем мне дым Тоски и наслаждений? Зачем дурманящая власть Наёмнику момента? – Страх кормит досыта и всласть Царей и президентов. Зачем мне небо и земля, Рай взлётов, ад падений? – Из любопытства?.. Или для Туманных сновидений?.. Я, как трава, как муравей, Живу для размноженья. А быть “левей” или “правей” – Имеет ли значенье? Что – ложь? Что – правда? И зачем? Где истинность ответа? Быть может, лучше быть ничем В волненьях тьмы и света?.. Всё есть во мне – и солнца зной, И ливни, и метели... Зачем же я, такой большой, Живу в тщедушном теле? 1997