Ты мой любимый Будда, Ты словно неизбежность, Простые звуки будто - Рубаи с рифмой нежность. Ты - музыка пространства: Йоханнес, Брамс, Корелли… Ты – синус постоянства На вздыбленном пределе. Ты – влага тонкой льдинки На языке – мгновенья… Ты – парус в поединке С порывом вдохновенья!

Я умею варить суп, Я почищу сама картошку, Поджарить сумею лучок, Соль добавлю, потру моркошку. Я не буду голодной, худой, И гулять допоздна не буду. Пол помою... смотри какой Он блестящий, от солнца – чудо! Я прошу, ты глаза открой, Не молчи, ругай меня, мама, Я послушной буду такой, Дочкой лучшей, как ты мечтала. ... Не волнуйся, спокойно спи, Я сестру никогда не брошу, Мы теперь с ней остались одни, Как две капли с тобою схожи. Режу лук, небесный мой Бог, Что-то снова не видят глаза, Я варю этот суп, кто б помог.. По щеке покатилась слеза..

Я вновь о грустном, Почти заветном, О первозданном, И не заметном. Вдыхаю флёром Твои же ласки, Балет с суфлёром, И без подсказки. На грани где-то, Смешались тени, Так много света, И акварели. Глаза зарницы, Рассвет встречали, Под цвет корицы, Под цвет печали.

Я хотела такое платье… Цвета корочки апельсина, Не идёт...как отрезал – жабье! Кстати, я бы его носила… А потом мы ругались…молча, Каждый думал о своём честном, Не просилась я больше в Сочи, Странно… листья желтеют летом. Мы расстались тихо. Ноль в жесте. Замолчали – потоком тяжесть, Вроде мысли как прежде вместе, Только поднакопилась ярость. Всё ж купила себе я платье Цвета жёлтого апельсина, И висит…если раньше знать бы, Что вот так же цветёт осина. Если б знать…не стала бы в позу, Я бы ручку лишь попросила И блокнот – листочки в стервозу - Цвета дикого апельсина.

Отогрею руки дыханьем, Не целуйся проказник ветер, Не заменишь теперь свиданьем, Этот темнохолодный вечер. Горечь вкуса немятой стыни, Тепло лишь у края камина, Подари букетик полыни, Горько-сладкий запах жасмина. Эхом боли рушится домик, Постучаться некуда утру, Ты готов, сиамский мой котик, Целовать земляную пудру?

Души крестят огнем, каленой стрелой выжигая, Сердце боли не знало такой, слезинкой стекает… И нет сил, прокричать, языком ледяным немея, Даже если умру, приходи ты ко мне поскорее! Я дождусь, и я вымолю встречу только с тобою, Так хочу перейти эту грань за последней чертою. Только ты не греши…. Прошу, перед Господом Богом, Чтобы дал нам с тобою пройти одной лишь дорогой, Я тебя провожу до ворот, до Светлого Рая… Ну, давай помолчим, не рви душу, ее оголяя.

Как удар, сам посуди, Как укус в глаза - На открытости груди Села стрекоза. Брошкой, капелькой росы, Замер плавничок, Словно жалом от осы Впился мой зрачок. Ароматом плыл шафран - Плавил воздух – марь, На траве зрел сарафан, На груди – алтарь!

Откуда звуки водопада? Голубоглаза безмятежность, Откуда появилась нежность И стыд порхает нон легато, И в ласке рук хмельная смежность? Желанье исполняют тубы Струится в колыбели чувство. На грани чистого искусства Ночь одурманивают губы, И лён взметается до буйства. И только звёзды так же немы… Всё - Бах! Все тени верят нотам, Не разобрать ведущий кто там… И аромат глубокой вены Витает в воздухе фаготом.

Каменья – иноки, - века покоя, В них отдыхают молча души-плены От боли, от последнего запоя И от тоски текущей прям из вены. Лишь по ночам под нестерпимым хладом Они вздыхают, глядя на рассветы, Они прошли уже закалку адом И стали преткновением планеты. Где лишь не многим приоткрыта тайна, Не многим жизнь дана как откровенье, Жизнь лишь тогда немножечко реальна, Когда она с оттенком вдохновенья. Когда идёт как свет по крыльям альвов… Все голыши, почувствовав свеченье Безумно расцветают, словно мальвы, Красивые до умопомраченья.

Я, конечно , молчать могу, Слово каждое на вес золота, Если так любовь сберегу От разора и злого шепота. Если каплей своих очей, Я не дам разгореться сомненью. Защищу от замков и ключей И от драм за закрытой дверью. Только помни, любовь - не каприз! Не возможен с ней торг, за то ли я, Как награду вручаю, как приз, Жаль, что звать меня не Виктория.

Не уходи от меня так быстро, Я хочу чтоб ты был любимым, Чтоб узнал, как бьет сердце чисто И родником напился дивным. Не уходи, так мало я сказала Тех слов, которые не смела. И время мне казалось благом, А вот оно не пожалело. Все уровняло, как хотелось Уроки счастья выдавая, А я несмелая любуюсь, Внутри от нежности сгорая А я купаюсь в волнах неги, Когда в объятьях замираю, Всепоглощающее небо Подарком жизни забираю. Я утонула... столько счастья, Наверно столько не бывает, Ты улыбнулся... света капля В душе нектарно чисто тает.

Трясло реторту дома И было не до смеха Гомункулам от грома, От пирового эха. И я кружусь дорожно Как пыль в полоске света – Красиво невозможно, Прям прима из балета! Держусь – всего минута… Жизнь - не земная тайна, Жгутом на сердце смута Вдруг кто-то крикнул… майна! И полетели мушки, Как серебро полушек. Разбитые кормушки И горы безделушек… *Гому́нкул, гому́нкулус (лат. homunculus — человечек)

Я рождена весной! Вода-моя стихия, На лужах под дождём, Люблю писать стихи я...

Меня, Хороните на дереве, И как возможно повыше, Чтоб, очутиться в мареве, К Богам, к небесам поближе. А если сорвусь в капище, То прах по степи развейте, Не нужен покров кладбища, И слез напрасных не лейте. Я степь наряжу цветами, И в тонкий медвяный вереск... Вспомним, как Пикты* летали, И им помогал наш Велес. Путь скорби скрасьте стихами, Случайнозабредших вхожих. Я с ветреным Богом Нави, Готова смущать похожих. Пиктам посвящена одна из баллад Р. Л. Стивенсона «Heather Ale» (дословно: «Вересковый эль») (1890 г.),перевод которой на русский С. Я. Маршака известен под названием «Вересковый мёд»

Я не твоя И мне так легче, Туга петля, Но не калечит. И не горчит, Дыханье чисто, Лишь сон перчит, Волной батиста. Застыла вновь- Надежда в пропасть, Я-не любовь, Я-снова гордость. И сердце в крик, Я - Калевала, Лишь птица пела И клевала …

От бессилья всюду Валуны, щебенка, На полу посуда, Мятая клеенка. Дети каменея, Страхом напитались, Словно не умея, В речке искупались, Словно их топили, А потом достали, -Дети, что пролили Или вы нассали?

Смех в глазах, синева – омут-глубь, Под ресницами бьётся рассвет… Боль-душа – не разменянный рупь, На губах спит улыбковый бред. Хочешь знать, как разводят мосты И почувствовать холодность плит – Дотянись до его красоты, До тепла первозданных палитр. В его мире сплошной звездопад, В нём играет задумчивый альт, Снова па… и опять невпопад, И брусчатка – ревнивый базальт. Вот бы выполнить флип «оттолкнись» И взлететь, и кружить налегке, Только держит сутяжная жизнь И горит родовое пирке. Ничего… всё же вижу я свет, Одолел самоцвет, как Шираз, Я стремлюсь на крутой фиолет, По ночной… с синевой карих глаз.

Вновь молчаньем лечу неврозы, Запиваю водой свой голод, Достаю остриём занозы, По спине узнаю холод. Возвращаю долги, проценты И кричу безысходно…истошь. Я сжимаю в эти моменты Вот – землицы родной, пригоршь.

Ты эту ночь побереги, Она еще не раз встревожит И ноги сильные стреножит, И приподнимет топляки… Предсердья куб – сухой кувшин И не напиться вновь надежде, Здесь водопад струился прежде Кристаллизованной души. А нынче - тёмное бордо, По коридорам изолиний И не идёт на память Плиний, А лишь собака с Бельмондо* Пугают тенью двойники, А мне лишь шаг…лишь чуть до Бога, Какая узкая дорога… Как искажают маяки… Жан-Поль Бельмондо исполнитель главной роли (74-летний пенсионер Шарль) во французском кинофильме (2008) — Человек и его собака.

Трудно. Ракета тега, Душа запущена, Салютом в небо. Безумно. Желанно. Остатки снега, Тают. Никто не помнит, Запахи прошлого лета. Странно. Пряно Капельками Влаги на губах, Поцелуя вина. Не зови, Упрямо. Воля. Свободно, Печально легка, Танцует Бесподобно, Бедная Хлоя.