…Шанли, садись. Я принесла лаваш, Чеснок и брынзу, и кинзы немножко. Да, ешь руками…этакую блажь Позволить азиатам, вроде, можно. Поговорим неспешно под гамбей, Исчезнем плавно под тенями сада. Сойдутся реки Дон и Енисей, В охапке удивительного взгляда. Сквозь щёлки нежных век втекает высь - И вброд душа – горчит в меду калина… Шанли, давай ещё с тобой на бис, Вино сегодня терпко-говорливо.

Я как-то слишком поздно расцвела, Уже и солнце днём почти не грело, Но мне хватило капельки тепла Чтоб засветилось тело. Стеснительно ловлю ресничий блюз, И радуюсь тайком живому взгляду, И почему-то больше не боюсь Быть невозможно смятой. Здесь осени так неизбывна грусть – Прикосновенье губ подобно яду, Я и сама так гибельно тянусь К дыханью рядом.

Здесь запах прелюдий И дышится – вкусь! Здесь люди, как люди – Червлённая Русь! Со вкусом надежды За окнами стынь... А в сердце, как прежде – Бутыль и псалтырь. Калиновым мёдом... Откуда? С небес! Впиваются слёту, Как в душеньку бес, Причуды майолик. Ах, нежный закат! Мы небо намолим Стократ невпопад. Просыплются краски – Охряная зыбь… Белёсые дымки Над пастбищем рыбь – Туманная сырость, Рассветная грусть... По-русски настырно Корячится груздь.

Тигли. Свинец в младенце - Косточки угольком… Рот прорывает сердце - Клыком… До расширенья зала, Вот и пришли… моли! Губы. Далила. Гала. Дали… Всё в отдельности – ливер, Был вчера - человек! Войны. Мороки. Зигер. Омег…

В соавторстве с Валерием Каревым Есть дома чередой булыжною - Коридорного типа камеры, Так пойдём топиться музыкою Под последний аккорд В. Карева. Велимир со небес к нам – троица! Прогремел от души о будущем, Как на крыше дождями звонница Говорит мне о чём-то любяще…

Брат на брата… Твари, твари. По колено ноги в крови По бровиночку дудари Обещаниями нови. Поколенье будет пьяно Но не пижмой, не калиной… Поколенье будет рьяно Раздавать долги карминой А скотинушка не взбрыкнет К голове венок навязан Потащили… брыль не тыкнет – Зиге временно обязан. Послужи, служи, служивый - Убивай своих старушек. Плачет мамка, будешь живый, Но подушкою задушен…

Два дома-волоса вились рядом один около другого. Там дом-шахматы; я задумался. Роща стеклянных тополей сторожила море. Между тем четыре «Чайки № 11» несли по воздуху сеть, в которой сидели купальщики, и положили ее на море. Велимир Хлебников Давай помечтаем о чайках, О трёх волосах, о тополе... Давай по простецки, прям в майках Рванём до границ Акрополя. Зови Велимировый голод: В простенки – простыни зарева! Бурлит водоулами город, Под музыку двинем Карева. О, как возмущаются лица, Как ветки-то больно хвощутся. Несется, горит кобылица - То поле мелькнёт, то рощица. Фонтаны из щурок глазастых Гля, с неба искрят на улицы: Растёт поколенье лобастых, И гнёздами крышит углицы.

Когда скелеты валятся из шкафа; И люстры ходуном, и птиц не счесть - У виселиц такая мода есть... На тонкой шее не хватает шарфа... ...бы снесть. На изумрудной зелени провала Зелёная, зелёная звезда Зелёным вышивала небеса, И голубую землю обнимала... ...от зла.

В. Кареву Бо Я - переводчик с Карева, Идите, всяк кто не вник… Двух слов не связались каверзы От крик до беззвучный крик: У зарева в бледной завязи - Кроваво оскальный рык. Иди ко мне наг- сир- далями - Глаза, как иконов лик! Крылатыми сандаалями По семечкам повилик. По стенам крытым муралями Расстрельно… Ты, что же сник?! Иди, коли ходишь вёснами, В тельняшковых парусах; И задаёшься вопросами О русах и небесах! Шагай, непременно звёздами Полынь, разводя в глазах.

ВДВ гуляет. И что же?! И небо само чуть ниже… Что даже потрогать здесь можно, Какое оно в Париже! Где дамы гуляют в муарах. А наши - босые… Ибо, Нет мусора на тротуарах, Так чисто как дышит нибо!

Сердце-сердце, Не тяни мне спину, Не ломай лопатки до крови… Опалило тонкую осину, Словно свечку в храме подожгли. Словно слышит настроенье струнно И цветёт мелодией огня - Поминально. Чувствует, что нужно Это состоянье для меня. Словно просит у небес за Веру, Столько силы отдавая в лёт… И срывает пламя ветром - ветру- Сердцу, что неправильно живёт.

Не молчи стременная камена, До рассвета меня разбуди: Затоскует над морем сирена, Засаднит невозможно в груди. В ночь ресницы чернее и длиньше, Скулы чётче, глубиннее взор, Ковыряй, Лихо, душу потише - Молча пей горьковатый кагор. И хмелея… целуя мне своды, Не держи золотистый нектар, Орошая цветами свободы Мой блаженно безумнейший дар.

Скверик. Скамеек подкова. Тетрадка и взгляд на коленях. Задумалась, видимо, снова: Плутала в опасных аллеях, Всё взглядом продольным горчила… Откуда принёс невидимку Я даже и не проследила, Летела… Руками в обнимку Прильнула, и знала как будто Родней меня нет на всём свете. Ругали крылатое чудо; Мой ангел, он есть, на планете! Тащили его за руку В июле, в обычном сквере.

Почитай мне свои стихи – Георгины, цветы зла… Мои мысли с тобой тихи, Так бывает когда зола Отдаёт тепло неспеша. Без ожогов возьми в ладонь До чего же ночь хороша… И глазами в рассвет затонь! Баритонит, тонет душа… Мне бы очи свои поберечь: Это лето краснеет в сок! Я берёзой умею течь, Когда счастье на волосок. Почитай мне свои стихи - Георгины, цветы зла… Мои мысли с тобой тихи; Небо в искрах, зола, зола…

Что знаешь ты, бросая мне упрёк? Какие мною пройдены дороги? Как учится неверности урок? Какой проказой съедены мне ноги? Что знаешь ты Про чудо - паруса Живущие по зову: буря, буря?! Где стоны тонут, нежная руса Не прячется отчаянно блефуя… Шалом тебе! Не думай о плохом. Я разбиваю лишь свои колени: Учусь беречь родных и этот дом, И под глазами узнавать паргелий. Что знаешь ты Даруя с барских плеч Свои интеллигентные признанья? Как можно даже в танце тело сжечь, Обречь в позор Очей очарованье… Что знаешь ты О детскости в глазах Что в море разливались в полнолунье? Ты лучше взвесь на каменных весах Моё признанье и моё безумье.

Ноги стали как будто изящнее, Я танцую на цыпочках рок: Раз, два, три… раз, два, солнце палящее, Раз, два, три… тополиновый смог. Посмотри, платье – белое – белое, Всё повыцвело, чуть с зелена, И серёжки полопались спелые... Ах, сатиново рвёт синева! Разведи, растанцуй и услышь меня, И пусть бёдра колышатся в такт, Пусть завидуют те, кто над крышами Рассыпает священный табак. Я иду по брусчаточке – лестнице, Босоножки в руке, забытьё… Этот вечер, конечно же, женится - И раскрасит в колечки литьё!

Все тихо Крик электрички Стук колодок и вздохи ветра Тишина и Нехватка спичек Метра

И не приноси орхидеи к одру, Ты их дарить не умел. И роз не носи, когда я помру, Зачем?! И не прикасайся прилюдно к лицу, Которое не ласкал. Доверь проводить до ворот гонцу, В гасал. Пусть голос сорвётся горячей струной И тело долой с пахвей… Пусть он разукрасит синий покой Степей.

Собираю фантики снов: На ладошке – семечек вкус, Я намедни ела арбуз – Свежесть, как у нас на Покров! А вчера, всю ночь, всё о нём Расходилась мыслью в волнах, До чего же сад весь пропах Мятою и яблочным днём! А сегодня вновь перекат… По зелёнке в поле ползком, И война теперь мне - закон, И мешает встать автомат!

Скажи, пережить это как?! Мне сердце своё перешить? Мой свет, впереди только мрак… Как жить? И сколько я выдержу так: На пульсе разорванных вен… Сорваться, уехать в рай, как Гоген. Тащу онемелое вдрызг И руки, не в небушко, - плеть. Ведь нет обездоленных виз. А смерть? Последние туфли не жмут, Не пахнет последний букет, И снят непосильный хомут. Привет!