Я здесь в гробу своём – темно, промозгло, И тесно – не воскреснуть, не взойти… Грызут так смачно в норке колос жёсткий, Полёвки под скупой речитатив. Кипела жизнь по осени в кладовках: Мололи зёрна - в маковый вазон, И семена сушили к голодовке - Зимой не сыщешь сладкий корнишон. Упали пара зёрнышек на поле – Мой брат и я – свобода! Наконец! И пусть ветра развеют нас на воле, Нам завещал свободу сам Отец! Теперь лежу в гробу – темно и сыро, Где брат не ведаю, покоя нет... Здесь грызуны плодятся как-то быстро, А мне сейчас так нужен белый свет! Я в небеса стучусь – вы человечны?! Откройтесь! Есть на этом свете Бог?! С таким трудом рождалось слово "вечность" Как этот тонкий-тонкий стебелёк…

...да, я сыта! Лепестками розы... Не вкусно — пища горчит и затхла. Вчера? Не помню, туман - на завтрак, В обед стихи, а на ужин – слёзы. Такая кухня… Диета? Что ты! Я ж говорю, что такая кухня: Ножи и вилки, стекло хоть ухни – Не переваришь как антрекоты. Сижу, рисую тихонько волны — Припоминаю киты Саади - Привычка, что-то черкать в тетради, Мой чистый лист до глубин заполнен. Вон, прописной иероглиф странный Похож на сорванную подкову... Я улыбнулась, тебе, как слову Припоминая свой крестик хладный. Всё забываю твои прогнозы. Летят ли шумные свиристели? Ты сообщай мне свои метели, И на снегу собирай мимозы. Дари одной, той — с воздушным взглядом, Она умеет хранить подарки, Ей тополиные ветки – сладки, Как небо сереньким журавлятам. Здесь не поймёт меня даже доктор, Такого бреда не счесть здоровьем, Так значит снова не на свободу, Пошла к соседям в палату номер…

Грустит тишина… Раскрывается тихо любовь – Она расцветает тюльпаном желанной весной, И я так несмело ступаю на зыбкую топь – Смущая рассветы, теряя небесный покой. Здесь солнце скрывает лучистость в твоих волосах, И каждая птица поёт в подреберье: "Проснись!" К груди наклоняюсь и чувствую – там небеса, А думала раньше, что небо – предельная высь… Теперь прикасаюсь к ним чаще губами, чем сном, И знаю, где звёзды меняют свой блеск на парчу. Нас в этом столетье с тобой обвенчали венком, А в прошлом и это нам было с тобой ни к чему. Твои небеса, а как будто дарованы мне, И каждый здесь миг умоляю: "Мгновенье, замри!" Пока ты со мной – я живу, я дышу на земле, Но ты улыбнулся: "Моя дорогая Амрит*, Давай разобьём небеса и уложим в паркет, Отпустим на волю и птиц, и несчастных ужей, Давай этим утром устроим с планеты побег – Пусть люди услышат, как бьются секунды в душе…" *Амрит - женское имя, в переводе с санскрита означает "бессмертная".

Даже если ты - ёжик в лесу… Заблудился и чуешь предел, Ешь хвою, и линяешь в росу …Ты не этого точно хотел! Даже если ты шёл по туман, А лежишь на воде — онемел, Точат мысли, и лещик из ран Выедает последнишний мел… Ты держись, на воде, под землёй, Даже если дырища в боку, Жизнь свилась похотливой петлёй Подозрительно давит в зобу... Ты держись, я шепчу как мольбу: Слушай сердце — свой остров Буян. Мы как прежде обманем судьбу, Делай вид, что ты весел и пьян.

Памяти Сергея Щеглова Я всё пытаюсь представить Сержа с его гитарой. Он шутит тихо, он словно ветер - смеётся Алла… А он уставший, а он вчерашний, а он по венам - Своим восторгом, своим мотивом, и пульс – рефреном, Но вот поднялся и скромно вышел куда-то молча… Не взял с собой ни рубля, ни нот, и ни нитки - точно! Да, всё обычно, стоял у пульта - ни с кем не споря: "Держитесь вместе, мои родные, - иду на волю… Свою б раздать мне частичку мира всем на прощанье" - Душа крутила последний вечер как завещанье. Смеялись, слали цветы, улыбки свои девчата, Но замолчала, пропала строчка - обрывком чата. Последний раз закурили вместе - затяг - и в небо, Ты Марисолька – крутись, и будь же его вселенной! Сергей, ты хочешь, сыграют струны и слёзы ветром?! Мы вызываем тебя на бис — включайте ретро…

Не зови, любимый, в день рождения, Я приду негаданно-нежданная. В феврале я чувствую сомнения, И по небу тучи ходят рваные, Но когда проснутся можжевельники, Загляну... Засеребрятся ландыши, Ты исполнишь мне сонату времени, Я смахну слезу от счастья – надо же! А уйду - останется волнение, И на пианино пыль исчерчена. Я приду к тебе, как вдохновение, И, наверно, это будет вечером…

С праздником, мужчины – воины и защитники! Февральский снег и жёстче и сырей – Уже не пух, не покрывало шали. Февральский ветер северных морей Шлифует небом настные скрижали. И пробирает тощие тела, Завязывая в пояса молитвы. Рождённые февральские ветра — История и слава русской битвы. Перекрестили — так заведено, И с Богом шли, не жалуя злодея, И крест несли, который суждено, Какое бы не встретилось им время. Так каждый воин верен февралю! С присягой ли, по доброй светлой воле... Вы только возвращайтесь, помолюсь, Земли моей родной февральской – воины. Февральский снег и жёстче и сырей – Уже не пух, не покрывало шали. Февральский ветер северных морей Шлифует небом настные скрижали.

Оглядываюсь. Ящеркой струюсь, Среди таких же – быстрых, смелых, ловких – Бегу и в дождь, и в снег... Подружка грусть Разменивает счастье на обновки. Спешу, спешу, а ночь сменяет ночь, И шкурка не играет – солнца мало. Я пробовала звёзды истолочь, Я понапрасну небо целовала, Но в каждой незабудке на снегу Вдруг находила солнечные пятна. Куда, зачем бессмысленно бегу За горсточкой бобов среди заката? Не возвратить мгновения. Кружи Асфальтовые па – подмостки, цирки... Ах, как бы распахнуться от души – Так умирают звёзды-половинки.

Я снова про виноград… По лету тоска стрижей. Опять у нас снегопад. Знобит…Земля в неглиже. Зло щиплет судьба за нос Карбидным своим драже. Стынь — мелкой деньгой в разнос, Подножкой на вираже. Такие вот, брат, дела, А ты говоришь мне, свет! У нас тут Сибирь - бела, Теряется в белом след...

Играя в детстве в войнушку, Где каждый в команде – наш! Упал, как умер Андрюшка, И рушился наш блиндаж. Наган потерялся, плохо — В траве не найти теперь. Я ветку ломаю – хоть бы Без лишних уйти потерь. Но кто-то схватил... Пустите! Попалась паршивка, вот! Уууу… тётенька, извините — Андрюшка сипло ревёт. Но где там! В участок сдали — Преступник из первых рук: За веточку нежной тали — Коросту душевных мук. И участковый серьёзно Спросил: что не жалко, нет? Глаза заструились слёзно: Мне нужен был пистолет. Там немцы…( игра - без мела) Но помню, какой азарт! Я ветку сломала белую Я в «немца» целилась – гад! А жизнь - что водица талая… Мне снится тот детский сон Как ветка белая падает А в ней последний патрон… Но больше всего болится За то, что без всяких мук Я ветки ломала…Снятся Их белые слёзы в дыму.

Снег был так розов, был розовым нежно, Как на открытках, на старых, Где занавески, вполне безмятежно, Кружат в мечтаниях странных. Неуловимое время менялось, Портилось, словно погода. За занавеской с судьбой полинялой Сонник забыт отчего-то... Полночью снег? Ах, достать бы свой крестик, Белой покажется копоть. Падает, кружится чёрная бездна И приглашает под локоть... Кажется стихло. Земля розовеет, Утро смывает все страхи. Снежные бабочки крылышки греют, Но оплавляются лапки. Так от тепла человечьего плачут, Тонкие рвутся ботинки. Снег был так розов, и был так прозрачен На старой ломкой открытке…

Ей бы фату белоснежную - Тонко-ажурную грусть, Ей бы туманы безгрешные, Где ничего не вернуть. Ей бы свечение бледное — Мёдом прольётся к тебе. Лунная женщина, верная, Спит на усталом плече. Локоны, свитые с вереском Просто доверились так… Дышит, и сердцу не верится Что попадает в такт...

в стране людей бесконечный гвалт ……………………………….Таня Акимова Холодно. Клюв покраснел, и стоит, трясётся. Слово за слово, и свяжем тебе рубашку: Красные символы с красной строки как гребень, Синим, напишем квадратное небо с грошик, Только охряного нет на уроке этом... Солнце само ты вставай, не прячься за остров. В этом простом фиолетовом мире верно Больше нет голых, дрожащих от ветра, цапель - Все они стали цветными фламинго ночью. Вот и рубашка готова, не плачь как рыба, Только рукав не связала, то счастье, горе? Стой на дрожащих культяпках мой ненаглядный, И не завой как собака: летали, ..дали...

Стихи, они, ведь прут наружу …………………………………..Шанли Ян . Стихи, они, ведь прут наружу Как по весне упрямый лист, Соединяя неба лужу И твой художественный свист. И ты тихонько улыбнувшись На свет упрямого листа Вдруг на листе его напишешь: Я видел жизнь, она – чиста! Такая тайна у России, И у поэтствующих с ней — Душа приходит нежно-синей, От каждой веточки – полней. И это знал поэт Есенин, Об этом Афанасий Фет Писал, как птицы помнят сени, Где им крошили дети хлеб. Такая, в общем, эта доля, Такой у русского досуг: Когда душа полна любовью, Нести её сквозь пальцы рук!

Запела песню девочка, мотив простой: …Родились вместе с ёлочкой, одной весной. Кружились в танце юбочки у нас вдвоём. А нынче, я - снегурочка, давай споём… У ёлочки наряды... Как Вам дед Мороз? Неровным шаром – сердце, челюстная кость, Гирлянды ярко-красные из вен и жил, И, девочка привязана. И ни души... Поёт ещё родимая свечами глаз, Под новый год не спать бы и на этот раз, Ресницы всё ж слипаются, но не прилечь, Верёвка больно врезалась от ног до плеч. «И вот она нарядная…пришла» …пришла, Искрится платье инеем …И тишина. Решила написать отступление, для того, чтобы было понятно от чего я отталкивалась при создании стихотворения. Новый год, таким как мы его знаем: с ёлками, гирляндами, подарками, бокалами шампанского, Дедом Морозом (Санта-Клаусом) и Снегурочкой многие годы и века назад был совершенно другим.

В этом пространстве, где мы все соседи, Ангелы, демоны, боги и ведьмы… Кто-то торгует картошкой с подвала, Кто-то берёт голубятню рогаткой, Кто-то врачует безумие ваткой, Кто-то вторично боится обвала — Помнят, бывало… Здравствуй, сосед: ты, смотри хоть под ноги, В смысле – здоровья и счастья желаю! Слышишь, молва, что доносит людская, Вроде бы: бабы в России как Боги, Бабы - богини! Можно не верить, но знаешь, в итоге, Если появятся где-то проблемы, Сколько б рабы не кричали: мы — немы, К ним приведут и клубки, и дороги, Правы пророки... Да... А мужчина для женщины ангел? Ну, кто же так защитит её, верно? В ком сила света так неимоверна Два сердца чтоб наливались как злаки? Ангелы кстати! Спросите вы: и, причём здесь соседи?! Душу в руках к ним несу умирая, Вывихи лечат цветами герани, Люди простые, согласно примете - Беглого кормят и путника крестят… Так и живём неучтёнными, где мы: Ангелы, демоны, боги и ведьмы…

Мои стихи не трудоемки И не герой совсем я сам .................................... Шанли Ян Мои стихи не трудоёмки, Я их придумывать горазда. Беру, к примеру, свет позёмки И добавляю: жизнь прекрасна. Велико это или скудно, Что так даётся без усилий Сравнить с Сапфо фиалкокудрой Божественность изящных лилий? Я не стыжусь: очередная Слеза слетит на край блокнота, А просто я тебя теряю, А просто очень одиноко. И что мне делать бедолаге?.. Смеётся колкий лунный ветер, Пока черкаю я бумагу, Всё передать, желая трепет…

Если рассорюсь с дождями — Станут чужими, серыми, Словно тугими нервами, И зазвучат там-тамами, И проберутся кодами… Если поссорюсь с ливнями — То разразятся вздохами, Оползнями-потоками, И зазвучат набатами, И закурлычут клиньями. Если рассорюсь с осенью, Лучше молчать об этом вот, Я же крупица-зёрнышко — Лёгкое, с белым крылышком. Вырасту — стану деревом — Деревом с незабудками, С фантиками... Но только, Не притворяйся каменным, Зимнее – ты высокое! Небо моё ты, дивное!

В этом городе башни, колокол, В этом городе – сердце голосом, В этом городе – ночи чёрные, А ещё там рассветы тихие. Это призрачный город башенный - Тонко башенный, тонко свечечный. Там когда-то стояла церковка, А поодаль больница первая... Там гудит земля от наката, Коченеет в мёртвое тело, Там свидетели — лишь деревья. Ветки метят минные тропы. С них кресты нарежут когда-то, Принесут на место расправы Где вцепился в землю до крови Белый снег простынки, халата?