Укрыто патиной времён, В веках забытое начало. И тень блистательных имён, И то, что после с ними стало. Тернистый путь в семь тысяч лет, Не отравил нас превосходством, Как бесталанный Старый Свет, Что бредит неким первородством. Заворожённый сам собой, Слепую мантру повторяя, Он сам "сказитель", сам "герой", Сам невесть что... Себя не зная. P.S. Давно смахнул ли смрада плен, В убожестве своем надменный. Не МЫ, но европейский тлен, Похабства кладезь сокровенный. 25.09.2019.

Немногим боле на часах От не придуманных времён, Где русло прячется в лесах, Не зная карт, примет, имен. Вот так и я, сквозь черноту, До нитей выжатый жарой, Вгрызаясь в эту пустоту, Лианы, мангры, жгучий рой. Я здесь, где вовсе нет снегов, Чужое, дикое ничто, Пристанище чужих богов, Стена лесов, огни плато... Мачете - продолженье рук, Иных не найдено путей, Я сам река, сам виадук, Мне не до страхов и страстей. Мне нужно в Куско, там средь Анд К Вершине Старой есть тропа, Я не злодей, не обскурант, За мной не черная толпа. Путем Конкистов, но не смерть Несут усталые шаги, Пропитанная кровью твердь Не верит мне - Мы не враги. Не дай замкнуть порочный круг, Дозволь квадрант закинуть прочь, Там бьётся сердце, стонет друг, И я прорвусь ему помочь. Я дотащу, хоть в плавь, хоть в брод, Так научил меня народ, И в Крестный ход, и в день невзгод, Я все смогу - Он не умрет. Я не Писарро, не Кортес, Но я пройду пожар древес, Сквозь хляби огненных небес, На обещание метресс От жизни вечной

(Американцы ломятся в Ирак…)2001год. Всех по маме Скво покрыли, Чинганчгук и Виниту, Со тропы топор отрыли, Стали кликать Маниту. Это ж надо, проглядели, То все мы, а тут вдруг нас, И куда, ну, в самом деле, Нет, чтоб в бровь, так прямо в глаз. Чудо – трубкой раскурились, С ней сподручней духов зреть, Пробрало, приободрились – Что спалить, кого стереть! Перья, шкуры приодели, Каждый каждого страшней, В общем Прерии при деле, Все с вигвамов на коней. И пошла косьба – потеха, Рев распаханных смертей, Что ж Вам нынче не до смеха? Сами кликали чертей. Кто средь Вас, кого раздавит, Мне признаться, все одно. Небо видит, Небо правит, Разгребет и это дно.

Туманом тает край земли, Мне не пристать к нему никак, Спаслись ни те - кого спасли, Те – что пропали не за так. Ушли не в призрачном бою, Где грех и судьи, и палач, Погибли, стоя на краю, Закрыв собой и стон, и плачь. Теперь они частичка нас, Живущих бедам вопреки, И Светлый Лик, и Божий Глас, И празднество среди тоски. Остались утренней звездой, В небесном свете куполов, Такою мудрой и седой Под перелив колоколов. ссылка: Храм Василия Блаженного с птичьего полета https://iplogger.com/2AnA25

То была не она, в клочьях рваного сна. Хлещет память – волна, дней ненастных полна. Жизнь безлико – пресна, беспросветна, больна, Тишина не верна, до озноба черна. Мы наелись сполна, хлебосольного дна. Там не наша весна, хворью горькой хмельна. В крик, да в стон имена, не дозваться – стена, Из чужого окна – ни зори, ни рожна. Там луна не ясна, не светла, не бледна. Там душа не слышна, кровь, и та не красна. Ночь глуха и жадна, то грустна, то грешна, Тенью бродит одна, холодна, холодна… Рисунок - Ночь https://iplogger.com/2GjQq5.jpg

Седые, молчаливые грифоны, Цепей пудовых стонет хлад до дрожи, Колени в кровь, все бьют века поклоны, И нет страшней той боли, и дороже. Тому виной ли сонное светило, Иль звезды, что рассыпались нелепо? Тем залпом нам сердца испепелило, Но не заставило сплошь ненавидеть слепо. Фигляр, паяц надменною рукою, Рукой невежды, не оправдан Светом, А ОН с улыбкой сделал шаг к покою, В веках оставшись истинным поэтом. Я всякий раз пытаюсь все исправить, Что киноленту, отмотал бы время, Все истины по правилам расставить, Но не по силам этакое бремя. P.S. Посвящается М.Ю.Лермонтову. ФОТО «Место дуэли М.Ю.Лермонтова» Пятигорск. Подножие горы Машук. https://iplogger.com/2jqz45

Чудесным образом возникшие черты, Из тени полночи, из мрака обрамленья, Из безнадежно – заплутавшей пустоты, До мига этого не знавшие горенья. Я видел их в забытом дивном сне, Я рисовал их на песке рукою, Но лишь теперь пришли они ко мне, Но и теперь, увы, пришли с тоскою.

Пойду туда, где старый парк качает Усталыми ветвями над водой, Где Осень сумасбродная венчает, Огни костров с холодною звездой. Пойду туда, где под ноги ложится, Тоски певец – печальный листопад, Где стаей беспокойною кружится, Багряный шелест, обнажая сад. Пойду туда, где небо робко плачет, Роняя слезы с детской чистотой, Где гладь озер волнения не прячет, Вздыхая тишью, дымкой золотой. Где солнце дланью Божьей расстелило, Пурпурную постель для сонных трав, Рубиновым вином закат пролило, В который раз спектакль доиграв. Р.S. Осенний сон, ни грусти, ни веселья, Унылой пеленой седой туман. Хмельной глоток, магического зелья, Уводит вдаль, в Сентябрьский обман.

Уход ведь тоже выход, право слово, Не знаю, грех ли на дуэли пасть? Увы, не вижу способа иного, Как одолеть усталость и напасть. Вопила тишина, – раздайте роли. Да вот беда, седло на всех одно. Паяц не выйдет в короли, пусть даже тролли, С ним в этом водевили заодно. Фарс только фарс, здесь и король не чище дворни, Шуты, лакеи, пашет глотки злобы плуг. Венец – фанера, из папье – монарши корни, С такими, и стреляться недосуг…

Словно саван, льдом и стужей Ночь без устали ковала, И душа промерзшей лужей, На осколках почивала. Толи зиму коротала, Чуть дыша, сомкнувши веки, Толи попросту устала, Толь взялась пропасть на веке.

Там горизонт дрожащей тенью, Светлы как Лики облака, Меж изумрудной, влажной сенью, Лишь кроткий шелест ветерка. Но все свежее дуновенье, За дикой, девственной стеной, Мне показалось на мгновенье, Прибой вздохнул седой волной. Все реже кущи синь без края, Где океан, где небеса? И только жемчугом играя, Горит песчаная коса. А в раскаленной дымке злата, В безмолвной неге высоты, Царит, не ведая заката, Венец нетленной чистоты. Я пущен в рай, быть может, грежу? Так не бывало наяву. Я задыхаюсь или брежу? Я мертв, иль все еще живу?

Что Вы бродите в этой чужой, незнакомой стране?

Опять вопросов больше, чем ответов, Опять тропу завьюжила метель. Снегурочка с косой, с мешком приветов, Крюком костлявым стелет мне постель. На черной стали ржа гримасой муки, Зеркал, невидимой, обратной стороны, И лезвие ножа сжимают руки, Оскал, багряный снег – и меркнут сны. Р.S. Эпоха пепелища и банкетов, Бывало горе, ты ж раздулась от ума, Но Боже, не давайте ей советов, Она в короне, хоть простите, из дерьма.

В мишуре нарисованных дней, По бокалам тоску разливая, Вереницей погасших огней Тлеет жизнь, пустотой завывая. Только холод саднящих ночей, Мертвый шепот слепого недуга, Слезы воска дрожащих свечей, Да дворняга – февральская вьюга.

Я не знаю, когда все случится, Выйдет срок и поспеет она, Приударит за мной, изловчится, Эта дама привычкам верна. Куртизанка дворца и вертепа, Леди – ночь, королей и бродяг, То глупа, безрассудна, нелепа, То продумает каждый свой шаг. Ей не в силах ответить отказом, Выпьешь всю, как дурного вина. Сквозь века, день за днем, раз за разом, С ложа страсти, встает лишь она. Упиваясь своим совершенством, Пред бессилием хода времен, Над погостом витает с блаженством, Ставя даты под списком имен.

У короля, как водится был шут, Веселый, незатейливый дурак. Любил поесть, поспать, как всякий плут, А женщин, ох, по блуду был мастак. Еще у короля была жена, Игрива, горделива, недурна, Умна, но как бывает неверна. Едва король лишь тронет стремена, И замок околдует тишина, Безродный шут и дочь дворцов – она, Залив разлуку реками вина, Вздыхают то в шелках, то у окна, Монарха все же призвала война. А ну, как в этот год всего одна? Или ж король забыв про ордена, Решит, что славой утомлен сполна, Зовут его балы, дела, страна, И шут в шуты, и в ангелы жена. И что там бьет, куда, когда весна? «Олени», те в любые времена. Уж лучше шутовских волос копна, Чем сквозь венец из темя кривизна.

Я копал свою могилу разными лопатами, Кодеиновым прибоем, маковыми росами. Разбивал озноб стаканом черными закатами, А в бреду гулял по жилам жалами, да косами. Зажигал ночные реки факелами алыми, Рвался, вел струга на волю в океана силище. Умывал усталы веки, водами, да талыми, Все казалось, брел по полю, а пылал в горнилище.

Пойду туда, где старый парк качает Усталыми ветвями над водой, Где Осень сумасбродная венчает, Огни костров с холодною звездой. Пойду туда, где под ноги ложится, Тоски певец – печальный листопад, Где стаей беспокойною кружится, Багряный шелест, обнажая сад. Пойду туда, где небо робко плачет, Роняя слезы с детской чистотой, Где гладь озер волнения не прячет, Вздыхая тишью дымкой золотой. Где солнце дланью Божьей расстелило, Пурпурную постель для сонных трав, Рубиновым вином закат пролило, В который раз спектакль доиграв. Р.S. Осенний сон ни грусти, ни веселья, Унылой пеленой седой туман. Глоток вечернего магического зелья, Тропа в сентябрьский лирический обман.

Перед тем, как шагнуть за черту, В безвозвратную дальнюю даль, Отпущу свою птицу – мечту, Прошепчу, – Мне не страшно, не жаль. И Архангел укажет восход, Той пустынной дорогой тиши, Я пущусь в свой последний поход, Не стыдясь обнаженной души. У подножия вечного сна, На осколках рассыпанных лет, Что увижу, зияние дна? Или праведный ангельский свет? Р.S. Голь согбенная, сытая стать, Мы наги, стоит души воздеть. В должный час пред престолом предстать, Чтоб Господь нас сумел разглядеть.