И было так: тяжёлые минуты Сочились сквозь туман всеобщей смуты, И мрачен был предзимьем внешний мир: Ни снег, ни дождь, ни свет, ни свежий ветер, Не привносили ясность в этот вечер - Неяркий мир был до озноба сир. И на полёт не вдохновляла проза, И, как-то безразлично, без угрозы, Потрескивал полуживой мороз. И голуби тяжёлыми шагами, Как будто наклевавшись впрок, шагали. И медленно к листам склонялся нос. И приглушённо, ропотом из зала, Вуаль тоски на мысли наползала, Природа не ткала свои холсты. И образ, окружённый пеленою, Безобразно белел передо мною, В тумане отчуждения застыв. И, чуя нерешительность стихии, Я мыслей междустрочия шальные, Что руки, распростёр в мольбе немой… И… Ясный лик, улыбки отраженьем Возник, разворошив воображенье, Как образ неизбежности самой! И ночь пришла… И с ней прошло унынье - Природа вдруг расщедрилась на иней, Быть может, уступив немой мольбе. И выпал снег, и, полотном белея, Мир сразу стал на чуточку светлее, И образнее - мысли о тебе!

Иней на крышах, Сил не осталось вовсе - Вымерзли влагой; Стынут деревья, Небо оттенка стали, Ёжатся ели; Рыжее око небес смотрит, не грея; Вот и настал он, конец - Осень седеет…

Но она улыбнулась ласково, Чуть лукаво и в меру ветрено, И взыграли сады красками, И, как будто бы, ненамеренно Здесь лежали ковры мокрые, И стояли стволов остовы, И орали навзрыд вороны, Их вершины избрав рострами. Да, вот так у неё - было ли? - Настроение нехорошее: Пролилось вдруг из глаз, хлынуло Стылой влагою слёз непрошенных. И темнел её лик тучками И промокли насквозь улицы, И не знали уже, лучше ли Эта чистой воды грусть в лице, Чем застывших дерев в инее Серебристое одеяние, И средь хмурости и уныния Громогласные завывания... Но она улыбнулась ласково, Словно вспомнив о чьём мнении, И тотчас… в мире птиц пение - Снова Осень вокруг сказкою.

Я иду по Осени пешком, По песчано-листопадным тропам. Мимо чёрный \"мерин\" мчит галопом, Я - иду. Мне вольно и легко. Так забавно мне теперь идти, Так легко, случайно - как придётся - По ночам дождит, поутру Солнце Прогревает день до двадцати. Словно в детство, столько лет спустя Я пришёл в твои объятья… Впрочем как всегда, Ты - межсезонье, Осень: Октябрявгуст, или Августябрь? Нацедит «Онегинъ» кофейку, Жёлтый, словно Осень, добрый Тёзка подмигнёт онегински-неброско юному, как школьник, старику. Осень… как пути твои странны! Мне протянешь луч на неба просинь. Я люблю тебя, подруга Осень! не седей... хотя бы до весны.

Грёзы Ах, если юность быть могла бы сном! - Дух пробуждался б только лишь с лучом Предвечного грядущего рассвета, Сном безнадежным пусть, но горечь эта Всё ж лучше хладной муки бытия Того, чье сердце, хаос чувств тая, Доселе от рождения на земле Страдает страстью дивною во мгле. Но если грёзы, лишь мечтанья для, Мне суждены, сколь было б для меня Наивно, с необдуманностью детства Искать от жизни Высшего блаженства - Я ликовал в мечтах, когда взирал На солнце - в небе летнем блик играл, И эта живость сердце вновь влекла В пределы сна, и света, и тепла От мира прочь.

Певцы Послал Создатель в мир Певцов, Различных гласом и лицом, Созвучных сердцу и уму, Вновь дабы влечь людей к нему. Был первый юн, пел горячо, Бродил в лесах и вдоль ручьёв, И с лиры струн сном золотым Слетала музыка мечты. Второй был статен, бородат, Он пел на рынках, площадях. Густой и громкий глас певца Все бередил в толпе сердца. Был третий сединой богат, В соборном мраке под орган, Он пел об очищенье слёз - В сердца он покаянье нёс. И шёл повсюду жаркий спор Средь тех, кто им внимал с тех пор, О том, кто лучший из троих - Столь разны были песни их. «Нет лучшего среди троих - Создатель рёк - но есть у них Мощь трёх даров, как три свечи: Пленять, дух укреплять, учить. Все три величием равны, И тот, в ком свет и слух сильны, В них слышит вовсе не раздор, А безупречный стройный хор». AZ 2008 *** *** *** HENRY WADSWORTH LONGFELLOW (1807-1882) THE SINGERS God sent his Singers upon earth With songs of sadness and of mirth, That they might touch the hearts of men, And

Бардак Заслышав в пляске топот ног, Мы поплелись на огонёк И стали под окном - бардак.

Амазонка! Как есть, Амазонка - Верен глаз, и прекрасен расчёт. А Шальная смеётся так звонко - мол, а ну-ка, контрольный вдогонку! - оглянувшись на нас чрез плечо. Легконога, крылата, строптива - Кто ж на ведьму идёт без ножа? - То замрёт, то хохочет игриво, то тряхнёт огневой своей гривой - Глянь-ка, там, между строк... Окру-жай! Вспомним ныне – давно ль оно было? – Словим шельму, отправим в печать, напоив её верною силой, напитавши восторгом нехилым - Станем вместе её приручать! Понапрасну ль растрачены стрелы? Не-эт... божок не промазал... Смотри - Что бессмертным теперь это тело? Отыскать стрелы вне - разве ж дело? Глянь, трепещут в груди... целых три!

тянулось время, словно в котелке унылая смола - со дна налево... и кисть иллюзий, словно мел, в руке, а разум рыщет: Ева? Е-в-а?! ЕВА!!! идешь неспешно и, в который раз!, вовсю расцвечен день твой позолотой, и надо б улыбнуться - прочь заботы! а разум шепчет: вот... уже... сейчас... ворвёшься вихрем, уронив пальто на те часы, что прожиты напрасно, и канут эхом тики в решето, а разум ропщет: как же ты прекрасна в лучах тепла, в сиянии небес, в звенящем блеске! - вне границ овала - и нестерпимо терпок этот блеск, а разум стонет: мало… Мало... МАЛО!!! и срок истёк смолой по древу дня, и, будто свет среди тревог напрасных, волна тепла коснулась и меня... и разум реет: Ave Eva, Здравствуй!

«Пить вино хорошо, если в сердце весна, Если гурия рядом, нежна и страстна. В этом призрачном мире, где тлен и руины, Для забвенья заветная чаша дана.» (с)- Омар Хайям За всяким веселием следует тягостный сплин, Хандра и уныние в крайних своих проявлениях, И Гурией бродит внутри эта страсть нетерпения. Не пьяница вовсе, и ныне не хмелем я пьяный. Я пьян оттого, что на час не калиф, но один - Отравлен, что капли единой вкусивший комар. И прав был, отчасти, мудрейший из мудрых Омар - В веках не забыть мне ни чаши, ни славы Хайяма! Итак : «О Гурии, Хайяме и вине» Bonjour, Мадам!

С благодарностью Екатерине Секретарёвой - за идею и Вдохновение, и дочери Марии - за чудные вкрапления «современного сленга». ;-) Собираясь в дальнюю дорогу, он восстал со стула тяжело, чуть помедлив, грузно влез в седло, и сморгнул, торжественно, но строго. На боку, булатный, но неострый будто лом болтался долгий меч - нелегко очистить от коросты то, что нужно смолоду беречь... Было время, на сенном базаре он лихую удаль изъявлял - нет, мечей не чистил - чистил хари, тостовал во славу короля. И когда во царские палаты прискакал с границы тот гонец - На страну напали супостаты - он и понял: вот же! Наконец! Послужу, за совесть и на славу, Проявлю не «жлобство» - мастерство, Получу награду за исправу… А она? - потерпит, ничего! Решено! - и был он скор на сборы, И она - наивна, но тверда - отпустила, и - почти - без споров: Вот вернётся, мол, и вот тогда Будет свадьба, будет счастья море, Будут зори алы, луг в росе - Но...

Ухом Чутким Всяк, знакомый с алфавитом, Непременно что-то пишет - Сотни сотен строчек сбиты В навороты недостиший: Слёзы, сопли, насморк, кашель, В безобразьях вянет ухо - Взгляд в упор: культура наша Э-эх… «не понос, так золотуха!» У кого-то «жучка сдохла»; там - «сбежало утром ранним молоко» и гарь присохла словно чирей ко гортани; Кто-то «мыслью» растечётся по доске воспоминанья - рьяной «белкой» дико бьётся в колесе «поток сознанья»; Интерес поймать не сложно нет, не Шуткой - в мыслях сухо, А в почёте ритмом ложным мат, «блатняк» и «плясовуха», и «любовные стенанья», про часы, про «губ ворота», про портал «мультиканальный», про «завод с пол-оборота!» Кто желает быть «в народе», жутко бредит вдохновеньем - По сети стадами бродят гигабайты «откровений»… Чей-то «сплин» протяжно стонет, где «цвели сады» однажды - От падений до агоний только шаг. Но… где же жажда - Жажда жить и в чудо верить, покорять сердца и звуки?

На отдельный опус автора Семен Венцимеров: Писец отменный - поэт хреновый! Иль, может, хочет, чего он может? - Из «стихомана» - поносом слово, И слог, и рифма, и образ тоже. И, разбираясь в своём сюжете, Обратной связью смущая воздух, Приняв «Поэта в раздумьях» позу, Я выхожу к вам на сайт в и-нете: \\\\\\\\\\\\\\\"Скажите, люди, Поэт я, или… - Книг двадцать создал у вас под боком! Творю, иль лаю, и мне по силе ль Сердца клевать, иль… трещу сорокой? Я парень славный - почти «из стали», Технолог главный - мне оды пели, Меня в анонсы не раз совали! - Я вдохновенно люб Королеве! Благословлён я на поиск света, Душой владею, и в дружбе - лирик! Скажите ж мне Вы - когда ль не это Достойный повод спеть панегирик?..\\\\\\\\\\\\\\\" В межзвёздных играх звенят эфиры, Любовь мелькает в пространствах где-то, А в это время на Альтаире, На Антаресе поют куплеты, Что сочинили Антарес с Сёмой, Душевно тянут, легко и клево - Им подпевает душой нетёмной, Вы лишь представьте!

…Да: у природы есть свой тихий шарм, и в равновесии его величье! Луна светилась, как воздушный шар, цикады смолкли, смолкли трели птичьи. И в тишине, предчувствием мечты проснулся шёпот - шелест капель в листьях - Пришла пора на бренный мир излиться той славной сказке, где лишь я и ты. И подмигнул смущённо светофор, трамвай случайный, вынырнув из тьмы, под лёгких струй чуть слышный перебор звенел взахлёб, что Ты и Я суть МЫ. Каков «поскрёбыш», этот поздний дождь! И Ты права, едва ль ему по силам - а тот, кто в силах, тоже не громила - войти туда, где ты иного ждёшь. И чёрный зонт заброшен за плечо, И шелест капель навевает что-то, И светофор - вот адская работа - трамвайный вскрик зелёным пресечёт. И бред бредущего исполнится, когда ему при встрече Ты прошепчешь: \\\"Да...\\\"

Озлобли вконец, озверели людишки жалкие, Зависти ржа разъедает мозги застывшие - Ереси всякие в мир проникают, жаркие Речи и споры ведутся - мол, вздорных палками От вольнодумства отучим! Прочь, тени бывшие! Словно в тумане небо! - в дымах недужится, Оловом льются дожди на громады здания, Лес обмельчал и очахлел: ни гриб, ни ягода Ёжику серому боле не нужной пищею - Нищие земли, и жители столь же нищие. Омуты слёз посреди океана знания - Еле видны сквозь мглу и мечеть, и пагода… Отмелей нет, и вода до основ солёная Там, где шумела встарь дубрава зелёная. Сон… просто сон… и едва ль он когда-то сбудется - Лихо отступит, возьмутся и люди за ум ещё - Ёжить в раздумьях мозг и творить будущее, Зная, сколь мир велик, и лишь в зеркале чудище…

Сверкающим лучом взрезая туч подбрюшья, В распахнутый разрез проник свободы свет - Вплетая аромат в зловонное удушье Влетает вольный дух, нарушивших запрет… припев: Бросим печали за левым плечом, К чёрту послав пух и перья - Ковкость металла здесь не при чём: Нет пустоты за дверью, Где ненароком ловили Тепло, Нежность и тягу к Свободе. Если кому-то и не повезло - рвотное внутрь! всё проходит... Бушующий поток, безудержность полёта - в сиянии основ надветренная брешь. Вскипевший кровоток - Свободная охота Врывается в эфир, незримая допрежь… припев: Бросив печали за левым плечом, К чёрту послав пух и перья - Ковкость металла здесь не при чём: Нет пустоты за дверью, Где ненароком ловили Тепло, Нежность и тягу к Свободе. Если на мозг надавил потолок - рвотное внутрь!

«Плох, творящий в неведенье. Дважды плох не ведающий, что творит. Плох втройне, творить не желающий».

не Иванов, и не Невинный, не суть основ, и слог не длинный, не оКольцован, не коварен, не Гений пусть, но не бездарен.

Государству, без претензий на оригинальность... Государство обязанностей. На трибунах ворьё и вороны. У руля рукава и карманы. В регионах под задами троны, Мягки кресла - в иных областях. Здесь не любят незваных гостей - У тебя был намедни в гостях: Сплетни, сроки, работу поправ, Изучал я «премудрость законов», Разных клерков сбивая с ума, Был настойчив, но честен весьма, Низводя их до кучки дерьма, Молча слушая всхлипы и стоны... По «правам гражданина» законы Указали: во всём Шут бесправ. ЗЫ: Спорил не зря я: Помнят УФЭС и ОВИР Серую морду! Буковка к букве - Сложен инструкций канон... Месяц на планы: Выход оплачен: фото ч/б лоскутиком выдано сдачей - Доброй Дороги Путнику!

Для Евы... Чуть промокшая высь наблюдает рассеянным взглядом, Как в осеннем саду светофором прикинулся клён. А по тропкам лесным под шуршащий напев листопада Ты и я, откровенно взахлёб, улыбаясь, идём. Захмелев от себя, добровольно сметя все границы, Мы - теперь уже МЫ - меж корней у ожившей ольхи… Рдеет в кроне листва, и немножко смущённые птицы Наблюдают с ветвей единение древних стихий.