Бардак Заслышав в пляске топот ног, Мы поплелись на огонёк И стали под окном - бардак. Внутри сквозь жуткий лязг и вой Резвился Штраус, словно злой «Три Тли» пилил ансамбль бродяг. Гротескной призрачностью став, Как листьев вальс, что ветру в такт, Мелькал по шторе пляс теней. Звучали рог и скрипки писк, И тени вверх вились и вниз, Легко и лихо дёргаясь на ней. Как худосочных кукол клин, Скелеты медленно брели, Скользили словно, сквозь кадриль. И, сарабандой в пары встав, С визгливым смехом на устах Вершили дикий водевиль. Порой, болванчик заводной, Обняв фантом рукой одной, Зевал - а может, вправду пел. Порой, с усмешкой на лице, Курил сигару на крыльце, Убийственно-нахальный манекен. «Взгляни, любовь моя - я рёк - Вот действо: тлену поперёк Ликует пыль, и смерть лиха». Она ж, услышав скрипки плач, Меня покинув, в дом вошла - Ушла, вступив в приют греха. И тут по струнам фальшь прошла, Канкан умолк, пыль замерла И тени замерли, в тиши паря. И девой, робкой и босой, С плетёной золотом косой, В мир пробралась заря. THE HARLOT\'S HOUSE by: Oscar Wilde We caught the tread of dancing feet, We loitered down the moonlit street, And stopped beneath the harlot\'s house. Inside, above the din and fray, We heard the loud musicians play The \"Treues Liebes Herz\" of Strauss. Like strange mechanical grotesques, Making fantastic arabesques, The shadows raced across the blind. We watched the ghostly dancers spin To sound of horn and violin, Like black leaves wheeling in the wind. Like wire-pulled automatons, Slim silhouetted skeletons Went sidling through the slow quadrille. They took each other by the hand, And danced a stately saraband; Their laughter echoed thin and shrill. Sometimes a clockwork puppet pressed A phantom lover to her breast, Sometimes they seemed to try to sing. Sometimes a horrible marionette Came out, and smoked its cigarette Upon the steps like a live thing. Then, turning to my love, I said, \"The dead are dancing with the dead, The dust is whirling with the dust.\" But she--she heard the violin, And left my side, and entered in: Love passed into the house of lust. Then suddenly the tune went false, The dancers wearied of the waltz, The shadows ceased to wheel and whirl. And down the long and silent street, The dawn, with silver-sandalled feet, Crept like a frightened girl.