Боялся Бога я всегда, Хотя не знал Его ни в детстве, Ни в юношеских лет кокетстве, Ни в раннезрелые года… Друзья хвалились – ерунда – Украсть плоды в чужом поместье Иль обесчестить деву в девстве – В том нет ни страха ни стыда. А мне бахвальство их претило И даже вызывало страх, И краской покрывало тело До колокольчиков в ушах… Видать–то, знает своё дело Мой ангел–страж на небесах.

Синдромом флемингов грешат Не только наркоманы – Мы той уловкой хомячат Грешим в духовном плане. Зверька не стану обвинять – Инстинкты – не изъяны, Я тут хочу о тех сказать, Кто мнит, что бог в кармане. Когда у нас всё в масть идёт И мы – с делами в ногу, Тогда мы соловьём поём, Поигрывая с догом, И лишь когда – "петух клюёт" – Мы – флемингами – к Богу…

Боговідступник Київ–град – Кубло політиканів в рясах І олігархів чорнокасих Перетворився в демонград, Де воцарився ретроград, Для кого люди – біомаса, А влада – каста бізнескласу; Де піп, в святині напрокат, Жирує коштом бізнеспрощі До храмів і печерних мощей; Де владарює кримінал І готівковий номінал; Де Кия град вже не столиця, Бо править ним чужа правиця.

Вернуться на крӯги своя я мечтаю – В утраченный райскими предками быт, Но в освободившийся из–под копыт Врага человека и жителей рая. Вернуться в родные пенаты желаю – В оставленный мной заедающий быт, Избавившись от застарелых обид Домашний очаг на любви созидая. Уже позади отчуждения ночь, Во взглядах уж нет немоты осужденья, Я тоже обиды прогнал свои прочь, Был впрок нам и курс временного леченья… Невмочь лишь себя до конца превозмочь Дабы совершился акт самопрощенья.

Я вашу родину люблю За вишиванки, смáчне сало И за козацкое плясало, За Мрію і за леді Ю… А головне, що вже – не ru, Как и "светило" написáло… Мене – не те щоб ru дістало, Но я – поляк и в Корень зрю. Я и pl, как ru, журю За те, що тут я проживаю… А вашу родину люблю І лиш добра я їй бажаю, Но всеми фибрами души Її погибель відчуваю. http://cn12.nevsedoma.com.ua/video/2012-07/11108-vpechatljajushhee-zrel…

Мне бы солидности немножко И в дом впустить хотя бы кошку, Ещё бы развести цветы И суетности суеты, Уметь варить, хотя б, картошку И петь, хотя бы, под гармошку, Мне бы заимствовать понты И не гнушаться наркоты, Любить смотреть в TV–окошко И брагу пить не понарошку, Желать духовной слепоты И преисподней темноты… Тогда угодным миру стал бы И мемуары не писáл бы.

Ниспровергателей креста Во все эпохи доставало… Так ведь – "на них же нет креста", И это – бесы – означало. И ныне, видно, неспроста Нам "крыши" страстью посрывало И не смущает нагота – Адамоевино начало… На нас ведь тоже нет креста – Его масонство с нас сорвало Рукой развратных суперстар Со спутников TV–каналов… И снял с себя и млад и стар И целомудрий покрывало…

В мечтах – Лили, в любви – Виола И Хелен между строк–услад… Грешу вот тройственной крамолой, Флиртуя с музой наугад; Забросил храмовую школу И превратил квартиру в склад, Храня в ней Библию иконой, Катясь прямой дорогой в ад. А ведь недавно был примером Любимым детям и жене, Служил я правдою и верой, Казалось, правильной стране… То и вернула в кавалеры, Пройдясь разрухой по семье.

Всю жизнь горят мосты за мною, Хотя я их не поджигал, – Ведь я ни с кем не воевал, Питая отвращенье к бою. Хотя я часто отступал, Воюя лишь с самим собою И с уготованной судьбою, Но тыл огню не предавал. Как будто бы само собою Ставало место пустотою, Где мост к прошедшему стоял… И я путь новый начинал. Видать, то делалось рукою Всеуправителя судьбою…

Лили затеяла игру Потоньше операций ГРУ, И это вам не "кошки–мышки" Наивной девушки–глупышки – В игре весь дамский арсенал, Разящий принцев наповал… Увидев платья, сам Версаче От умиления заплачет, Духов тончайший аромат Шанель зачислит в суррогат… Апофеозом эксклюзива – Блондинка в кресле лимузина. Попробуй тут не проиграй И эту жизнь и вечный рай…

Я как–то тут прочёл намедни Стих возмущённого поэта О мысли–утке от науки, – Что остановит ход свой время; Поддакнул сгоряча, мол, – бредни, Связав с "концами света" это, И допускаю, что от скуки Наука "грузит" это бремя. Потом подумал – всё возможно, Ведь нам известно из Писанья, Что этот мир – не бесконечность… И время стало так тревожно, Что сбился ритм его дыханья В предчувствии, что канет в вечность…

Копая небо под собой Совковою лопатой, Вполне доволен был собой И жизнью и зарплатой, Не замечал живых гробов И жалких душ в заплатах, Ни в магазинах – лишь бобов, Ни власти – на солдатах… Лишь на заслуженный покой Уйдя при зрелых лятах, И погрузившись с головой В Писание, что свято, – Узнал о сути жизни той Под властью шестиклятой.

Рифмую рассказ мемуарный Изнанкой мной прожитых лет, По замыслу – не кулуарный, Для избранных только, куплет. Напротив, он фразой нормальной Строки немудрёных стихет, Во тьму нашей жизни банальной Привносит евангельский свет. А строки "высокого штиля" Баллад, песнопений, поэм О лютиках, окнах и шпилях Пусть пишет маститый поэт… А мне бы семь футов под килем И благословенный сюжет…

Не долго музыка играла Бравурный марш и бравый туш Для гордых лицемерных душ, Отвергнувших Творца начала; И даже совесть замолчала И наступила жизни сушь От слов, как высушенных луж, Когда их речь с трибун звучала. Бог не бывает поругаем. То тщетно вновь бузит масон И как в посудной лавке слон Крушит и вновь ниспровергает Всё то, что Бог вложил в Закон И человека ним спасает.

Антихрист всё заимствует у Бога Потом перевернув его вверх дном, Украсив сверху ярким ярлыком, Нам преподносит, как хозяин, строго; Как бывший ангел, будучи знаком Со светом истины Божественного слога, Теперь противником людей и Бога, Всё представляет лживым языком; Превозносясь и представляясь богом И мнясь непревзойдённым знатоком Всего и вся, такого и сякого, Он тварным ограниченным умом Способен лишь, наезженным путём, Трагедию на фарс менять убого.

Нема ніяких перемін під сонцем – Ісус Христос той самий назавжди; Йому належить золото і стронцій, І плоть, і кров, і води, і сади; В Його руках всі долі, як чєрвонци, Святі суди і бич полинь–звізди… І з цим ніяк не змиряться масонці І прагнуть Господа з Землі змести… Не знаю як там, де зорять квазари, А от під сонцем – люди, як сліпі, – Не відрізняють храмів від базарів, Як кроманьйонці, древні і тупі, Сповідують – що скажуть комісари, Колись – червоні, нині – голубі…

Ось двадцять вуйок–мільйонерів – Рабів розваги мільярдерів, Обстрілюють м’ячем ворота, Захищені мордоворотом. Раніше це вважалось спортом Любительської спорткогорти; Тепер це бізнесавантюра І релігійна субкультура. Колись це називалось грою, Улюбленою дітворою; Тепер це гра трансфермільйонів На користь бізнесфармазонів І кістка втіхи для убожищ – Любителів вина й видовищ.

Її очей ласкава голубінь Мені ночами не дає заснути І вабить вдень, як з мосту в них пірнути, Їх чиста діамантова глибінь. Хоча б про це не здогадався Він І не навів нестерпної покути — Очей її навічно не забути, Коли життя це скаже вже — амінь. Достатньо з мене нинішньої муки, — Коли ступаю на єдиний міст З подвійним страхом — стріти їх-не стріти... Скоріше б вже скінчився глузду піст І час моєї з розумом розлуки, Щоб через зір заміжньої не скніти...

Вновь между небом и землёй, По непонятной мне причине, Томлюсь душой из-за кручины — Какой жить дальше стороной?.. Толь той земной, где пир горой В цвету сирени и рябины И в золоте волос дивчины, Что воплотившейся мечтой... Иль небом — всех причин причиной, Врождённой по нему тоской И юношескою мечтой, Манящим к ангельским вершинам... Томлюсь очередной весной Вновь между небом и землёй...

Геймужики, ви — мудаки І сексуальні егоїсти, А не індивідуалісти І не ньюгендерні зразки. Ви просто хворі маняки І психіки аномалісти... Вам просто треба з себе злізти І глянути — ви — не жінки... Бо жінка це прекрасна стать — Її так сóлодко кохати І всю приємно цілувати І дихати солóдко в такт... Бо це святий природний акт! А ви, як мавпи волохаті...