Опомнитесь, братья славяне, На гребне гибридной войны, Вас ложными делят фронтами Халдейской ехидны сыны, Рассеянные между вами, Чтоб "ездить" на вашем горбу, Заб(и)ывшие Бога делами И любящие лишь мошну. Им надо лишь ваши ресурсы И власть, чтобы вас истребить, Поэтому войны по сути – Чтоб властвовать – нужно делить. Елейничая в псевдонимах, Шаломовы, мендели, -раух, Суть волки в овечьих мундирах, Разносят славян в пух и прах…

Кагал разыгрывает фарс По укрощению строптивца, Хоть, как ему, команда – фасс! Дана всем действующим лицам. … когда они порвут всех нас, их всех заставят застрелиться…

* * * "Финита ля комедия?.." Ошиблись хулиганы… Я начал лишь вступление Для вечного романа. * * * Шанують ортодокси, більше ніж Христа, Старозавітні замороки і свята; В пошані дуже Маккавея і Ілля І по-язичницьки освячені зілля, І за співзвучністю освячують ще й мак, Тоді як "молот" означає те Маккаб(і). * * * Ушло в небытие полно "бессмертных" И канул в Лету вождь – "живее всех живых", Но к этим идолам на площадях привык, И забывает о Воскресшем, смертный… * * * Позбавив школу впливу Церкви І тішиться масон–законник… Ой стане смутно після смерті, Коли гукне останній дзвоник… * * * Я из лесу вышел и в лес я вернулся, Пространствовав жизнью на круги своя, И в этом лесу я, молясь, ужаснулся, Осмыслив бессмысленность, вне, бытия. * * * Як числа допотопних дат, Як сніг, що завжди тане, Як бусурманський каганат, Як цвіт, що врешті в'яне, Так український паханат, Як дим, у безвість кане. * * * Молився дід під вечір свято, Щоб Сущий вже змінив характер, Щоб на дівок не задивляти

* * * Послушай, всяк сущий – так мало живущий, Дожить не могущий, хотя бы, до ста – Ты жизнь сокращаешь попраньем Инструкций, Для жизни написанных кровью Христа. * * * В житті, як у пеклі, шукаємо винних – Якийсь дисидент, декадент, президент… Самі ж – Заповіт розтоптали, як свині, І дудлимо брагу щоніч і щодень. * * * Христа не приемлет дремучий Восток, – Языческих вед недреманное око, Преследующий христианство жестоко, Поставив резню христиан на поток. * * * Ликует Европа до коликов в жопе – Свободного секса развратнейший дом… Такой прецедент уже был по потопе, Когда ликовал точно так же Содом… * * * Смотрю и дивлюсь я вам, люд православный, – Как долго вы можете в позе стоять – Годами поддерживать Рим достославный, А днями – языческий Рим прославлять. * * * Ньюарианской ересью слащавой И злобной клеветой на христиан, Евангелие извратил, как дьявол, Мас

Пусть каждый день, как Новогодний, Ответом выдумкам — "концам", Объятым страхами сердцам, Приносит вечный мир Господний!

Не дежавю и не мираж, но что–то было, что дважды, словно в перефраз, реальность вбило, и душу, ставшую в вираж, весьма смутило… Когда случилось первый раз – страну трусило, чрез три седмицы лет, как раз, днесь повторилось… Теперь весь мир ждёт крах за раж – Христа на мыло!.. И это весь мой вам рассказ. Теперь – за Дело… Октябрь 2012.

Не дежавю, не миражом реальность Смутила дважды, исказив мне я Какой–то призрачностью бытия, Похожей на гнетущую банальность. Впервые пережил такую странность Перед развалом культа богоЯ Атеистического жития В стране, оставившей нам бедность в данность. По трём седминам лет, начавшим счёт От первого гнетущего примера, Сегодня пережил такой же гнёт… Теперь ведь в мире жития манеры Не в пользу культа, что душе несёт Спасительную длагодать по вере…

Поверь, Лили, я виноват не больше Чем дворник за опавшую листву, За годы, мне покрывшие главу Ноябрьской серебряной порошей. Пойми, Лили, нам было б вдвое горьше Переживать здесь грубую молву, Живья в неравном браке наяву, Чем жить в сонетах – языком потоньше. Прости, Лили, что я лишь душу рву Тебе любовью письменнозаочной И прирекаю к жизни одиночной. Прощай, Лили, а то я зареву… И чтобы не грешить в любви побочной – Прощаюсь наяву сонетной точкой.

Куда податься бедному хохлу От братских удушающих объятий?.. Рвануть к своим в Приморскую тайгу?.. Боюсь, задушит Мишка косолапый. На "дикий Запад" тоже не могу, Хотя своих там – хоть греби лопатой, – Там же ЕС в пожизненном долгу Задушит общеевропейской лапой. Не плохо бы жилось в своём Крыму, Но брат и там хозяином лохматым… А может к батьке – пажем на дому… Він може вусами залоскотати… Рвану я, мабуть, знову у корчму Горілкою це горе заливати…

Вчера на поэтической орбите Раздвоилась попутчица Луна… И вы её на небе не ищите – Плутовка виртуальная она. Теперь на поэтической орбите Стоит таинственная тишина… Купаются в двуярком Лунном Свете, Кричавшие вчера: Луна – черна! Я очень рад такой метаморфозе, Ведь думал, что Луна, утратив Свет, Прочь улетела… иль почила в Бозе… Я получаю вновь её привет И с ироничнопародийной позы И с карамельномилой, как шербет.

Какой там бог и где тот ад? – Всё это выдумки ежат… Поэтому – служи кумирам, Божись – и завладеешь миром… Воскресный день – чтоб торговать И поругать отца и мать… И можно жить кровавым пиром, Дружить в кровати с другом Пьером… Не грех – страну разворовать, Публично ближним нагло врать, И спать с женой коллеги Верой, И завладеть его карьерой – Сказал безумный сам в себе И вынес приговор судьбе.

Ушёл Поэт отнюдь не добровольно Из творческой всепишущей страны, Но получив пинок от стороны, Трактующей поэтику футбольно. До глубины души обиднобольно От звона наступившей тишины, И что погас здесь даже Свет Луны, Где раньше было солнечнопривольно. Надеюсь, хоть под ником Брюса Бонда Иль киносупермена Джеймса Ли, Поэт завёл аккаунт здесь гонконгом И затаился рядом анакондой… А в именах я не напутал ли?.. Плевать… то, всё равно, нули…

Душа привязана ко сладкомнимому, то, что заказано, неисполнимое; что златоглавою влечёт храминою, годами младною да златсрединною… Коли бы душенька стремилась к Боженьке, как к сладострастию, со всей–то ноженьки… Давно бы кущами гуляла райскими.

Не розумію я людей, Котрі при очевидній шкоді, Що завдається їх природі, Живуть рабами злих ідей. Не розумію я людей, Котрі при внутрішній вимові Дарують квіти, в знак любові, Убитих руж чи орхідей. Себе я теж не розумію, Чому я теж, як плоті раб, Дивлюсь в чужу оранжерею Душею – лебідьщукарак, І проти Волі я волію Зірвати в ній собі лілею.

Що скиглите? – це ж комунізм у дії, Як визначив це фармазон–прораб, – Що комунізм, це повна влада Рад І плюс електрика по всій країні. Тепер скажіть – хіба тепер не так, Хіба бракує з цього щось на ділі?.. Хіба що.., між ділами, ейфорії, Як у батьків, що танцювали на хрестах… Тоді ступіть на той його етап, Що той прораб будує вже в Європі, Почавши знову з танців на хрестах, Змінивши владу Рад на Раду влад, З прицілом на новий глобальний лад – Всемирный коммунизм при голой жопе – United States of the World…

Открытым рифмованным текстом О жизни пишу, как молюсь, Хотя не впадал я ни в детство, Ни с музами в брачный союз. Отверг я все девять чад Зевса В лице покровительниц–муз, Обрёк их на вечное девство, Презрев их мифический вкус. Ведь я вдохновляюсь натурой Земною, но ангельской суть, И строк своей литературы Не вью, как мифический плут, Хотя эти Зевсовы дуры Меня из засады пасут.

Ты в этой жизни – молодцом И звёзды с неба – с лёту?.. Не тщись считаться мудрецом – Не та система счёта. Пока не стал перед Творцом С итоговым отчётом, – Не тщись здесь слыть святым отцом – Не тот формат почёта. Ведь ты не числился средь Пап, Не ты придумал школу, Не торил на Сибирь этап В антихристову пору… Ты только нагрешить мастак Грехов большую гору.

Потеряв в день рождения мать, Стал я внутренне анахоретом, Не затем чтоб по ней тосковать (Истоскован мотаньем по свету) – Потянуло отшельником стать, В этом мире, почти что, отпетом, Чтоб в тиши мемуары писáть, Под диктовку небес, о Заветах. Потому я люблю размышлять В тишине по утрам на рассвете, Когда солнце, как бравый солдат, По Уставу, что движет планеты, Заступает на вахту и светом Ретранслирует с неба диктант.

Есть у меня одна невеста, Которой я не изменял С тех пор, как стала мне известна И сердцем с радостью приял. Она известна повсеместно, И кто её, как я, узнал Проводит жизнь с ней интересно И познаёт исток начал; И каждый первый день недели Спешит на праздник с нею встреч, Где, как в святительской купели, Смывает грех с души и плеч, Чтоб, как младенец в колыбели, На отдых в вечности прилечь.