Нынче-то на Севере лето. Ковыли метут воздух с юга. Вскочит в тундре девка до света: Не видать ли милого друга? Позабыта зимняя темень, Солнце вкруг да около ходит. Стелются по ягелю тени. Это, видимо, к непогоде. Но слеза не стОит водицы - На Большой Земле его корни. Радость-то была как синица, А разлука - как ворон черный. Нынче-то на Севере - лето. Лишь тревожат сердце туманы. Не видать ли милого? Нету... Что ж, опять завтра встану рано.

Все это - мышиная возня В картонной коробке из-под денег; Все эти несостоятельные начинания, Откровения, доводящие до отчаянья, Промасленные газетки с запашком рыбки, Частные пивоваренки и соевые вареники, Саммиты и консилиумы, Белый прах невеликих идей людей... Борьба мух уже по хоботок в варенье; Слабеющими лапками - за мягкое. Непроизвольные извержения неоимпериализма, Составляющие... - Опьять обмаралси! - кричит укоризненная сиделка С грелкой под узловатой мышкой. Опять ничья На просторном картонном поле Обычного мира серой пустой коробки, Даром что из-под денег.

А в кадре, кажется, чего-то не хватает; Пусть не хватает, ведь не в этом суть. Все люди летом тают и стекают, Но каждый в курсе: лето - это путь. Язык собаки тщетно ловит ветер В надежде на прохладную струю. День, очевидно, будет так же светел, Как светел будет следующий июль. Рыдает кондиционер Прохладной мутною слезой. Мир переполнен свыше мер Потенциальною грозой.

На голове Земли - отстой; Растрепана прическа. Седой узбек с мотокосой Собой являет Босха. Вперед себя он: вжик-повжик - И нет младого древа. И мнет, и рушит, и крушит Направо и налево... Лев Николаич Гумилев Описывал нам то же: Мир оказался не готов К пассионарной роже. И мы сникаем полосой, Подрубленные в корне. Идет узбек с мотокосой. Спокойный. Чуждый. Черный.

Потороплюсь, чтоб не пропало утро. Мне будущее видится так смутно, — Я отвлечен: кусает за ноги меня Пес дня.

Как ясно видно Каждое волоконце На ручке грабель!

Желтый запах песка. На ладошке - кудрявая стружка. За широкой рекой Далеко низкий берег видать. В золотых небесах Запоздалая звездочка мушкой Все не может никак, Наглядевшись, отправиться спать. Знобкий сумерк сеней, И наощупь - с водою кадушка. Постоять на крыльце, Ощущая босою пятой, Как сдвигается мир Относительно звездочки-мушки, И как с тем на него Надвигается светоч дневной.

Вздымать сандаловые пясти, Парить то рыбой, то водой, Осознавая, что и счастье - Не есть ни радость, ни покой. Шуметь в ветрах обширной кроной, Опустошать землею дождь... И стать чуть выше, на полтона, И в правду верить, словно в ложь.

Семимильными шагами По спине моей души шагает май. Месяц, вывернись рогами, Что там есть в твоем кармане, - вынимай! Заковыристое завтра, Ты свернись в моей груди и не вставай. В этом мире все не правда, И не сила, и не право, и - не рай.

Синева на дне стакана, Лунной ванны синева, Что выплевывает рьяно Очень горькие слова. Под присыпкой звездной соли, С обезжизненной губой, Ночь разделана как кролик, Согласившийся с судьбой.

Как убийцевы глаза зима. Не помогут тормоза, - зима. Коли лето далеко - зима. Заморозила окно зима. Далеко теперь мой друг, зима! Вкруг него полярный круг, зима. Хоть пурга, хоть не пурга, зима, Вкруг него снега, снега, - зима. Спит далекий материк. Зима. Чукча режет белый клык. Зима. Не кусай за щеки нас, зима, Не дави нам слез из глаз, зима! Ходит, ходит по окну зима, Манит нас в свою страну зима. Засыпай, - приснится что? Зима. Белая она зато, зима...

В небе кажутся чайки, Быстрокрылые птицы любви... Зови, не зови - А на помощь себя не дозваться. Волны, шустрые братцы Мои Раскачать корабли Так горазды, Как оштилить горазды и сердце Мое. Мумие моих чувств, Мой экстракт ненадежного мира, Диффузирует с вещным. Но вечным Было Слово по Имени Бог, Есть и будет вовеки веков. Хвала Властелину Времен!

В двух шагах есть весна, это да, но... Не уходит так просто зима: Мерный шаг ледяных великанов В землю втаптывает дома. Губы холодом жжет, будто жаром, Только хочешь, не хочешь, - дыши. Иссякаемой струйкою пара Истекает тепло из души. Поседели от страха березы, Обескровленные к февралю. А ведь чу! слышен запах мимозы, Что тебе я вот-вот подарю. Расплывается след великана Будто скверный изломанный сон. Исцеляется всякая рана, Но порой все ж тревожит - потом.

На сопку. Небо чуть ближе станет. Плывем, как в обмороке, в тумане. Порою мнится, что это снится, Но не проснуться, не разбудиться. Кедрач корявый корою плачет, А это - лето, а это значит, - На сопку. Небо чуть ближе станет, Не испугает, и не обманет.

Вот и кончилась белая сучка зима. Ветер гложет кровавые пальцы дождя, За которым уже исчезает корма Моего сумасшедшего корабля. Тот, что светлым прослыл, тот, что был серебрист, Темным ликом рублевским качает в окне. Он, давно утерявший последний свой лист, Ртом кривым и коричннвым скалится мне... Откатило, отхлынуло. Всплыли глаза. Я воспрял с отпечатком стола на челе. Как в рассветном бреду, окон стеклами за Дождь декабрьский труп снега волок по земле. Что ж, и в этом гармония, братцы-друзья, Видеть вещую явь или явные сны. Это знанье не стоило мне ни рубля, На челе от стола лишь две-три полосы.

Над нашею частью планеты Никак не займется зима. Ноябрь - измышления это Хромого на мысли ума. Над нашею долею суши Не хочет, а падает снег. Мерещатся заячьи уши И с бородой человек. Он дарит и дарит подарки Всем детям огромной земли; Бенгальские дочери сварки Сверкнут в новогодней дали... Вода в атмосфере витает. Все волгло - суши не суши, - Но снег терпеливо не тает Над нашею частью души.

Тепло и сыро внутри и снаружи, И ветер рябит чуть подмерзшие лужи. А снег испарился - ни сна, ни следа. Но в облаке мерзнет другая вода. Доверчиым пеплом к землице прижмется, - И белым сугробом вода обернется. И несколько месяцев будет строчить Дерюгу суровая белая нить... Тепло и сыро внутри и снаружи Ветер лакает осколки из лужи. Вот так год за годом, беда за бедой, Вода заменяется новой водой.

Пес-ветер ловит языком из луж луну, Задев хвостом на клене пятую струну. Вот если б не было в моей тиши машин, Ее звучанье было бы большим; С тяжелым гулом плыли б облака, И ветер пес так звучно бы лакал! Но - нету, нету, нету тишины, Нам звуки эти больше не нужны.

Конец одного из бесчисленных лет. Все еще зуд обгоревшей спины. Выдай, позднее лето, мне белый билет, Я хочу откосить от зимы... Крик в невидимом поле неведомых птиц. Август. Спутник. Желание загадай. Как стремительно лето катится ниц. А ведь жизнь назад здесь был май...

Око полня жадной жаждой ждут дождя живые пашни. Грянет гром, - и кончится жара. И покажется бумажным и ненужным, и неважным То, что истиною было лишь вчера. Струями секя пространство, вольное дождя цыганство Катится, блистая и свистя. Эти радужные танцы - перемены, постоянства - Суть природы, стал быть, - суть дождя.