В августе шум поездов так отчётливо слышен… Люди куда-то стремятся, наверное, к морю… Сны их под стрёкот колёсный надеждами дышат… Слышишь, промчался в полуночи с посвистом скорый?.. Мне бы туда, в Джемете, на охряные пляжи, где на солёном, прогретом жарой волнорезе можно затихнуть и слиться с анапским пейзажем, можно, забывшись, о чём-нибудь солнечном грезить и, до разреза восточного очи сощурив, вымести мусор из мыслей своих захолустья, тело подкрасить непрочным загаром каурым и – соскользнуть с волнореза, предсердьями хрустнув, томно и тихо улечься на дно не отпетой и завести с глубиною морскую беседу… Думаешь, мысли о смерти? Возможно, и это… Но в Джемете этим летом я точно не еду…

А знаешь, мне всё-таки хочется к морю… Смотреть бы на волн кружевные барашки с печальной улыбкой и тайной во взоре и шляться по пляжу в цветастой рубашке… Там вечер дрожит в увертюре магнолий, и вспорото небо закатом, как бритвой, но нет почему-то ни страха, ни боли, а только одни кроветворные рифмы и ритмы цикад в аромате зелёном, песок и вода – сердолик с хризопразом… Там Бог бережёт даже небережёных и, может, за мной приглядел бы вполглаза… Сплела б на макушку лавровый веночек, себя возомнив победителем жизни… А впрочем, не будем об этаком к ночи… Вот бритва, вот неба московского очи, а скоро и рифмы закатные брызнут…

наверно это просто сон дурной и долгий волчицы воют в унисон в долине волглой и кто-то смуглый и рябой подносит стопку в туманы манит за собой по топким тропкам ах эта стопочка одна в руке дрожащей сильнее страха крепче сна и яви слаще

Хлеще вожжи возничьей твоё прощенье, жгуче обиды из кротких очей кобыльих... Мне ли - прощёное мартовское воскресенье? Лучше б ударил, выгнал, смешал бы с пылью... Было бы лучше, проще, ясней - намного: грудь не давило б коленом синюшным небо... Взял да отстриг бы меня, как обломанный ноготь, вытряхнул вместе с коркой засохшей хлеба... Сукой, наверно, стала бы я бродячей, вечно избитой и течной тоскливой лгуньей... Выла бы воем на мартовское полнолунье, лёд бы не таял под брюхом моим собачьим... Может, напрасно сучье-то человечить?.. Но под рукою твоей - вместо шерсти - кожа так шелковиста уже, с чем-то женственным схожа... Даже мой вой обретает певучесть речи...

«Что ж ты страшная такая, такая страшная? Ты и накрашенная страшная, и не накрашенная»… (из песни) Нынче я – свечой погасшей… И не спрашивай… Я тобой, как день вчерашний, приукрашенная, как отцветшая ромашка лета нашего, заваляшная бумажка, свет погашенный… Разольём по кружкам бражки из загашника! Есть ещё позавчерашняя капуста квашенная. Ты меня на ласки-шашни не упрашивай, ох, глаза твои стекляшки завирашные… Я уже не та милашка, больно страшная, и накрашенная страшная, и не накрашенная… Со свороченною башней Чебурашка я, лишь по части твоей бражки завсегдашняя… Что скривил свою мордашку замарашную? Дашь-на-дашные замашки твои – зряшные… Скушно, Пашенька…, и страшно… Простоквашки бы!… А то с бражки я потешная, канашная…

Свечи, Шопен и Шартрез, тени и блики на стенах… То ли с тобой, то ли без шляпку с вуалью надену - и опущу на глаза, чтоб не расплёскивать тайну, стану мудрей и печальней (жаль, что моложе нельзя…) То ли с тобой, то ли без тень не отброшу на стену. Скажем, виновен Шартрез. Или этюды Шопена…

Мы с тобой не споём на два голоса, Не сыграем в четыре руки… Будешь помнить медовые волосы и браслеты с моей руки… И кокетничать-тетатетничать нам и не о чем, да и не за чем. В волосах сединой отмечены наши прошлые поперечины. Поперечины, червоточины, как расщелина, тьма кромешная… Я узнаю тебя по почерку ярлыков, на меня навешенных…

А прошлое – в песок, а будущее – к чёрту, а поезд – на восток, а лодка – по волне… Шуршит-скрипит душа, пофибрано истёрта, не надо ей мешать, пока она во мне… Ложится жизни соль на косы цвета перца, полынная юдоль – горчинкою в зрачках… Судьба с моей душой и нетерпимым сердцем в гостиной небольшой играют в дурачка…

Покатай меня на лодке... Пусть уключины скрипят… Из июньских нитей соткан, ляжет на воду закат… Будет только пара вёсел, флирта лёгкое вино, бант из ленты прошлых вёсен на косе у Строгино… Не качнётся под ногами не былинка, ни волна… Расплескается над нами полуночница-луна… Три словца тепло и кротко я шепну тебе впотай… Покатай меня на лодке… ………………………….. Хоть на лодке покатай!!!

«…Тихо-тихо на перину опущусь Прямо на спину, И забудусь, неизбежно отрешусь, Хоть на пять минут… Но блаженство, сна капризное дитя, Долго длится ли? Повернусь на бок минуток через пять, Сменю позицию, Полусогнутой ногою потянусь К краю дивана я, Хоть немного неудобна, ну и пусть, Поза странная. Если поза через несколько минут Не порадует, Я как стрелка часовая повернусь На 90 градусов. Может, сон ко мне слетит - глаза уж красные. Знайте все: РАДИКУЛИТ – БОЛЕЗНЬ ОПАСНАЯ» (Акс) Ох, гостиница моя, ты, гостиница… К дроле сядешь на кровать – не подвинется: то молчит он, то кричит до истерики то баллады он в бреду, то лимЕрики… Отрешится на чуток, хоть на пЯть минут, - и опять – то на бочок, а то нА спину… Знает позы только три, все диванные. Даже с ритмом у него – что-то странное! Массажистку бы ему (дело ясное!), потому, РАДИКУЛИТ – вещь ОПАСНАЯ! Поясница заскрежещет с угрозою – срочно индометацин макси-дозами! То таблетками его, а то свечками. Потому что надо, друг, всё ДОЛЕЧИВАТЬ!!

Эпиграф: «Хороший ты мужик, .. .. ….» (кф «Простая история») Всё – как тогда… И вечер, и Шопен… Этюды…, вздохи…, стриженый затылок…, и в сторону моих смешных колен – косые взгляды, мило-торопливы…, а за вином – шутливый разговор – невинности, граничащие с порно… - Ты хочешь… может быть… ещё кагор?.. (Хочу ли я… кагор?... Вот это спорно…) Бокалы опустели… На столе фаллическими символами свечи горели… и погасли, обомлев… Я курточку накинула на плечи… Моих волос уложенную прядь любитель увертюры и пролога погладил запоздало у порога… но так и не решился растрепать… :bigwink:

От луны-огонька самокрутки господней прикурю косячок этой ночи туманной - и покажется чудной и дивной сегодня полуночная странность... Надышалась, наверно, коварным апрелем, о руках, не меня обнимающих, брежу... Ах, как руки бы эти в апреле согрели, как могли бы разнежить... Пело зеркало песни, да вот - раскололось... Постарею - и станет всё просто и ясно, полнолунные грёзы запью корвалолом, отрезвлюсь... И прекрасно!.. :smoke:

«Я от старости выпавший волос, […] Чёрный шар, превратившийся в куб. Я стыдливое око без века, Я случайная правда лжеца, Я родившийся без человека Немигающий глаз без лица. […] Я гигантское эго моё» (Олег Светлов) Я стыдливое око без века, я пейзаж городской без холста, homo sapiens без человека, без почтового тракта верста, я безвременно выпавший волос, я не выстреливший автомат, я без эхо надорванный голос, без Малевича чёрный квадрат, демон, деспот и эго без ИЗМа, зверь, что бегает сам, без ловца, без предмета скучающий признак и язык без костей и конца!

«Если б маньяком я был сексуальным, Ходил бы с портфелем, в очках роговых, […] И на твоих аппетитных колготках Наперечет бы все складочки знал». (Иван Капуста) Глотнув для куража пол литра водки, я шёл за Вами, как простой маньяк, и Ваши аппетитные колготки напомнили мне, голоден я как. Я съел бы Вашу шёлковую блузку, я хрустнул бы сапфировой серьгой и закусил бы юбкой этой узкой, и облизал бы складки до одной, я обглодал бы пару Ваших туфель и проглотил бы шарфик голубой, а лифчик, как деликатесный трюфель, отнёс бы «на потом» к себе домой…

«Я всё равно к тебе вернусь! Тоска безмерна. В сердце рана. Пусть лучше поздно. Серость, грусть - меня тревожат постоянно, но я вернусь, не удержусь! Шептаться будут? Ну и пусть! Дожди, туманы? Пусть же, пусть! Пусть снегопадов караваны, пусть через тернии мой путь... Уйди, печаль! Найдусь, ворвусь! Сломлю немой печати груз... "Я всё равно к тебе вернусь!, - слова с сухих слетают уст, - "Прости, что, может быть, незванно..." (Г.Антонов) Я вернусь к тебе с приветом! Я ворвусь к тебе с баяном!!! С лиха, с пылу, с жару, спьяну, без ножа и пистолета! Может, поздно или рано, но с попутным караваном я татарином незваным к тебе в горницу вломлюсь! Если вовремя найдусь...

Утро. Час пик. Эскалаторы длинные... Жизни в часах и минутах просчитаны... Я тут – живая! – за вашими спинами, то ли забытая, то ли прикрытая... Локти, макушки, затылочки стрижены, лампы – колючими синими льдинами... Сжата, раздавлена, скомкана ближними, Стиснута – этими, сильными, спинами!.. Спины – как лица... Вот эта – сутулая, Согнута будущим, сгорблена нынешним... Эти лопатки – сведёнными скулами... Тыл прикрываю ей, видишь ли... Видишь ли? Глаз бы и лиц! Да куда... Не допросишься... Спины стеной предо мной возвышаются... Кто там за мной? Мы прорвёмся, хороший мой! Движемся к выходу. Дверь открывается... :happy3: