О, если бы когда-нибудь я смог Как Навои, все чувства сложить в слог! Но я слагаю чувства лишь свои Прости меня, великий Навои! Меджнун и Лейли, Щирин и Фархад – Я о такой любви писать бы рад Но не дана мне Ангелами суть, Чтоб с Навои сравниться чем-нибудь. Моя любовь, сама во мне горя Во мне рождает тайну янтаря, Что сам в себе, скрывая тьму веков, Отдать себя сиянием готов. Но кто сиянье то воспримет, о, пойми, Мой старший брат, великий Навои? Ведь все принять готовы блеск лишь тот, Который всех сияньем обоймет, Но то сиянье не дает тепла – Сгорит костер – останется зола, И кто погреет руки у золы? - Лишь только те, кто сами сердцем злы.. О, Навои, я знал твою любовь, Меня всегда волнует та же кровь, Я, как и ты, не видел жизни вновь, Когда она лишь жизнь, а не любовь. Ты ненавидел шейхов и пройдох, Но до сих пор они жируют вновь. И даже те, кто Бога прославляют, Лишь о довольстве о своём мечтают. О, Навои!

Однажды серым днем осенним, Накинув старенький пиджак Я, изнывающий от лени, Полез зачем-то на чердак. За много лет там накопилось, Вещей, что отслужили срок, Что обтрепалось, износилось, Но что я выбросить не смог. Вот старый стул с отбитой ножкой, Портфель, коляска, старый плед; Еще отцовская гармошка И сломанный велосипед. Вот старый мячик разноцветный, Вот мягкий мишка без ноги Корзинка, видеокассеты, Штиблеты, куртка, сапоги… И тут увидел я в сторонке, Как детства дальнего привет Неброский ящик из картонки, А в нем – чего там только нет! Вот Дед Мороз стеклянно-важно Пузырит щеки как монгол; Шары раскинулись вальяжно, Лошадка, шишки и осел. Стеклянный домик как из сказки, - Тук-тук, кто в домике живет?

Нью Йорк и Париж, Москва и Берлин – Все ваше величие кануло в Лету, Брожу по развалинам мира один, Кричу в пустоту: «Любимая, где ты?» Но ветер, кружа пепел прежних веков, В ответ еще громче стенает И мертвые окна ненужных домов Глядят на меня, не мигая. Рассвет за рассветом, за днем – новый день, Но солнце вползает в пустые квартиры, А я – человечества смутная тень, Таинственный знак на надгробии мира. Когда-то здесь был бесконечный разгул, Людская орда высоко себя мнила, Но каждый из них в свою пропасть шагнул И нет ни креста, ни могилы. Нью Йорк и Париж, Москва и Берлин – Все ваше величие кануло в Лету, Брожу по развалинам мира один, Кричу в пустоту и не слышу ответа…

Ива склонилась над старым прудом, Тихо мечтая о чем-то своем; Осень вплетает ей золото в косы, Будет теперь она рыжеволосой. Желтый кораблик плывет по воде, Радуясь новой нежданной судьбе; Он о свободе так долго мечтал И вот теперь он корабликом стал. Стал ручеек по другому звенеть, Песни свои стал нежнее он петь; Миру даря чистоту и покой, Втайне мечтая большой стать рекой. Осень причуды рисует свои, Грустные краски с оттенком любви Смело наносит на холст бытия – Где-то на этом рисунке и я…

Скучный март пришел неслышно, Снег сгоняя с черепиц; Облака легли на крыши Стайкой серых мокрых птиц. Одинокая дорога – Непролазная печаль, - По земле ползет убого В неприветливую даль. Мокнет старая ворона На березе вдалеке; Грусть стекает с небосклона, Как слезинка по щеке. Время кокон себе свило Из растянутых минут; Серый день бредет уныло, Потеряв приют…

Прекрасен Божий мир, но всё уже давно В нем взвешено, оценено и снова, Быть перестала нужной правда Слова И жизнь играется, как будто роль в кино. В прекрасном мире, созданном не нами, Мы – варвары без правды и стыда, И хоть рабами были мы всегда - Себя провозгласили господами. Рабы у своих собственных пороков, И пленники у собственных идей; Среди таких же, как и мы, людей, Блуждаем мы по миру одиноко. Быть может, потому мы и создали, Поверив бездуховности и лжи, Красивые лишь внешне миражи, Что души наши вдруг пустыми стали. Мы носим, как прозрачную одежду, Что не скрывает нашей наготы, Лишенные добра и чистоты - Любовь и радость, счастье и надежду, Мы жаждали во всем себе свободы, Не веря ни во что и ни в кого, Себя мерилом сделав для всего И превратились в нравственных уродов. Когда рабы порока всенародно Пороки выставляют иногда, То если они в чем-то и свободны, То только лишь от чести и стыда. Без чистоты души нет чистоты идей, Без Истины не может быть свободы; Без Бога –

Пронумерованы года Как в каталоге магазинном, И снова вижу, как всегда, Прилавок скучным и пустынным. В продаже нет прошедших лет, В чулане памяти хранятся, Как сломанный велосипед, Но иногда – вдруг снятся. И вспоминаю, чем платил За годы купленные мною И как бездумно их прожил, Вне соответствия с ценою. Перехожу в другой отдел, В надежде запастись годами, Вошел и вновь оторопел - Пустые полки пред глазами И слышу лишь один ответ: «В наличии пока что нет!». - Но что же есть у вас, скажите? – Торговец, в шляпе набекрень, Мне отвечает: «Ах! Простите! В продаже - только этот день!»

Небо раскрыло свой звёздочный зонт; Ночь не спеша на прогулку идет; Смотрится в окна притихших домов – Видит себя в отражениях снов. Ночь еле слышно идет по земле, Скрыв все заботы дневные во мгле; Строго следит, чтоб все спало кругом, Мир наполняя своим волшебством. Спит старый ясень у кромки лесной; Поле уснуло за тихой рекой; Ветер уставший прилег на поля, Дремлет уставшая за день земля. Ночь охраняет ревниво покой, Звездочки чистит мягкой рукой, Чтоб еще ярче сияли они, Вечного доброго неба огни. Звездочки – сны всех счастливых людей, Это – улыбки уснувших детей; Ими украсила ночь небеса, Чтобы могли верить все в чудеса. К цели, знакомой лишь только ему, Странником вечным сквозь вечную тьму, Неторопливо, всю ночь напролет Месяц по звездному небу плывет…

День за днем, за годом год, Струйкой серебристой, Время к вечности течет Ручейком искристым. Не встречая по пути Никакой преграды, Оно вдаль всегда спешит, Мчится к водопаду. Я в потоке ручейка – Маленький кораблик; Для меня ручей – река, Я же – просто карлик. Дунет слабый ветерок – Сразу же качаюсь, И давно уже намок Мой бумажный парус. Нет руля и нет винта, Якоря, бушприта, И бумажные борта – Слабая защита. Волны тянут лечь на дно, Но а я, как прежде, Плыву дальше всё равно, Доверясь надежде. Пусть не верит мне никто, Но я знаю - вскоре, Не взирая ни на что Я достигну моря.

Когда лишает сил земная битва, И встанут вновь преграды на пути; Одно лишь есть прибежище – молитва, Где силы можно снова обрести. Я перед Богом тайны все открою, Пред Ним не скрою слабости моей, А Он к Себе прижмет и успокоит, И вытрет слезы с горестных очей. И неизменно заживают раны, Когда их Бог касается рукой; Мгновенно утихают ураганы И сердцем обретается покой. Когда молитва к небу вознесется, То небеса нисходят до земли, И сердце Богу счастьем отзовется, Напившись из Источника любви. Встаю с колен и снова ощущаю, Что весь я – каждой клеточкой – земной; Не Ангел я небесный, но я знаю – Я с Богом говорил, а Он – со мной.

Блаженны чистые душой, Блажен, кто смотрит чистым взглядом; Кто честен сам перед собой, И кто не судит тех, кто рядом. Души лишь только чистота Считаться может красотой, - И может эта красота Быть непорочной и святой. И пусть богатство не придет, Довольство принеся с собою - Душа богатство обретет, Обогащая мир любовью. Не всем дано любовь принять - Она так часто одинока; Ее хотел бы вновь распять Мир, где в чести рабы порока. Свободным будет только тот, Кто верит в истину святую И этой истиной живет, Вновь быть оплеванным рискуя. И только тот, кто чист душой, Познав действительности суть, Для мира может быть свечой, Собой указывая путь.

Кружит, кружит неустанно Снежной вьюгой, как судьбой; Ветер воет как-то странно, Мрак клубя над головой. Стонут, стонут как от боли, Провода немых столбов; Вихри вырвались на волю Как обрывки страшных снов. Ни окошка, ни дороги, В дико пляшущую хмарь Одиноким глазом смотрит Всеми брошенный фонарь. Дико, холодно, тоскливо, Одиноко на ветру – Замерзать так сиротливо Никому не по нутру.

Ветер комкает под небом тучи, Грозится разбить окно; Зачем я здесь? Судьба или случай? А впрочем – не всё ли равно? Устало будильник бормочет минуты, Ему до утра – покой; На улице скука, ища приюта В ставень скребется мой. - Входи, чего уж… Садись, я не против, Давай помолчим вдвоем И будем смотреть, как с небес напротив Льется луна в водоем. Холодными искрами звезды тлеют, Небо вокруг – зола; Если бы был я хоть чуть смелее, Я бы им предложил тепла. Стынет ненужный чай в стакане, Все уже решено… Улыбка из прошлого - в лунной раме, А впрочем – не всё ли равно…

Вот и кончилась осень, тихонько зима Рассыпает себя по дорогам унылым И осыпались листья в свои закрома, Будто лето навек октябрю все простило… У дороги лесной возле старого пня, Нахлобучившем белую шапку, Тишина и покой ожидают меня, Небо звезды собрало в охапку… И рассыпался холод вечерней луны По полянам и смолкнувшим елям; Тихий скрип, словно вздох из седой старины, Раздается из сумрачных щелей. При дороге стоит покосившийся крест, Будто путникам кланяясь в ноги, Всем желая дойти до бескрайних небес И войти в золотые чертоги.

Всё в этом мире пошло и невзрачно, Но иногда, прочтя красивый стих, Я чувствую, как чисто и прозрачно Весь мир меняется и, думая о них, Я благодарен Богу, что поэтов, Он в этот мир послал, людей любя, Что б каждый излучал частицы света, Который они приняли в себя Есть в мире то, что не убить развратом, Есть в мире правда, красота и честь, Но только не для всех святое свято И красота не в каждом сердце есть.

Ничтожная пылинка мирозданья, Затерянный средь множества людей, Я верю, Боже – я Твоё созданье, Рожденное по благости Твоей. И от Тебя ничто моё не скрыто, Ты знаешь мысли, чувства и мечты; Ничто во мне Тобою не забыто, Во все мои дела вникаешь Ты. Ты знаешь, что я очень слаб порою, Что часто ошибаюсь на пути; Что средь людей я ничего не стою И иногда - нет сил вперед идти. Тогда Ты Сам берешь меня на руки, Проносишь через тысячи невзгод И Сына Твоего святые муки Мне снова сил дают идти вперед. И пусть я слаб, но все-таки я верю – Ты можешь невозможное вершить, Собою восполняя все потери, Связуя жизни рвущуюся нить. Я верю – невозможное возможно, Я верю в силу чудную Твою, Пусть в сердце иногда моем тревожно, Но я Тебе доверил жизнь мою. Я знаю – никогда не пожалею, Что я Тебе доверился душой: Мой чудный Бог – будь радостью моею И дай мне веры - жить одним Тобой. Не дай мне сил творить свои деянья Для гордости и славы средь людей, Но дай душе смиренное сознанье, Что милость Твоя

Белая ромашка на лугу, Запах поля, солнца луч палящий; Лето дремлет тихо на стогу, Слушая сквозь сон ручей звенящий. Сыплет речка блики в вышину, Будто неба яркие осколки; Лес хранит дневную тишину, Выставив зеленые иголки. Будто счастьем брошенный в траву, Я смотрю на облаков причуды, - Так я бестолково и живу, Выброшенный в радость ниоткуда. Я вдыхаю запахи полей, Чувствуя тепло Земли спиною, Вырастившей стольких сыновей И затем укрывшей их собою. Может только русская земля Так к себе прижать и успокоить, И лишь только наши тополя Могут обо мне друг с другом спорить. Я от счастья тихо засмеюсь, Траву гладя медленно рукою – Никогда, родная моя Русь, Не смогу расстаться я с тобою.

Читаю книгу осени и вновь Листаю ее желтые страницы, Как повесть про последнюю любовь, Которая уже не повторится. Простой и незатейливый сюжет, Знакомый до щемящей сердце боли; В нем никаких загадок сложных нет И навсегда расписаны все роли… Но почему то после буйства лета, Мы нежно принимаем эту грусть – Быть может, что-то нами не допето? Не сказано стихами наизусть? А может, осень нам напоминает, Окрасив листья в золото и медь, Что даже лист, который опадает, Стремится красотою мир согреть? Приходит к нам и собственная осень И мы грустим об этом не таясь, Но кто-то с ветки рвется в неба просинь, А кто-то просто опадает в грязь. Нас всех закружит осень листопадом И в этом ожидании зимы Нам хочется, что б с нами были рядом Лишь те, кого любили долго мы. Как повесть про последнюю любовь, Которая уже не повторится, Читаю книгу осени и вновь Листаю ее желтые страницы…

Мы любим жить спокойно и беспечно, Не оставляя за собой следа, Не замечаем мы, как души нам калечит, Разнузданность желаний скоротечных, Как время вдаль уходит навсегда. Давно уже забыто слово «святость», Поруганы достоинство и честь, В почете теперь лживость и предвзятость, И добрых чувств немыслимая кратость, Порочность и ничтожеств гордых спесь. Как будто ночь собой объяла мир, Дав волю и бесстыдству, и разврату, И продолжая бесконечный пир, Мы праздности нагуливаем жир, Своими душами внося за это плату. Порочные, но гордые собою, Мы мним себя достойными наград, На самом деле ничего не стоя, Для Неба каждый стал давно изгоем – Мы равно все заслуживаем ад. И стать святыми нет уже надежды, Нам чужда мысль о сердца чистоте, Мы гордо носим грязные одежды – Без веры, без любви; в добре - невежды, Себя теряя в вечной суете. Мы знаем, что неправедно живем, Но сердце так окутано развратом, Что ничего другого мы не ждем, Боимся правды и друг другу лжем, Предчувствуя грядущий час расп

Я снова растворяюсь в октябре, Листом поднявшись в голубое небо, И грусть моя, и счастье – всё в тебе, А я как - будто на земле и не был… Так коротко и быстро пронеслось, - Мои мечты и все мои желанья, Но почему-то так и не сбылось, То самое, чему и нет названья… Но ни о чем не хочется жалеть, - Лишь только грусть обнимет все дождями; Хотелось бы мне только лишь успеть, Себя оставить на земле стихами. И я б хотел, идя неторопливо, Наполнив сердце чувством новизны, Уйти за горизонт спокойно и красиво, Неся в себе, как вечность, зов весны.