Утёс однажды душевный камень, под настроенье, метнул на ветер. Был каменюкой ушиблен шибко неугомонный несун словесный. Не осчастливил, крылатый, дали обломком нежным души гранитной. К подножью эхо скатилось тихо, до ушек светлых не долетело, и слуху травмы не причинило. Устроил вывих обеих крыльев и глаз подбитый предмет метанья. Суставы вправив подъёмной силе, вихром завесив фингал под глазом, летает ветер, но осторожно. Бог весть чем могут метнуть душевно не только люди в пространстве сущем. Скатился камень подножный в речку. В дресву сточила водичка глыбу. Играет рыбка песочком донным, наверно ищет в нём золотинку...

"...дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми..." Е. Сирин Владыко, праздно и уныло не дай остаток дней прожить, любоначалием кадить и клеветать праздноречиво на жизнь, стремящуюся в было, но даруй в эту духомреть смиренномудренно терпеть хранить любовь - душевной силы, в себе лукавое познать и ближнего не осуждать.

На скатёрочке-дороге крылоёжик шустро-вёрткий повстречал недонадёгу, недолюбку, недоверку. Важных дам с клюками недо, иглокожа, на еланке, сногсшибательным обедом накормила самобранка. С фунтом соли, пуд ржаного, запивая квасом, съели. От излишества съестного сон сморил обжор у ели. В царстве нави чудесатой сныть косил косец небритый, белогривый конь крылатый омывал росой копыта. Припустились недодамки, изломав клюки-приставки, словно юные древлянки, на Купалу Ваню, в пляски. Стройноножее газелей, дыни - грудь, глазищи - фары, девки звонко песни пели про любовь, надежду, веру. Для всего есть час и место, даже сказанному всуе, про другое, если честно, изваять хотел, шуткуя. Увела от темы сказка в дали дивные отчизны. Словотворческую таску архаизмов англицизмам отложу на время в угол головарного сусека, не заначить, но сугубо темку эту докумекать.

Старый Згарай, улыбаясь в белую бороду, разбрасывает пригоршнями корм, приговаривая тихонько - Цып,цып,цып... На голос слетаются птицы. Вечерняя птица Индиго клюёт морошку на кромке заката. По ту сторону Феникс расправляет зарева-крылья, вызволяя из пепла рассвет. *** Прозрачная Даль-птица синичкой слетает на ладонь, набивает зоб вкусными зёрнами и растворяется в небе. Синь-сини,синь-сини, - доносится издалёка голос упорхнувшего счастья. *** Згарай вспоминает время, когда кудри его были чернее смоли; ту раннюю пору, когда у Жар-птицы крылья рассвета и заката не различимы по алости, соловьи неумолчно наполняли сладкой истомой белую ночь, а та что обнимала, называла его другим именем. Давно это было. Цып,цып, цып. - приговаривает старик. Быть может на корм памяти прилетят розовая Чэкэ и белый Кыталык.

Вьюга волком завывает. Снегом , ветром и морозом месяц лютые угрозы ежедневно воплощает. У соседа - пунктик в кейсе: на широтах Магадана культивировать бананы. Врезать кейсом бы по фейсу и послать в район полярный: на плантации батрачить, дабы стать чукотским мачо, на фазенде жить шикарно, радуясь на климат клёвый. Но не дав на шанс минуты, насылает лютень лютый вновь период ледниковый. Жгут ждуны про климат-фатум, мир пугают потепленьем. Шлёт февраль, без жарких прений, их на круг полярный матом.

У светлой дали сапфировые глаза одинокости. Корунд по стеклу неба - собеседницы немость. *** Зёрна кунжута к тёплой ладони влекут счастье синичье. *** Калину клюёт птица цвета индиго, закат алеет... *** Шарик лиловый стылую синь обогреть гелием хочет *** Чёрные перья - ночи полярной пламя на крыльях стерха, память о светлой любви и великой печали.

На грош - доверия словам: праздноречивым и лукавым. Давно нет веры зеркалам: в них лево то, что сроду право. Из амальгамы взгляд - зола, синь неба серый пепел выел. Лгут равнодушно зеркала, цветисто лгут слова пустые. Но высшей правдой сентябрей природа буйствует багряно. В разгуле осени обманном есть сладкий хмель от вешних дней, что миражом своей пустыни готов обманываться циник.

Про кто есть кто и что почем - печаль осталась в прежнем. Белым-бело в краю родном: алмазно, хрустоснежно. Бреду, с собою тет на тет, не узнавая места. Сошёл неведомый тот свет на этот, поднебесный. Исходят в хруст вчерашний сплин и завтрашние мрии. Синица, голосом Сирин, зовёт в лесной снегирий.

Е

У

С

Н

в

И

К

с

Д

Н

У

Н