Я давно лечу усталой птицей. Не пойму, куда и почему? Мне откликнулись грехи сторицей – Потому с тобой быть не могу. Солнце светит ярко в чистом небе. Я сажусь на склон горы крутой, Засыпаю… Снится сон о хлебе, Что делюсь я корочкой с тобой. Распахнулся ворот куртки синей И большие синие глаза… Просыпаюсь – в изголовье иней Да тоской разбитая душа.

Опять звучат колокола Настойчиво, тревожно. Предупреждают что ль меня, О чем? Как в жизни сложно. Вчерашний день, вчерашний день… И голос электрички, И в парке спасшая нас тень, И милые привычки. Колокола, колокола, Не разрывайте сердце. Куда, куда, куда, куда, Стучат колеса в рельсы. Опаздывают поезда И судьбы разбивают. Лишь полчаса, лишь полчаса… Она еще живая? Молчат колокола. Теперь Звучите – не звучите, В моей душе закрылась дверь… О, Боже, говорите!

Реки заснувшая вода Покрылась льдом, в глазах искрится. Река так стала хороша, Что захотелось прокатиться. Еще играют пузырьки Под тонким льдом перемещаясь, Еще у края – полыньи И лед трещит, чуть прогибаясь. Но я спешу стать на коньки… Несусь, как птица над водою! И не страшны мне полыньи, – Я наконец в ладу с собою. Взлетает снег из-под коньков, Сталь, в синий лед вгрызаясь, свищет. А в сердце просится любовь, Которую так тщетно ищет.

Как болит голова… А на улице снег Бьет крупою в окно, налипая на стекла. Я на старт выхожу, в свой последний забег, Подымая душой мыслей тяжкие бревна. Я не знаю, нет, нет. Все еще впереди… Мой пробег может быть и короче, и дольше. Но зачем же тогда, ты мне, жизнь, подскажи, Я тащу за собой свое снежное ложе? Заметался вдали белый саван Мадам, Исчезая порой в мутно-снежном тумане. Так куда же плывет дум моих караван, И зачем мне тогда бежать первым в финале? Как болит голова… Мыслей тяжкий хомут Тянет голову вниз, натирает мне кожу. Я беру в своей жизни последний редут И противно мне думать об этом, до дрожи. Жаль, что лето ушло на глубокий покой, А то я попросил бы кукушку лесную Посчитать, сколько лет буду вместе с тобой, И поверил бы в это, как в правду святую. Старту подан сигнал.

Приходи, если плохо тебе одному, Если страшно глядеть на вечернюю мглу. Приходи, если утро не радует день, Даже если осенняя давит мигрень. Приходи, если страхи разбудят твой сон, Даже если услышишь ночной перезвон. Приходи, успокою любовью тебя. Умолчу, как боюсь этих страхов и я.

Настеньке Гончар Как часто происходит в жизни чудо, Но верю я лишь в истину одну – Природа поступает очень мудро, Даря нам благодать и красоту. А мы порой, того не замечая, В обыденной вращаясь суете, Проходим мимо чувственного рая, А он молчит и спрятан сам в себе. Пленяет рай в глазах ее раскосых, В горящем в них живительном огне, В сплетенных хитроумно русых косах, В светящемся, как солнышко, лице. Ты чудо, что даровано природой, И птица счастья – у тебя в руках, Твоя краса с лихвой дана от Бога – Будь счастлива не только на словах!

Всех, кого надо – тех и слушал, Других он слушать не хотел. Как на дичке привитой грушей Он быстро рос и не хирел. И в волнах жизненного моря, Где кто-то падал, но не он, Стоял, как дуб у Лукоморья, Прижившись на пеньке чужом. И бурелом страстей, разрухи Прошел, не уронив лица, Но на пеньке от дикой груши Взросла не «Бере» – мелкота. И, осыпаясь спелым плодом, Красуясь яркой желтизной, Он все стоял, но за забором, Плоды насытив кислотой.

Сказал не так и сделал все не так… Тень раздражения кипит в душе усталой. Тревожит сердце солнечный закат. Куда деваться от тоски нежданной? На смену дню ночь жадная пришла, В тиши ночной лишь лай собачий слышен. Ты рядом, но чужая, не моя… Вздыхает ветер на чердачной крыше. А солнце свет, тревоживший вчера, Наутро осветил наш дом с улыбкой. К тебе иду с надеждой, как всегда… Как сладок шаг! Но дверь нашел закрытой.

Я прожить хотел бы все сначала, Но, увы, послушен я судьбе. Вот уже кукушка прокричала, Отсчитав последний годик мне. Жизнь, тебя не хаю, не порочу, Не ворчу, что так прожил с тобой. Ну, а вдруг навеет ветер порчу, – И сорвусь, и понесусь строкой. Я порой бывал тебе утесом, Иногда и каменной грядой… Убегаешь перекатным плесом, Насмехаясь тихо надо мной. Я уйду, но рядом встанет кто-то, может быть , с презрением к тебе. Но как все, закончит очень просто – Покорится собственной судьбе.

Боль раздражает и кругом Все неприятно. Надоело. Психея плачет за окном, Покинув страждущее тело. Уразумей, душа моя, И восприми все, как должно быть, И слейся с телом до конца, Чтоб силы слабые умножить. И не рыдай, и не кричи, Вернись смиренно в оболочку. Творца лишь тихо попроси Забрать к себе, но не в рассрочку. Над головою потолок, Седая лампочка не греет… А за окном поет сверчок, Но грустных мыслей не развеет.

Сырой, почти призрачный вечер Напомнил мне вновь о тебе, О том, как на столике свечи Огнем нас ласкали в тепле. И радостно было, и больно, – То был наш последний приют. А после, что ж, – вольному воля… Ошибочным был твой маршрут. Ушла. Я другою тропою Прокладывал долгий свой путь. И вот, не в ладах с сединою, О прошлом жалею чуть-чуть. Сгорают на столике свечи. Огонь словно дразнит меня, Он ждет, как и я, нашей встречи, Но тает надежды свеча.

Пришла пора, Когда с полей сошли снега, И в наготе Открылась черная земля, И по столбам Бежали в небо провода, И пели так: «Весна, весна, весна, весна…» И я спешил Подсохшей тропкою туда, Где средь берез Промчались юности года. Там среди всех Я выбрал лишь тебя одну, Тем сохранив Навеки молодость мою. Прошли года… И, убеленный сединой, Пришел сюда, Чтоб встретить молодость с тобой. Но нет тебя, И я березоньку твою Ищу давно, А вместе с ней – судьбу свою. Теперь стою Средь усыхающих берез, Здесь мы росли, И здесь смеялись мы до слез, И надо мной Поют все также провода, Но слышу я: «Весна прошла, прошла весна…»

Я под шум монотонного стука Засыпаю. И видится мне Нереальное что-то… Так жутко! Будто я нахожусь на Луне И иду в Божий храм по ступеням Под дождем лепестков белых роз. Умиленный неслыханным пеньем К алтарю на коленях прирос. Из туманности светлой и нежной Появился вдруг облик святой, Заглянул мне в глаза безмятежно И погладил простертой рукой. Тихо стало, и я безголосо Обратился… Развеялся сон. Как на веялке сорное просо Очищал душу грешную он.

Мне уютно с тобой, Только сердце молчит. Мчится ветер лихой, Чтобы нас разлучить. Мчится ветер лихой, закусив удила. «Ну, постой же, постой! У меня ведь дела… Ну, постой, не спеши, Мой далек еще срок. Что нас ждет впереди? Ты же ведь не пророк. Ее сердце не спит, Алым цветом горит. Я устал не любить, Я устал уходить». Мне уютно с тобой, Не вернуться ли вновь? «Скажи, ветер лихой, Может это любовь?»

Так сколько сбросить лет назад, Чтобы судьба не повторилась И дряхлым телом не трусилась, И остротой светился взгляд? Чтобы несведущую рать Учить примером своим зримо Тянуться ввысь неодолимо, В ошибках нас не повторять. Как много можно сделать дел, Идя к мечте дорогой знавших, И сколько лет, в былом пропавших, Продлило бы ее предел. Так сколько лет отбросить нам? А может все менять не надо? Ведь человеку так отрадно Петь гимн непознанным делам!

Средь тонких, усыпанных цветом ветвей, Гудело так много пчелиных семей. Внимал я рабочему гулу в саду, Смотрел, как общались они на лету. Как выглядит мелко средь них человек. Я ульем представил нас, пчелок-людей, – Слетела бы крыша и кончился свет, Толкали б друг друга, как стадо свиней. С сомненьем большим на себя я смотрю – Неужто я так сам себя не люблю? Внимая пчелиному гулу в саду, Я все ж незаметно из сада уйду.

По Пушкину – «октябрь уж наступил!» Смотрю в окно – октябрь уже уходит. Облокотившись на конец перил Ищу – где пушкинская осень бродит? И не найду – везде лишь дождь и грязь, Воспетый лист бомжует на асфальте, И скоро грянет ледяная гладь – Увядшее с деревьев снимет платье. Со льдом, промозглых – не люблю дождей. И в двадцать первом – жить осточертело. Мне было б в девятнадцатом теплей, Но то столетие уйти успело…

Не сетуй, не рискуй удачей. Поставь свечу и уходи. Кто проклинал – в гробу заплачет, Кто ненавидел – тех прости. Иди тропинкой проторенной, Живи надеждой и умом. Любовью радостной, свободной Душевный устрани надлом. Пусть сыплются к ногам несчастья, Но ангел твой хранит тебя. Поверь, что есть по духу братья, Там, среди них, найдешь себя. И волны жизненного моря Тебя, как щепку, не сомнут. Люби людей и, ради Бога, Оставь воинственный редут.

Мой дом – моя крепость. Наверно Так было, так будет, так есть. Здесь сердце в броню не одето, Здесь тают обида и месть. Но крутят холодные ветры, В мой дом залетая порой Размолвки, печальнее смерти, Приносят – с детьми и с тобой. И кто их за это осудит? Ведь Бог нас другими создал… Кто чашу соблазна пригубит? И есть ли средь нас идеал? Ветров потаенные мысли При них остаются всегда. Встречать их смиренно привыкли, – И в дом тогда входит беда. Так дом мой не крепость? А что же? Словесная просто игра? Скажи откровенно, о Боже, Как долго продлится она?

Значит, веришь, что есть Тот, кто звездами правит, И что может он здесь Наши души исправить? Ты себя не тревожь – В этом мире фальшивом Благородную ложь Выставляют кумиром. Я хотел бы прожить Веря в истинность правды, Только как полюбить Мне поповские фалды, А под ними агнца С мертвой хваткой бульдога, Святотатство отца, Что служить должен Богу? Посмотри, оглянись – Век жестокости грянул. И молись, не молись, Бог от бедных отпрянул. Не сердись на меня, – Совесть верностью вяжет. Верь в себя, не в попа, Он ведь правды не скажет.