Под деревом баньян Я закурю кальян Под баобабом толстым Слегка побуду пошлым.

Да... Существо! Оно такое, В нем море целое разбоя, Оно кидается как волк, Клыками,аки демон, щёлк. Оно не любит, не жалеет, Ничто ему души не греет, Оно бросается и рвёт. И Джессика почти ревёт. Она привыкла к оскорбленьям, Ответа нет её моленьям, Ей не исправить Существа, Но всё же Джессика права. Она простит свою тиранку, Поэта, бяку, хулиганку. Что словно молнии стрела И беспощадна и грозна.

Нас обвинили понапрасну Мы лишь любили, но себя А щеки? что ж, к тому лишь красны, Что чашка слишком горяча

Вновь снится кладбище ночное Где зги не видно ни хрена, И сердце ищет здесь покоя, Стоит лишь скорби тишина

Пьеро напомнят о Мальвине, Он скажет: "Кто?.. Ах, да... была... Из тех девиц, что и в пустыне, У ней не выпросишь глотка. Любил ли я её? Не знаю! Быть может - да, скорее - нет. Давно в те игры не играю, В душе моей воткнут стилет. Ужель теперь не в Арлекино Ея мечты, ея любовь? Кто в сей голубоглазой льдине Смог взбудоражить ныне кровь? В душе Пьеро все эти бредни Уж не взволнуют страсти шторм, Он был бы дураком последним, В Мальвину если б был влюблён"

Каждый день заполнен болью, Болью плоти и души. Словно кто-то крупной солью Сыпанул в разрез груди. Жгут и дергают нарывы, Нету мочи уж терпеть, Хоть бросайся вниз с обрыва Боль от жизни одолеть. Шмякнусь, брызну алой кровью, Напугаю всех собак, Череп треснувший открою Для собравшихся зевак. Пусть увидят, оборванцы, Чем писал поэт стихи, И в последнем рифмы танце Слышат пусть слова мои: "Не пишите, люди, вирши! Будьте счастливы без них. А иначе - утром с крыши, Ну а вечером - за стих! Творчество калечит душу, Не приносит нам добра, Вдохновение счастье рушит. Всё отдашь за миг стиха! Я б хотел родиться наглым, Стать министром, взятки брать, Пренебречь талантом данным, И стихов уж не писать. Но, увы, не дремлет муза, Шепчет новые стихи, Что за страшная обуза Дар поэта в мир нести

Булонский лес закрыт для страсти - Не встретишь больше тут девиц, Ханжи решили своей властью Оставить храм любви без жриц. Теперь лишь сонные мещане Бредут в местах, где был пожар Где страсти гибли и сгорали Где счастлив мог быть и клошар

Как встарь, вечернею порою, По барам, пабам, кабакам. Где не дают уныть душою, Расселись шлюхи по углам. Войду. Набросятся дурные, На всё готовы, лишь скажи. Интересуют их флорины А не моя любовь, увы! Вот ты, страшилище, рябая, С оскалом пострашней чумы, Что смотришь на меня, алкая? Не дам ни гульдена - уйди. А ты, громадная дурища? Что хочешь? И что дашь взамен? Таких как ты здесь, верно, тысяча! Слезай, противная, с колен. А ты, прыщавая, без глаза, Где позабыла ты его? В тебе, видать, сидит зараза Исчезни, мерзкая, г----о. А эта, с липкими губами, Чей бюст от похоти дрожит. Готова впиться мне зубами Туда где кошелёк лежит. А эта, с носом как у утки, Готова до второй зари Проделывать любые шутки, Лишь только денежку плати. Отстаньте, мерзкие создания, Не лезьте глазом мне в штаны, Не пробуждается желание При виде вашей пустоты. Сначала выпью два стакана, Забудусь в пьяном полусне, Быть может сквозь туман дурмана Вы станете милее мне.

Душа уйдёт по сумрачной дороге, Ведущей в царство Сатаны, Увидит страшные чертоги На дальнем берегу реки. Харона вечная ладья К ней подплывет и скажет возчик: "Ну вот, пришла твоя пора К нам заглянуть на костерочек." Но шутка вечного певца Не скрасит ужас ожидания, И дикий стон из стен дворца Отверзет двери к покаянию

Меня от шампанского пучит, От рябчиков жуткий понос Отрежьте мне чёрного хлеба, Чтоб я его в вечность унёс

Небо внемлет увяданью Беды нижних - не его. Не избегнет наказанья, Скоро сдохнет и оно

О Зомби, милый мой приятель, Я рад, что вспомнил ты меня. И вечной красоты ваятель Вновь поднял прах для бытия. Твой ум пытливый, что из гроба поднял, Познаньем саван окропив, И сердца пыл отнюдь не понял Ответ получит, возопив. "В той маске, что скрывая лица, Личиной сущность подменя, Под коей многое творится Ты угадала - то был я!"

Мой образ странный и туманный Что явлен был в волшебном сне, Навряд ли станет столь желанным... Узнайте больше обо мне. Луна и звезды, что блистают По неба куполу скользя, Они, наивные, не знают Поэт циничен как змея. Он Храм Души растопчет дерзко, Святильник нежности зальёт, Ужасны помыслы и мерзки - Алтарь иронией сожжёт. И не ищите Эльдорадо Там, где творит поэт. Ему ведь вечности лишь надо Поэт - бесчувственный эстет.

Прощайте, милое создание, Увы не смог я стать иным, И видно горечь расставанья Мне суждена путём моим. Уйдёте, полная желанья Вкусить всех радостей утех, А мне останется сознанье Что не вовлёк Вас в скорби грех. Пусть Вам дорога осветится Всесладостным любви огнём А мне останется молится... О Вашем счастье и... взрустнём

Порой коварными речами Мне удавалось обольстить И юных дев с невинными мечтами И многогрешных светских львиц. Сколь много радужных надежд Внушал лукавый взор повесы. Как много падало одежд Как у Саша Гитри во пьесе. Увы, теперь повеса отставной Брожу один я с мыслью о подруге, Той юной деве, что нашла покой В унылых стонах кладбищенской вьюги.

Сгораю в пламени огня, Тобой одною сердце полно. Скажи мне прямо: Ты моя? Или ты обещана другому? Но лишь молчание в ответ Не слышишь ты как я страдаю Не говоришь ни да, ни нет. А я от страсти изнываю. Ты то манила вдруг рукою, То отстраняла от себя... А я, безумный, всё с мольбою: "О если б ты была моя!" Но если б мог с тобою рядом Вдруг оказаться я навек, То рай, наверно, стал бы адом, И дивный образ твой померк. Так дай душе отдохновение, Пролей бальзам на пылкий лоб, И страсти сладкое томление Прерви, пока не справлен гроб. Иначе быть мне бездыханным, Не выдержать душе огня, Уж не желаю стать желанным Для злобной куклы, для тебя.

Когда б бессонными ночами Не вспоминался образ твой, То, как бесстыдными речами Влекла монаха за собой. Не одного меня ласкала, И многим раздала свой жар. Ты никогда любви не знала, В тебе лишь похоти пожар. Не помнишь ты кого лобзала, С кем просыпалась поутру, Кого неверностью терзала, Кто от тебя полез в петлю. Ты целовала многих в губы, Ласкала прочие места, Ты для людей была пагубой Как ядовитая змея. Тобой одною на кладбище Заполнен погребений ряд, Ты Креза сделала бы нищим, Но жертвы на огонь летят... О сколько будет их, несчастных, Что проклянут потом тебя, Вкусивши прелестей опасных И став добычею огня. Пройдут года, ты станешь старой, И в одиночестве своем Ты вспомнишь страшные пожары Зажженные твоим огнем. Тебе не знать уж утешения, Все отвернутся от тебя. Тогда от горя и забвения, Ты проклянешь свои дела.

Да, это ангелов творение - Твой дивный стан, твои глаза, Когда б мне дало Провидение, Я б созерцал их без конца. Покрыл бы лаской эти руки, Не смея требовать уста. С которых лишь блаженства звуки Снисходят как роса с цветка. И нежной кожи аромат, Как мирры вещее дыхание Меня влечет в тот дивный сад, Где пала Ева по преданию. Но страж почтенный у дверей Не впустит грешного поэта. Отвергнет пыл моих речей И стон оставит без ответа.

В плену у низменных страстей Бреду я скользкою тропою, Скорбить ли о душе своей? Иль раду быть судьбы игрою? К пороку тянется душа, Чтоб сбросить тяжкие оковы Должно сизифова труда Познать все горести и стоны. Томим безудержной мечтою Познать все прелести греха, Бреду с безумною толпою Туда, где ада ждут врата.

Бродя по ночному Парижу, Сверну на пляс Пигаль, Тебя в кафе увижу, Вдали другую шваль. Я подойду небрежно, Скажу: "Привет, дитя!", Ведь в этой жизни грешной Нельзя жить, не любя. Как было уж не редко, Я закажу вино, Ведь угостить соседку Нисколько не грешно. Я трону твои плечи, Коснусь лица рукой И пламенные речи Польются с уст рекой. Я расскажу о прошлом, О будущем - совру! Слегка побуду пошлым, И нежным быть смогу. И с поцелуем страстным Прижму тебя к себе... Но все, увы, напрасно - Твой взор утоп в вине. Разлив вино в стаканы, Ты скажешь: "Осади! За так любить не стану, А деньги есть? - Пошли!" Пойдем мы по дороге, Зайдем в Hotel des arts Который помнит многих, И каждой паре рад. Портье без всякой фальши Протянет мне ключи Но что же будет дальше? О, лира, замолчи!