ЯКОВ ЕСЕПКИН *** Да, теперь я свободен, -- промолвил Христос И сладчайшие усны сомкнулись навеки. Не успеявши слышать последний вопрос, Волен Он и вокруг мя одни человеки. Зрели мы, как рожениц срезали плоды И диавол-исчад ставил бас фарисею, Как чернили в аду пресвятые лады, Забивали крушницею рот Моисею. Не простили и слова нам, Сыне, с Тобой, Напасли серебра да пустили на гвозди. Сотрясают дорожия темной божбой Ан гниют в вертоградах червленые грозди. Бурлаками прошли мы до врат площадных, Волочили кресты и садовые святцы, Упасали в дороге младенцев грудных Да за ними с удавкой бегли святотатцы. Что за хищная стая теперь собралась И толкует превратно высокие речи, Богоматерь почто от Сынка отреклась, Чье вино во трапезной алкают предтечи? Где ж ловцы человеков – гибеют оне, Объедают венцы их голодные козы. Ах, Господь, красовался Ты в бледном огне Как с Христом изливал я кровавые слезы.

ЯКОВ ЕСЕПКИН *** Во какой же душа пребывала извечной юдоли, Где скиталась она, яко странница, где обрелась, Если в чадных огнях не восчувствует дьявольской боли, За кровавым ребром вопиет, юродиво слезясь. Либо свет-ангелки завлекали ея христарадно Белы косточки мыть да плести голубые венки, Либо звали ея, причащались-пытали нещадно Дьяволиц череды, чье веселие паче тоски. Забывали почто, а ведь ныне о плачущем Боге И упомнили вдруг, всеболезно скитаясь в полях. Василисушка, встань из могилки своей при дороге, К воскресенью кажи хоть перстами костлявыми шлях. Поздно слезоньки лить как скитанья блажные прервали -- И положит Господь на чело мне худую ладонь, Кровью мы упились, во потеху одну раздували Измогильной своей бездыханностью звездный огонь.

ЯКОВ ЕСЕПКИН *** Кровью мы истекли, но остались чисты, И цари в литаниях зашлись, Всечервленые гвозди терзают кресты, С коих мы до Суда не взнеслись. Всюду черный осинник мерещится нам И томительно длятся века, Терневые короны остались лгунам, Воля царская в смерти жалка. Все собиты давно, что ж ироды хрипят, Что младенчиков тризнят в нощи, И над златом коронным трясутся-не спят, Кровь лия на косые лучи.

ЯКОВ ЕСЕПКИН *** Как распишемся в смерть и лоскут Каждый выкрасим ей вопервые, Эльфы светлые нас повлекут Собирати цветы полевые. Длится тягостный сон мытарей, Где юродники звезды гасили, Иудейских алкали царей И лужки цветяные косили. Будет медленный август гореть, Будут золотом рдеться звоночки, Не дали без крестов умереть, Хоть виждите, где ныне сыночки. Мировольные эти поля, Наша смерть здесь одна и гуляет, Лен отцветный темней ковыля, Вельзевул в души морок вселяет. Не ошиблись бы эльфы сии, А с иными дорога немила, Аще звездной глотнем кутии, Упасет всех Господняя сила. Что убийц в балахоны рядить -- Им вовеки теперь не сокрыться. Белых лбов наших не остудить, Гнус прогнать не дано исхитриться. В сраме бровию не повели, Относили достойно старизну. Со холстинной сумой и пришли На свою развеселую тризну. Под Великдень в тенях расписных Нас признав, пусть они посмеются, И от судорог сих ледяных Взоры Божия кровью нальютс

ЯКОВ ЕСЕПКИН *** И свечи в патине червонной, Сие не кровь ли запеклась На тьме, к муару благосклонной, С цветками перстными свилась. Родят церковные чудовищ, Вспеют под Божиим лучом, И мы из утварных гнездовищ Венец алмазный совлечем. Алмазу-Слову не превиться, Установлений и огней Не внять, и время нам явиться, Воспыхнуть – здравных свеч красней.

ЯКОВ ЕСЕПКИН АРХАИЧЕСКИЕ ОПУСЫ Шестой фрагмент Отсиял и погас белый день Рождества, Не услышит Господь наших слезных пеяний, Ах, на елях черны возгорят кружева И летят ангелки жалче гробных ваяний. Нощно тризниться нам богохвальной гурме, Индо лживо оне торговали крестами, И к чему святковать при Царице Чуме, Прикрывать образа костяными перстами. Перед Смертию мы только стали жалки, Паки страшно, Господь, убираться цветочно, Во пирушках алкать горних струй роднички, Блудных девок блажить, буде семя порочно. Проиграны бои, тлеют в святках угли, Век и нам истлевать да юдольно белети, Возлюбили Христа, ан засим предали, А и правда ловцы, яко малые дети. Тесьмы скрали, в багрец обвели мишуру, Разве пурпур сопрах, бойной кровию чтобы Украшать алтари, розно цвесть на юру, Царствий Божиих зреть и чертоги, и гробы. Не сложилось бытье, виждь, колоды в пухах, Ели красили что – вот себя загубили, И нат

ЯКОВ ЕСЕПКИН ЛЕТЯТ АНГЕЛЫ, ЛЕТЯТ ДЕМОНЫ В сей май пришла вослед пылающей поре Нагая осень вновь, и то предстало въяве, Что умертвил Господь навеки в ноябре, Что гнилью затекло, клубясь в посмертном сплаве. Безумство – созерцать остудное клеймо Упадка на церквях и славить ноябрины, Иосифа читать неровное письмо, Сколь ястреб не кричит и глухи окарины. Была ль весенних дней томительная вязь, Где малый ангелок со рдеющею бритвой, Ямбически легла антоновская грязь, Экзархам серебрить купель ее молитвой. А мы своих молитв не помним, бродники Летейские чадят и гасят отраженья, Проемы тяжелы, где топятся венки И ангелы следят неловкие движенья. Ах, томных ангелков еще мы укорим, Не стоят копий тех загубленные чада, Стравили весело, а десно мы горим Теперь за серебром портального фасада. Антоновки давно украли вещуны, Кому их поднесут, не мертвым ли царевнам, Яд более тяжел, когда огни темны И славские шелка развеяны

ЯКОВ ЕСЕПКИН *** Колье тебе дарствовал Бог, То -- праведных слез ипостась, Но ты пред распутьем дорог Его обронила, смеясь. Вольно ли смеяться, тогда Как мимо летят ангелки, Сияла, сияла Звезда, А ныне темны маяки. Сколь эта веселость мертва, Сегодня молчи о венце, Давно горловые слова Стлели в кипарисном ларце. Смарагды претмила зима И нет украшений иных, Одно драгоценней чума Небесная пиров земных. Уже я помочь не могу Ничем на закате любви, Быть может, одну сберегу Жемчужную нитку в крови. Поверь, только слезы горят, Летейские крася брега, Теперь лишь они золотят Смертельные наши снега.

ЯКОВ ЕСЕПКИН *** С белой лилией сумрак мирится, Хоть и тяжка незвездная мгла, Горний свет все равно воцарится, Осветит все равно купола. Но иным будут внятны свирели И молебном отчествуют их, Хорошо, хорошо мы горели, До теней расточились благих. Будут эльфы струиться в зелени, Во лилейный глядеть окоем, И тогда наши скорбные тени Просияют кровавым резьем.

ЯКОВ ЕСЕПКИН *** Где пророки в гробах возлежат, Черный воздух гранят агасферы, Замогильные звезды дрожат Над склепеньем поруганной веры. Фарисеи и книжники к нам Обращают прогнившие взоры, Словно памятник сим временам, Безучастно мерцают призоры. Вот и вышел небесный графит, Наклонились до смерти курсивы. Одалиске речет неофит И подложные слоги красивы. Под анафемой царский престол, Изгнан Ирод, не стало Алкея, Время жечь бессердечьем глагол, Лицезреть во порфире лакея. Тем эфирный ниспослан был слог, Кто в лжепраздности грезил палатной. Кровью мы написали пролог, Наша строфика в тяжести латной. Вин пьянее ямбический строй, Жгут червонный тезаурис буквы, Аще умер последний герой, Бойным хватит морошки иль клюквы. Их ли участь равно высока, Александр предпочел легковесность, А у нас тяжелее строка, Нежли Богом забытая местность. Что по времени, други, скорбеть, Веры нет и живого нет Слова, Со дворцами неможно гибеть, Заждалс

ЯКОВ ЕСЕПКИН *** Как завидим коней под звенящей дугой, Огнедышащих черных коней –- И поймем, что сегодня Господь всеблагой Нас венчает на царство теней. Буераки нагорные полны мокриц, Мертвых царичей поздно спасать, Под рогожками днесь укрывают цариц, Волокут с мешковин воскресать. И не ссудит Господь серебра на помин, И вплетут нам любовно в венки Чермны розы и мертвенно-бледный жасмин Во кровавом белье ангелки.

ЯКОВ ЕСЕПКИН *** На пире смертушка гуляла, Как звали сами – все не шла, Теперь с косой приковыляла И на порог наш забрела. Перстами змеек возвивает, Из них венец един плетет, Порожец сирый обивает И зазывает, и гнетет. Не оттого ли все страшнее Чадится Божия Звезда, И в кельхах смерти пречернее Точится мертвая вода. Ах, припасали мы волошки, Чтоб их на тризну заплести, Да окаянной хлебной крошки И не сумели припасти. Красив отбельный тот веночек, Идет и Смерти он к лицу, И кровь течет из наших очек По червозмейному венцу.

ЯКОВ ЕСЕПКИН *** Во зерцале, Господь, золотом предстоим, Во зерцале кроимся из мглы, Червоимные раны в серебре таим, Хоть и вретища будут светлы. Шли ко немощным лицам страстные цвета, Мы и чтили церковную злать, Всё хотели серебром завесить Христа, Всё кричали Ему -- исполать. Лишь спасутся благие Твое ангелки И багряную тьму обойдут, Мы вознимем чрез Смерть юровые цветки, Нас оне так и мертвых найдут.